Электропрохладительный кислотный тест
Шрифт:
Горянка по-прежнему мрачнее тучи:
– Посмотри на эту стену. Это же ужасно. Нет, серьезно, посмотри. Я могу за пять минут процарапать ее руками насквозь.
– Может, скрутишь косяк?
– Лучше выкурим его в моей комнате, а то мне надоело вскакивать каждый раз, как Фэй хлопает дверью.
– Хм-м-м-м.
– Не обращай внимания. Я пошутила. К тому же это бодрит и не дает раслабляться.
Среди всеобщей красно-приливной апатии настроение немного повышается. Проказники начинают заниматься кое-какими свойственными Проказникам вещами. Хейджен возвращается из Госпиталь Сивиль прихрамывая, но не растеряв прежнего очарования сына Вечерней Звезды. Нет ни стереоустройств, ни проекторов, ни видеозаписей, с которыми можно было бы повозиться
Бэббс выходит прогуляться после многодневного мрачного заточения в своей вегетарианской крепости и сладострастно восклицает: "Привет, Джэ-э-э-эд!" - обращаясь к трехлетнему сынишке Кизи. Только Бэббс способен в лучших своих вельзебэббских традициях поприветствовать трехлетнего ребенка с таким двусмысленным сладострастным цинизмом.
Приехал Пейдж Браунинг, готовый вновь отправиться в путь и очарованный Гуарачами и Крысиной вещью. В Мексике на каждой ноге гуарачи! Сам Зи-лот не смог бы выдумать такого дьявольского орудия пытки.
– Здесь всех привязывают к гуарачам! В них невозможно бегать, в них невозможно ходить, они всегда жмут, и от них болят ноги. Единственное, что в них можно делать,- это смирно сидеть. Так всю страну и делают добропорядочной. Всех привязывают к этой бредовой обуви!
– и так далее.
Внезапно объявляется Сэнди Леманн-Хаупт, побывавший далеко за порогом, на мотоцикле. На этом мотоцикле он проделал весь путь из Нью-Йорка полпути через США и остаток пути через Крысиные земли, до самой юго-западной точки Мексики,- нелегкая задача даже для Нила Кэссади. Кизи смотрит на него и не верит своим глазам. Таким сильным, здоровым, спокойным и уверенным в себе он Сэнди еще не видел. Это вселяет в него смутное дурное предчувствие...
Возникает даже Боб Стоун - Боб Стоун из давних перри-лейнских времен. Он приезжает на машине, арендованой в компании "Херц". Прилетев в Мехико, он взял напрокат машину. Он получил в "Эсквайре" задание написать статью о Кизи в эмиграции. Ага, значит, старый мир еще ждет. Стоун, с его всегдашней сверхвпечатлительностью, за каждой кокосовой пальмой видит агентов ФБР и Федералес - в крайнем случае скорпионов,но в то же самое мгновение, как и прежде, очертя голову пускается в каждую катастрофическую авантюру, которая взбредет в голову первому попавшемуся Проказнику, и при этом с криком "Стойте, мол, ребята, это очень опасно", ласточкой летит вниз с ближайшего обрыва.
Наглотавшись декседрина, Стоун с Бэббсом садятся в машину Стоуна и, хорошенько растащившись под таблетками. направляются по дороге на Тепик в глубь Крысиной страны. Возвращаются, хихикая, и принимаются наперебой рассказывать о таинственном случае с Дорожным Зверем. Несколько дней они катили по навозной пыли, не смыкая глаз и летая под декседрином, катили сквозь поросшую кустарником и населенную осликами местность, и, когда темнело, все кругом и в самом деле становилось таинственным. Стоун видит маленькие мексиканские мостики, и те превращаются в чудовищных ящериц-ядозубов, их видит и Бэббс. Дорога становится самой настоящей проволокой, натянутой среди безлюдной страны чудовищ, а потом чудовища как-то вдруг начинают командовать дорогой!
– прямо впереди - самое крупное дорожное чудовище, на какое когда-либо смотрели глаза человека, такое огромное, что оно оседлало дорогу, точно тарантул с десятифутовыми лапами по краям
– Нет! Не подъезжай близко!
– - кричит Стоун.
