А грим, образ внешний — вам предлагают или вы сами об этом думаете?
рим я всегда сама делаю. А что касается партии, сначала я, как уже говорила, бесконечно слушаю музыку, потом приходит манера, потом приходит интонация образа, а потом образ оживает — и я вижу лицо того персонажа, которого делаю.
Уже увидели Орловского или пока еще нет?
ет еще, но ощущаю уже.
Какая
сейчас стадия?
же манера есть, поведение его уже понимаю. Кажется, будет смешно, когда после этого Орловского с его русско-западными манерами мы дадим в Сиэтле четвертый акт «Кармен».
Лицо Орловского вы пока не видите и грим пока не знаете?
ет, еще не знаю. Может быть, он будет с усиками и с сигарой во рту.
Орловский будет спет. Но поговорим о неспетых партиях. Что вы пели, мы все знаем. А какие желанные партии не спели?
оль моей души — это была Тоска всю жизнь, мне так хотелось спеть Тоску! Я дважды подходила к «Тоске» — Караян меня звал писать «Тоску» на диски. Тоска у меня живет в душе.
А вы когда-то начинали записывать Лизу в «Пиковой даме»?
не только начала, а всю запись чуть-чуть не закончила, и вся эта запись есть где-то на «Мелодии», но сейчас непонятно, где это искать.
А кто там пел Графиню?
пела все женские партии в «Пиковой даме» — и гувернантку, и Машу, и Полину, и Графиню. Спела дуэт Лизы и Полины — наложением звука.
А почему не дописали?
очно не помню, по-моему, Володя Атлантов уже уезжал за границу и Тамара Милашкина страшно ревновала, что я сделала такую запись.
А можно эту запись как-то получить?
не знаю, у кого теперь это искать, кто купил «Мелодию». Мне бы, конечно, хотелось иметь эту запись, я ведь уже записала все главные куски.
Откуда возникла идея такой записи?
не очень этого захотелось, потому что я спела уже гувернантку, спела Полину, Графиню и подумала, а почему бы мне и Лизу не спеть, там тесситура не такая высокая.
Справлялись нормально?
онечно, там нет ничего трудного.
Послушать бы! Ну, вот Тоска не спета, а что еще? Баба Турчанка?
абу Турчанку еще спою! А что мне еще очень хотелось бы спеть, так это Золушку,
но мне не хватило подвижности голоса.
А учили россиниевские партии?
чила, однажды даже спела арию Розины, но у меня не получилось.
Но вы потом и Адальжизу пели.
то совсем другое. А Россини не получался у меня. А вот у Лены, моей дочери, получается именно Россини, она поет Россини потрясающе!
А почему у вас не получается? Тяжелый голос?
егкого движения нет у меня, того, что есть у Долухановой. Какая у нее Золушка!
Она сама говорила, что ее этому никто не учил, что это врожденное.
равильно, так и есть.
Про немецкий репертуар мы с вами уже как-то говорили, там вам трудно с немецким текстом, но есть еще подходящие для вас большие роли, например, у Яначека, скажем, Дьячиха в «Енуфе». Это великая трагическая роль, вам бы ее надо спеть! Не хотите?
отелось бы спеть вагнеровские партии, начать хотя бы с маленьких ролей — Эрду, Фрикку.
Давайте вернемся к началу нашей сегодняшней беседы, к виктюковскому спектаклю. Вот вы ездите с ним за границу — какая там реакция, какая приходит публика?
ы имеете в виду Нью-Йорк? Ну, какая публика? Приходят наши старые евреи, которые остались в менталитете 50-х годов. Кто-то шокирован этой пьесой. Но в конце все равно все стоят и плачут.
В каких театрах вы играете? Сейчас, например, вы были со спектаклем в Германии. В каких городах?
юнхен, Берлин, Гамбург.
И большие залы?
а. Настоящие большие театры.
А немецкая публика приходит?
е знаю. Не могу сказать.
А за кулисы кто-нибудь приходит?
чень много людей приходит за кулисы. После спектакля обычно весь зал стоит и орет несколько минут! Что интересно: я вижу со сцены, как некоторые люди в зале за границей бывают шокированы некоторыми сценами, я бы сказала, больше, чем у нас в стране.
Они, видимо, решили, что на Западе жизнь такая развратная, а сейчас им из России привезут что-то целомудренное. Елена Васильевна, а что вы скажете вообще про «заграничную жизнь»? Были же моменты, когда вы советскую власть ненавидели и говорили, что надо остаться на Западе. Возможно было бы, чтобы вы остались там?