Экзамен на бога

Кузьмин Владимир Анатольевич

– У них здесь ни один прибор не действует и действовать не будет. Хоть на ком проверяйте, – сказала Настя.

– Так. Я отстал от жизни?

– Мы вчера прошлись везде и всюду. В каждой лаборатории оставили «мину». Везде разные. Стоит включить прибор – он начнет чудить.

– А я думал, вы по ночам на дискотеках пропа даете!

– Ну не сидеть же нам в запертых камерах под охраной роты солдат! – хихикнула Юстинка. – Но мы на дискотеке как раз все и придумали.

– Есть еще новости? Раз их временно нет, давайте эту краткую паузу используем для занятий по психологическому противостоянию агрессивному воздействию.

– Ко мне тоже идут, – сказала Настя.

– Зато

ко мне пару суток фиг кто заглянет, – радостно сообщил Кисконнен. – Я в карцере!

– Ну и гордись этим до пенсии, – засмеялась Настя и вернулась в себя.

– Прошу следовать за мной, – пригласил офицер.

«Ну надо же, какая честь, целого лейтенанта прислали», – подумала Настя, а вслух сказала:

– Товарищ лейтенант, а отчего вы краснеете?

– Следуйте за мной, – буркнул молоденький лейтенант, становясь пунцовым.

Наверное, влюбился, догадалась Анастасия и решила дальше отношения не выяснять. Они прошли всю жилую часть уровня «–370» и добрались до лифта.

– В комнату пыток, значит? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Настя, но лейтенант лишь вздохнул в ответ.

Лифт здесь был чем-то средним между скоростным лифтом в небоскребе и подъемной клетью шахты. Круглая, полупрозрачная кабинка, напичканная датчиками и разными ультрасовременными штуковинами, вроде особой системы замкнутого воздухообмена, летела с невероятной быстротой в вертикальном тоннеле с неровно вырубленными стенами. Освещения снаружи кабины не было, тем не менее кататься на этом лифте любили все.

Лейтенант нажал кнопку и, едва дверь закрылась, сразу отвернулся от Насти, но принялся рассматривать ее отражение. Лифт мягко стал набирать скорость, но к полу прижимало сильно. За стеклом все слилось в сплошную серую поверхность, исчерченную более темными линиями. Промелькнули уровни «–247» и «–200», лифт начал тормозить и замер, когда на табло значилось «–84». Полминуты развлечения закончились, и серые – еще более серые, чем стены тоннеля, – будни вступили в свои права. Коридор, в точности повторяющий тот, что на отметке «–370», те же двери, те же светильники, те же выбоинки в бетонном полу. Ну ладно, выбоинок здесь заметно больше.

Лейтенант дошел до нужной двери и нырнул за нее. Очень быстро отворил, скользнул внутрь и закрыл дверь за собой. А с виду увалень неловкий, ай-ай-ай, Анастасия Никитична, как же вы были невнимательны. Мало ли что? Вдруг и такая мелочь значение будет иметь в определенных обстоятельствах.

– Заходите. – Лейтенант провел за дверью слишком много времени, интересно зачем? И отчего снова покраснел?

– Заходите, Настя! Заходите, присаживайтесь. Рад видеть вас в добром здравии.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – поздоровалась Настя с доктором Аксеновым. – Сегодня от кофе отказываться не стану.

– Вот и замечательно, – сказал доктор, разливая напиток из крохотного серебряного кофейника в крохотные, почти прозрачные кофейные чашечки из тончайшего фарфора. – Побалуете меня новой сказкой?

Рассказывать о животном мире планеты, где они оказались помимо желания и с которой они вернулись не так давно, считалось допустимым. Если при этом ненароком не раскрыть, как благодаря противостоянию с этим агрессивным по большей части миром они тысячекратно развили свои сверхспособности. А также не проговориться о контактах с внеземным разумом. Так что Настя заранее обдумала тему беседы, зная, что Виктор Николаевич обязательно попросит рассказать что-то новенькое.

Опять же доктор Аксенов с недавнего времени оказался здесь в том же

качестве, что и они, – пленником. Пропуска, позволяющие по выходным подниматься на поверхность и гулять, имели человек двадцать из двухсот, изучавших и охранявших их. Лишь шестеро имели право раз в месяц бывать в соседнем городке. Виктор Николаевич с недавних пор ни к первым, ни тем более ко вторым не относился. Скучал он страшно и отводил душу лишь с ребятами. К тому же они были благодарны ему за две вещи. За то, что щедро делился с ними самыми большими своими ценностями – книгами и кофе, без которых прожить не мог. Ну книги, положим, были электронными, а значит, не убывали. Но раздавал их доктор вопреки запрету, за что и лишился привилегии бывать в населенном пункте. После чего кофе у него стал катастрофически быстро таять, но он все равно продолжал угощать всех желающих. При однообразном солдатском рационе хорошо сваренный кофе был деликатесом. Это было во-первых.

Во-вторых, кто-то шибко умный передал сюда распоряжение переоборудовать обычную кабинку для записи энцефалограмм мозга в камеру для пыток. Кабинка, собственно говоря, и была простой кабинкой с креслом, в которое усаживали пациента. Двери закрывались, и в темноте начинались яркие вспышки света, чередующиеся с неожиданными громкими звуками или тряской стула. Мозг реагировал на все эти неожиданности, и его реакции при помощи датчиков на голове записывались в виде загогулин. Расшифровка этих записей могла сказать о работе мозга очень многое. Вот и у каждого из ребят имелись небольшие отклонения от нормы. Но, по словам доктора, не патологического или там болезненного характера, а отражающие их необычные способности. Правда, все это было зафиксировано еще до того, как каждый из них пошел учиться в специальный интернат, где эти способности старались развить. Так что никаких открытий доктор не сделал.

А тут пришла рекомендация довести все эти шокирующие воздействия до максимального уровня, даже специальные лампы и звуковое оборудование прислали. Кто-то там наверху (наверху – в буквальном и переносном смысле) решил, что если звуки станут не просто громкими, а оглушающими, а вспышки ослепляющими, то их мозги проявят свои возможности более ярко, выдадут себя. Но доктор выдержал настоящую битву с полковником, потому что опасался нанести им вред. Говорил, что не станет организовывать из лаборатории камеру пыток, не станет палачом, а если так уж важно заглянуть в мозг ребят поглубже, пусть начальство раскошелится на томограф. Полковник со зла отобрал у него пропуск, лишив даже возможности просто изредка гулять на свежем воздухе. В отчете же написал, что это он, полковник, против применения столь устаревших методов и предлагает использовать магниторезонансный томограф. Сделал в названии прибора три ошибки, но получил благодарность от начальства. Что не заставило его вернуть пропуск доктору Аксенову. Более того, он из вредности скрывал от доктора, что томограф доставлен и уже подготовлен к работе. А за лабораторией все равно закрепилось название «пыточная камера».

Настя рассказала доктору все, что знала про абрашей. Это название было сильно искаженным вариантом от французских слов «дерево-туалет». Эти необычные деревья в самом деле замечательно исполняли в их нехитром быту функции биотуалетов. А еще они были способны передвигаться с места на место, поддавались «дрессировке» и выполняли некоторые команды.

Доктор даже повеселел от рассказа и начал рассуждать, как может быть организовано у растительного существа подобие нервной системы и мозга. Но остановил себя, глянув на часы, и пригласил Настю на эксперимент.