Экзамен на зрелость
Шрифт:
Ярмарка уж прошла. Дело к весне и распутице. Потому все торговля сейчас и замерла. Нынче у торгового люда межсезонье. Зимние дела остались позади, на весенне-летние все уговоры уж завершились. Вот вскроются реки, и все закрутится с новой силой. Конечно и нынче в лавке что-то продается, но то так, не серьезно, всего лишь мелкая розница.
Так отчего же это предчувствие беды? Откуда нагрянет? Как избежать? Сомов вновь прислушался к своим ощущениям. Нет. Не отпускает клятое. Свербит без устали, словно только пойманная птаха в клетке мечется.
Со двора послышался
К собачьему лаю добавились человеческие голоса. Сомов выглянул в окошко, благо слюду уж давно на прозрачное стекло заменили. Дорого, не без того, ну да всего в кубышку не сложишь. Дворня как заполошная возле ворот мечется, не иначе как открывать собрались. Это без дозволения-то хозяина? Да кого там нелегкая-то принесла, коли все так-то. Вон Евдоким, младший из двоюродных братьев, метнулся к крыльцу дома. Не иначе как упредить.
Не к добру это. Ох не к добру. Его предчувствие еще никогда не подводило. Вот и сейчас хотело упредить, да не понял откуда несчастье пожалует. А с другой стороны, поди обойди ее клятую, коли и не ведаешь, что стрясется.
Как бы то ни было, а сидеть за столом, поджидая, что приключится дальше, последнее дело. Анисим Андреевич поднялся со скамьи и направился к двери. Но та распахнулась, когда он был в паре шагов от нее. В проеме появился возбужденный Евдоким. Лицо красное, глаза навыкате. Все пытается что-то сказать, да только ничего не выходит.
— Чего зеваешь, как рыба на берегу, — зло и в то же время встревоженно бросил купец.
— Царь. Брат, там царь.
— Йожики курносые, — ноги подломились, и купец едва не осел на пол.
Однако, Сомовы не рохля какая. Удар держать могут. Поэтому, растерянность длилась недолго. Три стука сердца и купец отстранив брата в сторону, выбежал в сени. Только и успел бросить.
— Дашка, прибери со стола! Да новое готовьте, гостя дорогого встречать будем!
Когда он, раскрасневшийся, и чего уж, растерянный появился на крыльце, возле него уже остановился возок. Еще четыре заполонили весь просторный двор. А солдат-то, солдат. Словно не в усадьбу к купцу новгородскому пожаловали, а во вражеское укрепление ворвались. Десятка четыре, никак не меньше.
Дюжие молодцы в гвардейской форме, тут же отстранили от ворот дворню купца, и сами затворили ворота, взяв их под караул. Десятка два, метнулись на задний двор, попутно отправляя всех встречных поперечных к крыльцу. Четверо в серых кафтанах, взлетели на высокое крыльцо, обтекли хозяина и вышедших вместе с ним домашних, тут же скрывшись в доме.
Сомов даже испугаться не успел, как подворье уже было в плотном охранном кольце. Мышь не проскользнет, ни во внутрь, ни наружу. Вот и остававшаяся в доме прислуга, спешно набрасывая на плечи полушубки и по бабьи испуганно глядя вокруг, появились рядом с хозяином. А потом, повинуясь серым кафтанам, сбежали вниз, присоединяясь к остальным обитателям.
Тати! Мысль молнией прострелила сознание купца, силящегося найти выход из сложившейся ситуации. Но что тут поделаешь? Ограда высокая, никому с улицы не рассмотреть происходящего. Начни кричать, так может и до смертоубийства дойти. Оружие-то в доме есть, но только и того, что в доме, а вот эти, все оружные. Это до чего же Россия матушка дошла, коли разбойники не таясь, средь бела дня, устроили такое.
Дверца возка распахнулась, и из нее появился дюжий гвардеец, осмотревший цепким взглядом все подворье. Затем на грязный снег, ступил молодой человек, в полушубке и меховой шапке. На лице улыбка, от уха до уха, взгляд искрится неподдельным весельем.
При виде этого парня, Анисим Андреевич тут же упал на колени и стукнулся лбом о скобленные доски крыльца. Доводилось ему видеть государя, Петра Алексеевича, хотя и издали. А потому признал он его враз.
Казалось бы, вот все и разрешилось, не тати это, а самые настоящие гвардейцы. И переполох этот они затеяли не просто так, а чтобы охранить государя. Было дело, покушались на императора и уж не раз. Да только, понимание этого, никак не повлияло на Анисима Андреевича. Дурные предчувствия и не думали развеиваться, а наоборот, сдавили горло мертвой хваткой…
— В ходе обыска в доме, подполе, потолочном перекрытии, и иных тайных местах обнаружено большое количество серебра и золота. А именно. Монеты российской: Золотом, в пересчете на серебро пять тысяч двести тридцать три рубля. Серебром, двадцать тысяч триста восемнадцать рублей. Десять пудов три фунта старых серебряных денег. Монеты иноземной: червонцев четыре пуда шесть фунтов, старой серебряной монеты, сто двадцать пудов, тридцать фунтов. Золото китайское в слитках, весом в четыре пуда двенадцать фунтов шесть злотников. Это все, ваше императорское величество.
С этими словами, бравый молодец в сером мундире, которые носили служащие КГБ, с легким поклоном, приличествующим офицеру, положил на стол перед императором росписной лист. После чего, сделал два четких шага назад и заняв место в строю, среди десятка служилых в такой же форме, замер в положении во фрунт.
— Все сыскали, Туманов? — Постучав пальцем по листу бумаги, строго поинтересовался Петр.
— Не могу быть в том полностью уверенным, государь, — четко, по военному доложил капитан КГБ. — Кабы подворье по бревнышку раскатать, да с купцом по душам побеседовать, то мог бы утверждать. А так, может что еще и осталось не сысканное.
— По бре-овнышку. По душа-ам, — не удержавшись, передразнил капитана Петр. — Туманов, не тать ведь перед тобой, а уважаемый в округе купец. Имеющий кроме уважения еще и репутацию честного человека, не скупящийся на пожертвования для строительства храмов. Дающий работу люду, благодаря чему три десятка семей не знают нужды, — потом отведя взор от офицера, император не менее осуждающе взглянул на купца. — Хотя, насчет честности не все столь уж и просто. Не так ли, Анисим Андреевич? Ладно. О том, чуть позже. Туманов, все потребное привезли?