Элемента.М
Шрифт:
Ева пошла рассматривать колонны, украшенные барельефами.
– Обожаю храмы, - сказала она Дэну, который к ней присоединился, - Храмы, соборы, церкви, гробницы, а еще замки и библиотеки – моя страсть с детства.
– Тогда тебе точно понравиться, - сказал Дэн и показал рукой вперед, туда, где в «его кинотеатре» когда-то был верхний ряд кресел. Всю стену теперь занимали полки с книгами в старинных кожаных переплетах. И зал продолжал трансформироваться, вытягиваясь в длину, обрастая навесными балкончиками и тяжелыми мраморными лестницами. Ева уже устала идти, тем более что все это было красиво и торжественно, но совершенно непонятно как связано с нанайской шаманкой.
Ближайшие кресла, в которые можно было присесть, находились как раз у стены с книгами, и Ева устало поплелась туда и сразу села. Дэн был выносливее, он не хотел рассиживаться, а достал с полки фолиант больше похожий на небольшую цементную плиту, только красного цвета и положил ее на стол между креслами.
– Надеюсь это не «Жизнеописание пророка Мухаммеда»? – недоверчиво посмотрела Ева на книжищу, - Я помню, в нем что-то около восьмидесяти глав.
Дэн ничего не ответил и просто открыл книгу. В ней были чистые листы. Абсолютно чистые. Он унес эту и принес другую книгу. Она тоже оказалась пустая. И третья. И пятая. Книге на десятой он тоже, наконец, утомился и присел в кресло рядом с Евой.
– Жаль, - сказал он, - Я надеялся хоть что-нибудь узнать об этой старушке настоящего.
– Да, Дэн, именно настоящего! Может она просто сама забыла, что из этого всего настоящее, а что обман.
– Ничего я не забыла, - прозвучал совсем рядом знакомый чуть с хрипотцой голос.
Они невольно повернулись, а старушка в длинном закрытом платье и богатой шали с длинными кистями на плечах, уже разворачивала удобное кресло, бросив на стол пачку недорогих сигарет и зажигалку.
– Рада, что ты не забыла мое имя и так правильно сумела им воспользоваться, - сказала она, усаживаясь и прикуривая сигарету.
Ева не знала, что сказать, она только открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.
– Мне осталось несколько дней. Я знала, что он попытается меня обезвредить, чтобы не сболтнула лишнего, но я тоже многому научилась за эти годы, - она выпустила упругую белую струю дыма вверх над головами все еще молчавшей парочки, - Антураж, конечно, так себе.
И она сделала рукой с сигаретой небрежный жест, обозначая пространство вокруг.
– Но не будем тратить время зря!
Дэн крутил в руках синюю сигаретную пачку.
– Мне кажется, я видел эти сигареты, - сказал он задумчиво, - Это же подарок, я прав?
– О, да! Это тот самый подарок, благодаря которому я снова лежу там как брюква на грядке. Но я знала, что он с секретом, так что достала его вчера сознательно. Сами того не зная, они сделали только лучше.
И она довольно улыбнулась.
– Но кто они, Евдокия Николаевна? – спросил Дэн.
– Они - это Франкин, кажется, сейчас его зовут Анатолий, и его сообщники.
– Да, Анатолий Платонович, - подтвердил Дэн.
– Сразу скажу, исповедь мне без надобности и перед смертью душу свою я никому изливать не собираюсь и каяться ни в чём не буду. Моя жизнь просто вплелась в эту историю, которая касается всего вашего народа, который вымирает. Я не хотела помогать, и вообще не хотела вмешиваться. Мне все равно одним народом меньше или больше, тем более на земле, на которой меня уже не будет. Но эта девчонка, которая столько лет живет во мне, эта слабая глупая девчонка… Все эти годы она словно дополняла собой мой ужасный характер и там, где у меня много, у нее было совсем чуть-чуть, а там, где мне не хватало, у нее было с избытком. Я лживая, она честная; я бессердечная, она душевная; я вероломная, она преданная. Виленович говорил, что человек может жить до 120 лет, но организм его изнашивается всегда раньше этого доступного ему возраста. И все винят в этом экологию, неправильное питание и вредные привычки. Врачи пытаются лечить тело, а нужно лечить душу! И эта девчонка, что своей чистой душой нивелировала во мне все мои изъяны, дала мне такую возможность. Я - прямое тому подтверждение. Я скоро умру не потому, что мое тело достигнет критической точки в 120 лет, которой так боится Шейн. Я умру, потому что рано или поздно он вытащит из меня эту девчонку, а я слишком к ней привыкла, чтобы просто так без боя с ней расстаться.
