Эла
Шрифт:
– Улетим вместе.
Эла отмалчивалась.
– Улетим!
Они остановились на той же тропинке в город. Виктор глядел в ее бездонные, неуловимо меняющиеся глаза, в зрачки.
– Улетим!..
– твердил как завороженный.
– Почему ты так говоришь?
– Эла слегка отстранилась от Виктора.
– Ты обо мне ничего не знаешь.
Виктор готов был возражать, настаивать на своем. Закружить ее, унести в небо.
– Хочешь, - сказала Эла, - я сделаю тебя музыкой?
Шутка.
– Дай руки, - сказала Эла.
Виктор протянул руки. Эла повернула их ладонями вверх.
– Пять пальцев на одной руке, пять на другой. Это гармония?
– спросила она.
– Гармония, - согласился Виктор.
– Пальцы - пять тонов гаммы. Ладонь - аккорд.
– Эла подняла взгляд выше. Плечи, глаза все это будет звучать.
Конечно, шутка! Виктор безоблачно улыбался.
Эла отпустила его, сорвала с куста ветку:
– Слушай!
Ветка стала съеживаться, исчезать. Она не горела, не тлела, как в огне, становилась невидимой. В то же время она звучала.
Исчезла. Слабый, но вполне явственный аккорд постоял в воздухе и тоже исчез.
Все это было похоже на бред.
– Дай руки!
– сказала Эла.
– Нет...
– Виктор перестал улыбаться. Исчезнувшая ветка воочию стояла перед глазами.
– Она не исчезла, - как всегда, угадала его мысли Эла.
– Она будет жить вечно, как музыка. И ты будешь жить.
– Нет, - повторил Виктор, - лучше ты улетишь со мной.
Эла засмеялась:
– Люби меня!
Объятия ее становились все горячее, жаднее... Наконец Виктор наметил дату отлета - через месяц.
– Повремени, - попросила Эла.
Виктор прибавил неделю.
– Еще...
– Эла!
– Мне нужно.
– Для чего?
– Все равно не поймешь.
Они лежали под звездами. Где-то далеко слышалось пение. Голос, сильный и звучный, один выводил странную и сложную мелодию. Она то поднималась, то опускалась до нижней октавы, переходила в шепот, и нельзя было понять, радостная эта песня или печальная, потому что было в ней то и другое.
– Кто это поет?
– спросил Виктор.
– У нее Ночь Посвящения...
– ответила Эла.
– Ты уже говорила эти слова, - напомнил Виктор.
– У каждого своя Ночь Посвящения.
– Ты отвечаешь загадками, Эла.
Девушка вздохнула в ответ.
– Печалишься?
– спросил Виктор.
Эле стало заметно хуже. Выпятились лопатки, ключицы под платьем, впали и побледнели щеки. Только голос стал звонче, сильнее да удивительные глаза ярче.
– Так надо...
– успокаивала она Виктора.
А тот готовил корабль в путь. Проверил моторы, горючее, ввел авиэт в отсек.
В
О цветах. Больше всего Эле хотелось потрогать цветы - на Иллире не было цветущих растений.
– Все цветы Земли я подарю тебе, - пообещал Виктор.
Четыре дня осталось до отбытия корабля. Теперь они ходили пешком. Через ручьи, овраги Виктор переносил ее на руках: Эла была как перышко.
Все чаще она вызывала родителей - фагот и скрипка тревожно пели возле нее.
– Плохие вести?
– спрашивал Виктор.
– Нет, - уверяла Эла.
– Нам будет легче, когда улетим, - говорил он. Однажды они ушли далеко. Ночь застала их на половине пути к кораблю. Они едва добрались до города.
– Сядем.
– Эла опустилась на траву на круглой площади.
– Но уже недалеко, - возражал Виктор.
– Останемся, - попросила Эла.
– Я хочу.
Виктор сел рядом. Ночь была тихая, душная. В башнях, в минаретах не слышалось музыки. "Как перед грозой", - подумал Виктор.
– Положи мне голову на колени, - сказала Эла. Виктор склонился к ней.
– Ляг, - сказала она, - закрой глаза.
Она перебирала его волосы, гладила по лицу:
– Усни...
Ее руки были как у ребенка, ее ласка как успокаивающая ласка матери.
– Спи.
Прикосновение рук убаюкивало. Виктор впал в забытье.
Вдруг он услышал пение. Оно было близко-близко и далеко - как бывает во сне, было рядом и в нем самом.
Усни, любимый...
По тембру Виктор узнал, что поет Эла. Удивился, хотел подняться. Но теплота в теле, истома не дали ему пробуждения.
Усни, любимый...
Мы улетим с тобой к звездам.
Будем жить, создавать музыку,
И лучи звезд будут нам струнами.
Сквозь сон Виктор чувствовал, как что-то меняется близ него, исчезает; голова его клонится ниже, коснулась травы.
Но голос Элы звучал:
Усни.
Я твоя любовь, твоя песня.
Нет Ничего лучше, как быть вдвоем:
Пусть сплетаются руки, сливаются губы,
Мы вместе, мы любовь.
Мы полет.
Мы вечность.
В то же время Виктор чувствовал, как от него уходит тепло, а вокруг образуется пустота.
Спи, любимый.
Мы улетим с тобой к звездам...
Очнулся он внезапно. От тишины. Он лежал на траве. Элы рядом не было.
– Эла!
– позвал он.
Никто не откликнулся.
– Эла!..
– Виктор вскочил на ноги.
– Эла!
Тишина. Вдали шла гроза, но так далеко, что грома не было слышно. Сверкали зарницы.
– Эла!..
Площадь была пуста. Темные здания молчали.