Элато. Тропой дерзких

Троян Михаил

– У нас в лесу было что-то подобное, тихо заговорила Элама.
– Но это был небольшой цветок. На нём всегда липкая жидкость, а жуки поедают всех, кто туда попадает, цветку же достаются останки насекомых. Может даже мышь попасть.

– Мышь...
– я хмыкнул.
– В этот ковёр может варанис влипнуть! И жуки эти не мышами питаются.

Я не сразу уловил движение, как будто за кашитом стоял кто-то из стекла. Еле видимый силуэт. Среагировав мгновенно, я распрямился как пружина, доставая меч. Когда я уже был на ногах, ударил в этот силуэт. Но он легко отклонился, а когда клинок прошёл,

силуэт проявился. А Элама с Матэсом ничего не поняли, даже когда я закричал: - Матэс, сзади!

Серый шакс с довольной ухмылкой на морде. И он ударил ладонями дёрнувшегося в сторону кашита по ушам.

Матэс беспомощно заваливался набок, шакс отклонялся от второго удара моего клинка, а Элама только заносила меч для удара. Быстрый шакс, быстрый.

– Лови!
– крикнул я Эламе, бросив ей свой меч. Сам же прыгнул на вёрткого шакса, пока он не стал невидимым. Тем более оружия в его руках не было. Удушающий за шею - этой хваткой я связал подвижность шакса. Теперь дело за Эламой.

Меня болтало с такой силой, будто я объезжал вараниса. В глазах потемнело от боли, когда ударился спиной о дерево. Но, сцепив зубы, я лишь сильнее сжал захват на шее. Ясно, что душить его бесполезно. Но Элама уже истыкала его клинком, шакс стал слабеть. Отпустив его, прямым ударом ноги отправил его лежать на почву.

– Терзанай! Сэлта! Где вы?
– крикнул я в отчаянии.

Кашит лежал неподвижно, изо рта шла густая кровь. Взяв его за голову, Элама заплакала.

– Чего ты?

– Он ему голову расплющил!
– всхлипывая, сказала она. Утёрла слёзы рукой.
– А где маги? И сутки же ещё не прошли, правда? Откуда этот невидимый шакс?

Терзанай появился из ниоткуда, затем Сэлта. Оба с посохами, правда, клинки задвинуты.

– Опоздали?
– спросила участливо Сэлта, глядя на умирающего кашита.

– Сможете вылечить?
– спросила Элама.

Терзанай наклонился, потрогал голову кашита рукой.

– Его никто не вылечит. Мозги не восстановишь.

– Где вас носило?
– спросил я зло.
– Ты говорил, что через сутки шаксы восстановятся. Какие сутки? Мы лишь вздремнули, а они уже тут! И вообще, этот невидимый какой-то!

– Ну, они так сказали!

– Ты что, шаксам поверил?

– Ну, поверил... А что ты хотел?
– раздражённо сказал маг.
– Ты их расстрелял, как пьяных крестьян! А теперь они думают, как нас лучше побить. Поэтому я и пропадал! Вот, смотри!

Мы внимательно наблюдали, как Терзанай медленно кружился, произнося непонятные нам заклинания. И тут всё изменилось. Я стал видеть сквозь деревья, сквозь почву. К нам двигалось по почве два шакса. Вернее, они ничего не делали, но приближались, будто их несло течение реки.

– К нам при...
– я не договорил, маг оборвал на полуслове.

– Видишь - молчи!
– встречай хитро!

– Элама, меч!
– Подхватив с почвы второй - шаксов клинок, забрал свой. Сжал рукояти.

– Терзанай, а ты стрел прихватил?
– спросил, а сам как бы невзначай передвинулся к дереву, в которое из почвы вплывал шакс.

– Нет, стрелы будут бесполезны, скорее всего. Шаксы придумают что-то такое, что ты больше не сможешь проткнуть их стрелой.

В это время шакс вышел из ствола дерева, больше подходит слово истёк. Он не думал, что я его вижу, поэтому пропустил удар с разворота, тем более он был коротким. Но шею я перерубил сразу. Падающее тело стало видимым, как и покатившаяся в сторону голова.

– Ай, молодец!
– одобряюще сказала Сэлта.

Второй шакс был ещё далековато в почве. Он остановился, затем "поплыл" обратно, развернувшись на ходу.

– Интересно, что они теперь придумают?
– Вставив свой меч в ножны, поглядел с досадой на кашита.
– Опять яму копать?

– Хоронить некогда, и так перебьётся, - сказал Терзанай. Достал из заплечника белый порошок, посыпал на тело. Оно стало истлевать, казалось, что быстро исчезает жар костра.
– Нам нужно скорее идти к дереву, выходить из леса. Иначе...
– замолкнув, он достал из кармана плоскую серебряную рыбку на цепочке, приподнял.
– Она укажет нам путь! Туда!
– он двинулся в сторону, куда рыбка повернулась головой.

Мы пошли быстро, вместе с Эламой на ходу бросили прощальный взгляд на испепеляющееся тело нашего спутника, которого звали Матэсом. Даже странно об этом было думать: вот сердце его совсем недавно билось и тут кашит исчезает прямо на глазах.

– Вот и осталось нас двое из прежней группы!
– сказала мне через плечо Элама.

Я промолчал, лишь обернулся назад, посмотреть, не догоняет ли кто из шаксов.

Мы торопились - все понимали: чем быстрее дойдём до дерева, тем больше шансов не столкнуться с шаксами. Терзанай широко шагал по тропе, опираясь на посох, за ним семенила Сэлта, второй посох она закрепила на спине как меч. Следом шла с обнажённым клинком Элама, а я замыкал шеренгу. Нервы на пределе: мне всюду мерещилось движение, поэтому постоянно смотрел по сторонам, озирался. Недалеко от тропы росли растения в виде гусениц, похожие мы встречали у края леса. Подняв на ходу валявшуюся ветку, я швырнул её в "гусеницу" ради интереса. Ветка прилипла к усикам-отросткам, затем затрещала - усики её сломали.

Вдруг над Терзанаем из нависающей листвы высунулась перевёрнутая змееподобная голова нашего знакомого горла.

– Вам тута!
– указал он зелёной длинной рукой вправо.

– Нет!
– Терзанай держал в руке рыбку-компас.
– Нам прямо!

– Тута!
– сказал горл растерянно, ещё раз указав направо, скрылся в кроне.

– А ты уверен, что прав ты, а не горл?
– спросил я.

– Ты подумай хорошо: почему этого зелёного паука не трогают шаксы?
– ответил маг.
– Я вот сомневаюсь, что тебе дали бы жить в этом лесу!

– Наверное, ты прав. Я ведь зарекался уже больше тут никому не верить, а вот, опять чуть не послушал чужака.

Перед нами спрыгнул горл - явился, так сказать, во всей красе. У него ног не было, лишь четыре руки, вернее, лапы. А туловище маленькое. Такой себе уродец. Если мою руку растянуть раза в три, тогда это будет подобие его лапы.

– Вам тута!
– и он вновь указал направо.

– Нас уже не обмануть, - промурлыкал довольно Терзанай, проходя мимо паукообразного. Горл не сдавался, а когда я подошёл ближе, он поднял лапу, и, растерянно провозгласив "тута!", перегодил мне путь.