Элемента.N
Шрифт:
– Но её ведь не могут осудить на бесконечность, ведь алисанги не умирают, - снова подала голос Ева.
– Её осудили на сто лет, - сухо произнес Арсений.
– Господи, - с новой силой зарыдала Изабелла на груди у парня, - Сто бесконечно унылых лет! А прошло всего двадцать четыре.
– Ты ничего не ответил про доказательства. Если они у деда уже есть, - обратилась Ева к Арсению, - Если он сможет доказать.
– Ева, в нашем мире не принимают в расчет
– Но ведь бабушка её жива! Алиенора могла бы выступить в суде! – не унималась Ева.
– Могла бы, но только лет пятнадцать назад. У них было всего десять лет для подачи апелляции. И дед еще был жив, когда этот срок прошел. Да и сейчас он может объяснить лишь партеногенез, но не более. А он бьется над тем, чтобы разгадать загадку несовместимости алисангов в принципе.
– Да, деду, наверно, тоже не легко, - вздохнула Ева, - Я представляю, как он переживает всю жизнь.
– Да, наверно, если бы не это, он прожил бы дольше, - вздохнула Белка, вытирая слезы, - Но я на него не злюсь. Он просто ученый, немного чокнутый, немного эгоцентричный как все ученые. Наверно, это неправильно, проводить эксперименты на собственных детях, но, если бы он просто мог, то сам бы согласился родить. А еще, он не знал, что наказание будет таким суровым. Он надеялся, её просто выгонят. Пусть с позором, пусть навсегда, но просто выгонят. А еще он пытается помочь нам всем. И если у него получиться… если мы до этого доживем.
– Знаешь, он решил, что точно будет работать до того момента, когда срок наказания его дочери закончиться, потому что хочет попросить прощения и только тогда уйти с миром, - сказал Арсений.
– Да, - вздохнула Ева, - а я наивная думала, что только у слабых бестолковых смертных людей проблемы.
– Ты сказала, что обнаружила в себе какой-то новый талант, - вспомнила Изабелла.
– Это был Дэн, даже не я, - сказала Ева, улыбнувшись, - оказывается, всё то, что он увидел во мне ещё до того, как я прошла инициацию, всё это никуда не исчезло.
– Ты кажется, умела оживлять чужие воспоминания, - напомнил Арсений.
– Да, я и сейчас это могу. Просто нужно читать вслух, - объяснила Ева, - А еще те комнаты памяти, что у Дэна, например, выглядят как кинотеатр, и он видит чужие воспоминания на экране и за закрытыми дверями…
– Да, мы знаем, как у него это выглядит, - заметил Арсений.
– Вот, а я вижу огромную библиотеку. И все доступные мне чужие воспоминания описаны в книгах, просто нужно взять с полки нужную и начать читать. Вслух.
–
– Я правда, успела прочитать всего пару предложений всего в одной книге из воспоминаний Эммы, но у меня получилось. Из этого Дэн и сделал такой далеко идущий вывод, - сказала Ева.
– Неправда! – возразил появившийся из ниоткуда и рухнувший рядом с Евой прямо в верхней одежде на диван Дэн, - Я сначала сделал свое открытие и только после этого ты начала читать и подтвердила мою догадку. Ну, что тут у вас? Что опять за соленые реки? – посмотрел он на заплаканное лицо Изабеллы, - Я думал, только моя девушка плакса.
– Не обольщайся, - ответила Изабелла.
– И чувствую, зря я свалил до ужина, - он тоже стянул с тарелки кусочек подсохшей колбасы, и жуя пошел в прихожую раздеваться, - Дорогая, это всё что у нас есть из покушать?
– Готового – да, но там ещё есть сырая курица и неварёные рожки, - Ева чувствовала себя сейчас ужасно.
– Отлично! – сказал Дэн, возвращаясь и целуя её в нос, - Ты просто умница! Я сейчас что-нибудь организую. Сеня, ты же не думаешь, что тебе удастся отсидеться в сторонке?
Последние слова он прокричал уже из кухни, и Семен нехотя поднялся, но послушно пошел за ним.
Глава 13. Вечер Божоле
Под бархатистый и мягкий как флисовый плед голос Дэна, которым он говорил Изабелле хорошие и правильные слова, те самые, в которых она сейчас так нуждалась, рыжеволосая девушка совсем успокоилась и даже начала улыбаться.
— А я ещё сомневалась, стоило ли вам обо всём этом говорить, — облегченно вздохнула Изабелла.
А Ева словно узнала Дэна с новой стороны — таким внимательным серьёзным и сосредоточенным при ней он еще ни разу не был. Но едва Изабелла совсем пришла в себя, он начал привычно дурачиться. Ужин был съеден, и обглоданные куриные кости лежали у него на тарелке большой горкой.
— Подумать только, — сказал он, глядя на эту кучу, — какими тощими бывают цыплята! Ведь одни кожа да кости!
— Хочешь сказать, что не наелся? – удивилась Ева.
— А у нас случайно нет чего-нибудь сладенького? К чаю?
— Чего-нибудь типа пирога? – уточнила Ева.
— Да—да—да! — обрадовался Дэн.
— К сожалению, нет, могу предложить только восемь свечек, — обрубила на корню его надежды Ева.
— Ну, нет, это я не ем — что это такое: ни одного пирога и восемь свечей. Лучше так — восемь пирогов… и одна свечка, а? – пытался он изображать Карлсона.
— Поверь мне, Майер, не в пирогах счастье, — парировала Ева.
— Э, нет! Я так не играю, — не согласился он и встал. — Никуда не уходите!