Она потушила сигарету в пепельницу, неизвестно, когда появившуюся на столе и тут же достала новую сигарету.
– А как она вообще к Вам попала? – спросил Дэн, пока бабка прикуривала.
– О, не все сразу! Не все сразу, молодой человек!
– сказала она снова выпуская струю дыма над их головами, сначала я расскажу тебе о своем даре, и истории своего народа, которая уходит корнями далеко в глубь времен и тесно переплетается с историей вашего народа. Когда-то давно, когда еще каменные наконечники к стрелам делали…
– О, я Вас умоляю!
– перебила ее Ева, - И деревянными крючками рыбу ловили! Может обойдемся без сказок?
– А они не сильно далеки от правды, - улыбнулась бабка, - Просто хочу, чтобы вы осознали, как действительно давно это было. Так вот, в то далекое время, предкам наших шаманок не требовалось быть старыми и мудрыми, а по сути просто утратить способность иметь детей, чтобы разговаривать с Богами. В то время каждая женщина нашего рода могла вызвать Белого Бога и даже забеременеть от него. Считалось, что так продолжался чистый род: только благодаря Белым Богам и только от связи с этими Богами. Но дети не всегда рождались похожими на соплеменников, одинаково часто они рождались и похожими на Белых Богов. И тогда Боги их забирали. И Боги злились. Они не хотели смешивать свою кровь с нашей, им не нравилось, что наши женщины так нагло пользовались своими способностями, вызывали их и охмуряли.
– Этой уникальной способностью, как я понял, обладали только женщины, - улыбнулся Дэн.
– О, женщины, вам имя - вероломство! – улыбнулась Ева.
– Да, но женщины наши не были распутны, и были мудры. А Белые Боги так сильно разозлились, когда родился очередной «белый» ребёнок в племени, что обещали истребить весь наш род, если это не прекратится. И женщины предложили не лишать их дара, но позволить им общаться с Богами, когда природа уже откажет им в продолжении потомства. Ведь Боги готовы были нам помогать во всем остальном.
– Но как тогда будет продолжаться чистый род? Без Богов? – не удержалась Ева и перебила.
Бабка не рассердилась, она усмехнулась, но ответила.
– Я же говорю, наши женщины были мудры. Уже тогда они поняли, что не в связи с богами дело и есть в их роду женщины, что не утратят эту способность даже если их дети будут рождаться от их законных мужей, - она посмотрела на Еву исподлобья, и продолжила, повернувшись к Дэну, - И Боги выполнили своё обещание, а они своё. Но однажды, благодаря случайности, они узнали, что могут кое-что еще. Среди Белых Богов тогда шла война, жестокая, кровопролитная. Мы не знаем кто с кем и за что воевал, но однажды к нам попал совсем слабый раненый и умирающий Бог. Пожилая женщина едва успела узнать его имя, как он умер у неё на руках. Еще не остыло его тело, когда за ним спустилась Черный Ангел. Каково же было её удивление, когда она не нашла душу поверженного Бога. Они вернулись целой стаей и обшарили каждый уголок, но она словно испарилась. Они решили, что её забрали людские Боги и улетели разбираться с ними, а тело велели похоронить. Наши люди не знали, как хоронят Белых Богов, но внезапно внутри себя женщина услышала голос, который и рассказал ей и про похороны, и про то, что Душа Поверженного Бога теперь живет в ней. Способность эта в нас сохранилась до сих пор, но стала она редкой и передается только по одной линии. Мы - шаманки с особым даром. Мы все еще можем вызывать Белых Богов, хотя и вы и мы уже давно изменились. Сохранили мы и способность хранить ваши души.