Елена Прекрасная. Красота губит мир
Шрифт:
– Неси сюда, разберемся!
Немного погодя, Аид действительно приволок здоровенный бурдюк, полный отменного вина, количества которого, как прикинул Тесей, им хватит на пару месяцев. Жизнь начинала ему нравиться. Только открыв бурдюк, Тесей блаженно закатил глаза:
– Хиосское… Слышь, Пирифой, он называет неразбавленное хиосское пойлом.
Аид брезгливо усомнился:
– Это можно пить?
– Нужно! Это не ваш нектар у Зевса. Давай чаши!
Пока разливали вино по трем чашам, Аид все также брезгливо морщился
– А ты не нюхай в первый раз. Потом само пойдет.
– Ты думаешь?
– Нос заткни, чтоб не чувствовать, и пей.
– Аид! – поднял чашу Тесей. – Хоть ты и вредный бог, но… желаю тебе здоровья!
Соскучившиеся по вину Тесей с Пирифоем с удовольствием опрокинули в себя по целой чаше, не разбавляя. Тесей даже закрыл глаза от удовольствия, причмокнул. Аид недоверчиво проследил за приятелями, потом решительно зажал нос и поднес к губам свою чашу.
– Ну? – поинтересовался у бога Пирифой, когда тот наполнил рот вином. – Ты глотай, глотай, не держи!
Глаза у Аида расширились, он с усилием протолкнул вино внутрь, задышал открытым ртом, замахал перед ним рукой, потом помотал головой и с отчаянным видом опрокинул в рот остатки.
Когда к берегу Стикса подошел очередной смертный, перевозчик Харон изумленно вытаращился на него:
– И чего вам всем там нужно?! Смертные в царство Аида стали ходить, как к своей жене в спальню!
– А давай-ка я тебе помогу веслами работать? – спросил строгого Харона Геракл.
– Лучше скажи, чего тебе там понадобилось, а то вон двое захотели увести Персефону и теперь сидят у входа приклеенные задами…
– Тесей с Пирифоем, что ли? Так я как раз за ними. А что там за голоса? – кивнул в сторону входа в царство Аида Геракл.
– Сам не пойму, – пожал плечами Харон, – поют вроде…
– Греби быстрее…
Геракл, пришедший выручать героев, попавших в глупую ситуацию, обомлел, когда увидел, что творится перед входом в Подземное царство. Там действительно пели, причем все трое – Тесей, Пирифой и даже Аид – были попросту пьяны, а недавно полный огромный бурдюк теперь валялся в стороне.
Разлив остатки напитка еще из одного и старательно вытряхнув последние капли, Аид раздал чаши и поднял свою:
– За дружбу!
– Хоррошее пр…предлож-жение! – не сразу смог осилить слово Тесей. За дружбу пили уже третий день.
Они опустошили чаши, и Пирифой вдруг объявил:
– Щас спою!
– Ни-ни! – возмутился Аид. – Я сам, ты не умеешь, я сам!
– Ум… ик! Умею!
Стоило Пирифою запеть, как Аид бросился закрывать ему рот ладонями, потом махнул рукой и пообещал:
– Научу! Подвинься.
– Не могу.
– Почему?! Ты меня не уважаешь? Не хочешь подвинуться?
– Уважаю, – чуть подумав, заявил Пирифой, – но я приклеен.
Аид снова махнул рукой:
– А, хрен с тобой! Я рядом посижу!
Он действительно пристроился на ступеньку входа, обнял Пирифоя за плечи и начал выводить какую-то песню про девицу, что шла за водой, красиво качая бедрами… Немного погодя они орали уже в два голоса один другого хуже.
Тут Аид заметил героя:
– О, еще один! А пить больше нечего, – он развел руками, показывая на пустой бурдюк. – Опоздал! Ха, опоздал!
Пирифой присмотрелся к пришедшему и объяснил Аиду:
– Это Геракл.
Тот поморщился:
– Хрен с ним. Че надо-то?
– Я за ними пришел, – кивнул Геракл на приятелей.
Аид чуть подумал, потом замотал головой, крепче обнимая Пирифоя:
– Того забирай, этого не отдам! Я его петь учу!
– Это я тебя учу!
– