Ел я ваших демонов на завтрак!

Нас нещадно болтало. Вертушка то прижималась к склону горы, то падала к земле, буквально ползла на пузе. Взмывала в небо и так же быстро ныряла, пряталась за складками местности, ведь мы всё ещё находились на вражеской территории.

Пилот, который вывозил нашу группу с задания, знал своё дело. А нам оставалось только молиться, чтобы радиолокаторы врага нас не засекли.

Вот вылетим из ущелья и можно будет выдохнуть — до аэродрома останутся считанные минуты. А там — баня, нормальная

еда, а не сухпаёк, который за неделю уже надоел, и сон… Спокойный сон, когда не надо прислушиваться к каждому шороху. Сон в нормальной кровати с подушкой и одеялом. Полноценный, а не по два часа.

А ещё штабные крысы, которые не подготовили как следует операцию… Ох, и начищу чьи-то морды! Дайте только добраться! Уж коли отправляешь группу в тыл врага, так проследи, чтобы связь нормальная была! Если б не золотая голова Санька, то хрен бы мы с вертушкой связались! Штабные тараканы, сука! Из-за них Саньку пришлось дополнительно рисковать! Только и могут, что: «Майор, выручай, только ты сможешь, никто, кроме тебя…»

Я смотрел то в иллюминатор, хотя понимал, что ни хрена там не увижу, то на своих пацанов. Уставшие, грязные, как черти. Но живые! Живые, бляха муха! Рассказать кому из какой жопы мы выбрались, не поверят. А мы выбрались! В последний момент вертушка успела. Ещё б чуть-чуть и…

Неделя на вражеской территории — это вам не хухры-мухры! Постоянное напряжение. Хорошо ещё, обнаружили нас только под конец, когда боевое задание мы выполнили. Но пострелять пришлось. Санёк вот попал под раздачу, пока связь с вертушкой налаживал. Ничего, доктора подлатают, будет как новенький. Дотянул бы только… Потому что, если Санька помрёт, я этих штабных крыс лично своими руками передушу. А потом пусть хоть военный трибунал, хоть тюрьма. Но несколькими мразями на земле меньше будет!

Дверь в кабину пилота была открыта и застопорена. Не по уставу. Но я был благодарен пилоту — пусть и немного видно через лобовое стекло, но достаточно, чтобы понимать: мы вот-вот выйдем из ущелья.

Прилетим, отчитаюсь, морды штабным начищу, чтоб блестела, и — в отпуск. К своей Машке-простоквашке — на следующей неделе принцессе аж три года! На пони катать повезу.

Ох, что-то я рановато размечтался. Не к добру это… Всякое говно случается, именно тогда, когда кажется, что всё закончилось.

— Товарищ майор… — услышал я в наушниках взволнованный голос пилота.

Но продолжить он не успел. Как и я не успел ответить.

Резким ударом вынесло лобовое стекло. Словно вертолёт на полном ходу налетел на невидимую стену.

Впереди ударной волны на меня летел… Желтоглазый монстр? Демон? Потусторонняя тварь? Или это уже начались предсмертные глюки? А почему тогда не тоннель?

Потом вращался не винт, а кабина. Посреди какого-то белого марева. А меня выворачивало наизнанку.

Когда голова перестала кружиться, я открыл глаза.

Перед глазами плыли цветные круги, в ушах звенело, а во рту был металлический привкус.

Я проморгался и огляделся. Это точно было не десантное отделение Ми-8. И не госпиталь. Пещера? Рядом люди… Кто такие? Враги? Похоже, нет… Одежда странная — какие-то белые балахоны.

Грохот… Взрывы?

Я рефлекторно сполз с того, на чём лежал… С камня? Большого плоского камня…

— Слава Всеблагой! Ты выжил! — раздался женский голос.

Женщина… Нет, девушка, но очень фигуристая. Даже сквозь балахон видно выдающиеся прелести.

— Надо поспешить, они близко! — с тревогой ответил мужчина.

Тоже белый балахон с капюшоном, а на груди амулет… Сектанты?

— Где я? — спросил я и охренел от собственного голоса — он был чужим, высоким и ломающимся. — Что за…

Мой голос ломался, как у подростка. Лет пятнадцати…

Я глянул на руки. Это были не мои грабли. Тонкие узкие ладошки человека, не привыкшего держать в руках автомат.

— …Хрень, — закончил я фразу.

Снова громыхнуло, на этот раз ближе.

— Ёсико, уводи его! — крикнул мужчина.

— А вы, сэнсэй? — девушка сложила руки на груди.

— Обо мне не беспокойся, Ёсико. Сейчас Кизаму важнее! — и добавил негромко: — Я их задержу.

Девушка подскочила и протянула руку:

— Кизаму, пойдём! Быстрее!

Я не спешил отвечать.

— Ну же! — нетерпеливо и испуганно воскликнула она. — Скорее! Они сейчас прорвутся!

— Кто? — спросил я, чтобы выиграть хоть немного времени и разобраться в ситуации.

Ну а что? Вдруг я в плену и это наши идут освобождать меня?

Девушка удивлённо посмотрела на меня, как будто я сморозил откровенную глупость.

Чёрт, не похоже, что в плену…

— Кизаму! — крикнул мужчина уже мне. — Уходите немедленно! Иначе всё будет напрасно!

В его голосе была такая уверенность, что я поверил и поднялся. Я был босым и в таком же балахоне, как у них.

Новый грохот, и с потолка или что там в пещере вместо него, посыпался песок.

Девушка вскрикнула и, схватив меня за руку, потянула вглубь пещеры.

Откуда я знал, что вглубь, а не наружу, понятия не имею. Я просто знал и всё.

Бежать было неудобно — ноги путались в балахоне. И… моё тело… Изменился не только голос. Моё тренированное, закалённое в боях тело сорокалетнего мужика куда-то исчезло. Вместо него было тщедушное, слабосильное тело подростка. Что за нах?

Я мельком глянул на девушку. Она бежала. Молча. А по её глазам текли слёзы.

— Что? — спросил я на ходу.

Она поняла. Шмыгнула носом и выдохнула:

— Сэнсэй…

То, что тот, кого она назвала сэнсэем, остался прикрывать наш отход, я понял. Не понял, как я тут оказался — в таком виде, без оружия, без броника в этом тщедушном теле, и кто нападает, от кого нас остался прикрывать сэнсэй.

Тоннель, в который мы забежали, освещался факелами, воткнутыми в держатели. Что за средневековая дичь?