Ельцин
Шрифт:
Проверяли не до третьего колена, а значительно глубже. Так что и биографию Ельцина знали до малейшей запятой. Но в его судьбе те старые приговоры, видимо, значения не имели. Он безостановочно продвигался вверх. Не потому, что ему кто-то ворожил. А потому, что не продвигать его было невозможно.
С помощью своего верного биографа Валентина Юмашева, который написал за него в общей сложности три книги, Ельцин охотно рисовал себя прирожденным лидером и борцом за справедливость, человеком, который не умеет подчиняться, но способен руководить другими. Это был не просто верный ход в предвыборной борьбе. Лидерское начало
Школьные годы Ельцина прошли весело. Занятиями он себя не утомлял, а развлекались будущий президент со товарищи незамысловато: например, втыкали иголки в стул преподавателю немецкого языка… Не удивительно, что по поведению ему неизменно ставили двойку. В юности Борис Ельцин любил подраться. Однажды ему врезали оглоблей по голове. Не будь голова у Бориса Николаевича такой крепкой, история России пошла бы иным путем. Бойцовский характер у него сохранился на всю жизнь. Оглоблей больше не били, но доставалось ему изрядно, пожалуй, больше, чем любому политику этого поколения.
В юности Ельцин увлекался волейболом, выступал за сборную города. Ему не мешало и то, что на левой руке у него не было двух пальцев – большого и указательного. Борис покалечил себя, когда мальчишкой украл на складе оружия две гранаты и решил их разобрать. Ударил молотком по гранате, и она взорвалась. Еле добрался до больницы, где ему отрезали пальцы. Еще повезло: мог и зрения лишиться, и на всю жизнь остаться инвалидом. Несчастный случай его не напугал и не заставил быть осторожнее.
В 1949 году он поступил на строительный факультет Уральского политехнического института имени С. М. Кирова. Строитель – в конце пятидесятых это была вполне уважаемая и перспективная профессия. Судя по его собственным рассказам, все институтские годы Ельцин уделял спорту значительно больше времени, чем учебе. Ездил с волейбольной командой по стране, играл с удовольствием.
Однажды он заболел ангиной, но все-таки пошел играть. Закончилось это плохо – впервые в жизни заболело сердце. Врачи прописали постельный режим. Но Ельцин сбежал из больницы. Отлежался у родителей, встал на ноги и сразу двинул на спортивную площадку. Крепкий и спортивный, он жил в ощущении, что ему все под силу и он способен справиться с любыми трудностями. Но эта история не прошла даром для его сердца, хотя Борис Николаевич почувствует это не сразу. Он пропустил так много занятий, что ему пришлось остаться на второй год.
Институт он закончил в 1955-м, на год позже тех, с кем поступал. Специальность по диплому – «инженер-строитель». Распределили Ельцина после института мастером в трест «Уралтяжтрубстрой». Стройка – суровая школа жизни, воспитывавшая жесткость и привычку добиваться своего любыми средствами. Главное – план: кровь из носу, но сделай! Имеет значение только результат – победителя не судят.
Работать приходилось даже с заключенными. Побывав в такой компании, уже никого и ничего не боишься. О себе Ельцин не без удовольствия говорил: «Вообще мой стиль работы назвали жестким. И это правда». Стройка приучала и к спиртному, и к привычке объясняться исключительно матом. От горячительных напитков Ельцин не отказывался, а матом практически не ругался. Он – может быть, единственный во всей высшей номенклатуре – на дух не переносил матерщины. И ко всем, кроме самых близких людей, обращался исключительно на «вы». Это сохранилось и когда он стал хозяином Кремля.
Через два года, в 1957-м, перешел в трест «Южгорстрой». Ельцин быстро поднимался по служебной лестнице: прораб, старший прораб, главный инженер, начальник стройуправления. Управляющий трестом, по его словам, попался злой, упрямый самодур, иногда только что до драки дело не доходило. Ельцин мрачно предупредил начальника:
– Имейте в виду, если вы сделаете хоть малейшее движение, у меня реакция быстрее – я все равно успею ударить первым.
Смотрины на Старой площади
От многих неприятностей молодого Ельцина спасал второй секретарь Свердловского горкома Федор Морщаков. Борис Николаевич надолго сохранит к нему благодарное чувство. Именно Морщакова Ельцин назначит первым управляющим делами президента России – до того, как присмотрит на эту должность якутского мэра Павла Бородина.
На строительной площадке Ельцина приметил человек, который сыграет в его судьбе ключевую роль, – один из самых заметных партийных работников Свердловска Яков Петрович Рябов. В 1963 году в области создали комбинат крупнопанельного домостроения, главным инженером поставили Ельцина, через два года стал начальником комбината. Рябов симпатизировал настырному и упрямому строителю. Ельцин мало говорил и много делал; он знал, что от выполнения плана зависит репутация области, и не подводил начальство.
Рябов повсюду вел за собой Ельцина, спасая его в тяжелых ситуациях. В 1965 году пригласил к себе в аппарат Свердловского обкома – заведовать отделом строительства. Прежнему заведующему было пятьдесят четыре года, и он казался Рябову человеком в возрасте, а секретарю понадобился молодой и энергичный работник.
Пригласив Ельцина, Рябов среди прочего сказал ему:
– Вот меня предупредили, что у тебя есть такие-то и такие-то недостатки…
Ельцин его сразу спросил:
– А кто вам это рассказал?
Рябов его одернул:
– Борис Николаевич, разве такой вопрос надо задавать? Следует, наоборот, сказать: да, это во мне есть, постараюсь исправить…
– Так он их все равно вычислил, – рассказывал мне Рябов, – и потом не давал им ходу, хотя ребята отличные.
Борис Ельцин четырнадцать лет проработал на стройке, прежде чем его пригласили в партийный аппарат. Вот что отличало его, к примеру, от Лигачева или Зюганова и вообще всех тех, кто всю жизнь провел на комсомольско-партийной работе, перебираясь из кабинета в кабинет.
Ельцин и без того научился на стройке быть жестким, а тут еще школа Рябова, который строго спрашивал с подчиненных. Мастер спорта по классической борьбе, первый секретарь Свердловского обкома, Рябов умел заставлять других работать и сам работал много. Вот, говорил Рябов, мое кредо:
– Я всегда объяснял: тех, кто не выполняет моих заданий, могу один раз предупредить, второй. А третьего предупреждения уже не будет. Я так говорю: или ты должен уходить, или я. Но я-то не уйду, меня может освободить только вышестоящий орган. Так лучше я тебя уберу, не стану ждать, пока насчет меня примут решение.