– Ну уж нет,- говорит Бэббс,- мы обязаны. Мы обязаны его проскочить.
– П р о с к о ч и т ь!
– Мы о б я з а н ы, - повторяет Бэббс.- Иначе мы никогда н е д в и н е м с я д а л ь ш е.
Внезапно кажется, что от того, д в и н у т с я ли они д а л ь ш е, зависит весь ход мировой истории.
– Я знаю! Но оно слишком...
– Обязаны проскочить!
– говорит Бэббс. Они мужественно движутся навстречу катастрофе, Армагеддону, концу всего...
...и проскакивают с к в о з ь чудовище!..
...это какая-то едрючая дорожно-строительная громадина, она тащится по шоссе в темпе мексиканских гуарачей, а метисы в недоумении глядят сверху на машину, только что проскочившую под ними на скорости шестьдесят или семьдесят миль в час...
Стоун и Кизи, растащившись как следует под винтом, едут в сторону Соноры. Стоуну, хотя он и ведет машину, кажется, что он сидит в такси за темным стеклом. Ну чем не такси! По дороге они сажают в машину парнишку, американца, голосующего-голосующего, добираясь обратно в Калифорнию. Они могут подвезти его только до Соноры. Мы едем в Калифорнию, говорит Стоун, и они дают полный газ.
– Калифо-орни!
– произносит Кизи на глупейший провинциальный манер.
– Ага,- говорит Стоун.- Я везу туда этого малого,- имея в виду Кизи,везу его в Калифорнию показать, как восходит солнце. Он никогда не видал, как восходит солнце.
– А-а-а, - говорит Кизи, - что ты мне голову морочишь! Не восходит нигде никакое солнце.
– Стану я тебя дурачить!
– говорит Стоун.- Солнце восходит, и ты это скоро увидишь.
– До чего же странно ехать вместе с Кизи в такси сквозь мексиканское ничто за темным стеклом.
– А-а-а-а-а, - произносит Кизи. Парнишка тем временем сидит ни жив ни мертв.
– Да не вру я!
– говорит Стоун.
– Посмотри вон туда. Вот оно, солнце!
– Угу, угу, Б о ж е м о й, ты прав, вот оно, с о л н ц е! Ого... да оно заполня-а-а-а-ает все небо! Оно освеща-аа-а-ает долину! Оно озаря-а-а-а-ает океан!
Через несколько миль парнишка заговаривает самым небрежным тоном, на какой только способен:
– Слушайте, ребята, я, пожалуй, выйду не в Соноре, а в Тепике. Я как раз вспомнил, мне надо там кое-кого повидать.
И он выходит.
Н и к о г д а н е д о в е р я й П р о к а з н и к у!
А Кэссади - мчится по крысиной прибрежной полосе в очередном Кэссади-автомобиле, газует газует газует с неизменной Кэссади-скоростью, с новым типичным Кэссади-Экскалибуром. При нем четырехфунтовая кувалда с обернутой цветной светящейся лентой ручкой, он без конца размахивает ею, как булавой, подбрасывает в воздух и ловит, подбрасывает с двойным вращением, тройным, четверным, с правильным вращением и эксцентричным, судорожно подергивая в рваном ритме локтями, коленями и ступнями. И Проказа, и Раскол, судя по всему, давно забыты. Если и есть хоть одна живая душа, способная покончить с этим едрючим красным приливом и очистить воздух от слизи, которая быстро растекается во всех направлениях, так это Кэссади. И вот они выкуривают травы, поднимаются на крышу ла каса гранде и садятся, а Кэссади принимается жонглировать кувалдой, шарнирно подергиваясь в сумерках в своем скоростном винтовом полете, всего в какой-нибудь одной тридцатой секунды от Данного Момента. Кэссади исполняет бешеный американский танец с кувалдой на берегу заводи, им видно отражение Кэссади в воде и отражение их самих, смотрящих вниз на Кэссади, но смотрящих в в е р х в воде, в точном асимметричном воспроизведении, мерцающих в сумерках светящимися красками, призывающих призраков прошлого, им видна лунная дверь в мир, погруженный в чудесный процесс самосозерцания, Domnu, одновременно с а т т в а и р а д ж а, fons et origo, мгновенный Фильм - Данный Момент.