Экзотеррика: прорыв
Шрифт:
– Символично, – усмехнулся Чезер-Кроткий. – Заразум… звучит не слишком приятно, как зараза.
– Может, действительность будет ещё хлеще, – хохотнул Шапиро. – У вас ведь тоже работают над созданием человека 2.0?
– Человек 2.0?
– Изменение биохимии, внедрение многих хромосом, облачные компьютерные сервисы в человеческом теле.
– Ах, это, сколько угодно. На Земле уже десятки миллионов существ, чья кровь представляет собой наножидкость.
– Да, тут мы в одинаковом положении. По-вашему, существуют разные стадии разума?
– Совершенно
– Что ещё за войдики?
– Жители войдов, гигантских пустот между нитями скоплений галактик, обделённых тёмной материей. Я, кстати, лично встречался с ними. Ну, и как результат усложнения физических структур появился человек.
– На Земле кроме человека жили ещё несколько цивилизаций, далёких от его облика.
– Это белковая форма разума, наиболее сложная из всех возможных в наших доменах. Жители в центрах галактик, опередившие человечество на миллионы лет, тоже в большинстве своём биохимические сущности, запрограммированные на войну за власть и ресурсы. И в наших геномах лежит та же глубинная нечеловеческая программа, которая, скорее всего, будет управлять За-Разумом.
– И вы хотите доказать…
– Ничего я не хочу доказывать. Я работаю над осмыслением реальности: почему наше Мироздание заточено на войну, когда мыслимы совсем иные способы обработки информации?
– Наши философы объясняют прогресс наличием конкуренции. Мол, без неё разум не развивался бы.
– Они ошибаются. Впрочем, и наши умники считают точно так же.
– Но всё-таки вы конкретно работаете…
– Риман Стоевич, – попытался остановить психиатра Мишин.
– Ничего, всё путём, – осклабился Шапиро. – Если говорить о конкретике, то я занимаюсь поиском чего-то гораздо большего, нежели мы сами и наша метавселенная. Над тем, что намного выше любой отдельной сущности.
– Ничего себе конкретика! – вытаращил глаза учёный.
Шапиро засмеялся и охнул, бледнея.
По окошкам медицинских аппаратов метнулись световые зайчики.
Мгновенно появились двое медработников в халатах, мужчина и женщина, озабоченно склонились над пациентом.
– Вам нельзя делать резких движений, – сказала женщина укоризненно.
Молодой медбрат или врач смущённо посмотрел на Мишина:
– Прошу вас уйти.
– Извините. – Координатор РКС отступил. – Поправляйтесь, Всеволод.
Вышли в коридор, где делегацию ждали, переговариваясь, остальные посетители. Среди них Дарислав увидел Голубева. Хотел спросить: «А ты что здесь делаешь?», но майор заговорил первым:
– Поговорили? Что он сказал?
– Это секретная информация, – выдохнул вспыхнувшую злость Дарислав.
Мишин нашёл глазами своего помощника по вопросам безопасности полковника Дубовика.
– Константин, появились новые вводные, вечером соберём Совбез. Информация тревожная.
– Может быть, не весь Совет, а малое бюро?
Мишин зашагал к лифту, сказал на ходу:
– Хорошо, давай малый круг плюс федералы. И кого-нибудь из научников.
В ангаре метро он остановился у первой кабины, оглянулся на свиту:
– Дарислав, вы с нами?
– Я в Плесецк.
– Тогда до вечера, обсудим заявления Копуна и Шапиро.
Гости медцентра разошлись по кабинам, удалился и заведующий лечебным отделением. Голубев начал было рассказывать какую-то смешную историю про медицину, но пара его слушать не стала, и майор, пообещав Диане встретить её вечером, со смехом скрылся в одной из кабин. Дарислав и Диана остались одни.
– Пусть только попробует встретить, – буркнул Дарислав.
– Хватит! – жёстко оборвала его женщина. – Не хочу выслушивать твои бредни!
– Ну, в конце концов, он же специально…
Она повернулась и шагнула в кабину.
Красное окошко на стенке полупрозрачного бокала сменилось зелёным.
Дарислав почесал в затылке, смущённый реакцией любимой, вздохнул и поплёлся в опустевшую кабину.
Совещание бюро Совета безопасности России состоялось уже ночью, в начале двенадцатого. Дарислав присутствовал на нём виртуально, как и все остальные шесть участников, включая директора Службы безопасности ЦЭОК Апухтина и главу РКС Мишина. Присутствовал также Богдан Жнецов, начальник научно-технического сектора РКС, занимающегося проблемами изучения экзотических объектов.
– Вот что мы получили при встречах с Копуном и Шапиро, – сказал Мишин.
Перед Дариславом (как, наверно, и перед всеми совещателями, виртуально сидящими за одним столом) вырос лист виома, протаял в глубину, и на нём проявились текст, витейры – объёмные фотографии и схемы. Дариславу пояснения были не нужны, но он, тем не менее, внимательно прочитал выданный компьютером Центра материал и так же внимательно ознакомился с витейрами и рисунками аналитиков, готовивших документ.
– Таким образом, слова наших информаторов подтверждаются не только косвенно, но и фактически, – добавил Мишин, лицо которого стало твёрдым и сосредоточенным. – В Пузыре Ланиакеи действительно скрыт некий артефакт, который, по всей видимости, представляет собой кладбище или тюрьму для боевых роботов – джиннов. Час назад мы получили новое сообщение от «Охотника», изучающего Пузырь, из которого видно, что в том районе появились опасные гости. И это не представители частных военизированных формирований, вообще не земные аппараты.
– Властители? – хмыкнул директор Службы безопасности, длиннолицый, худой, носастый, с виду всегда мрачный и чем-то недовольный.
– Копун назвал их тартарианцами.
– Хрен редьки не слаще.
– Мы подозреваем, что это посланцы разумного кластера Ланиакеи. На контакт они не пошли, сразу напав на «Охотника». А поскольку возможности Властителей, хоть тартарианцев, хоть ещё кого-то, выше наших, напрашивается вывод: пора включать все защитные силы цивилизации как при схватке с нимфианским Вестником.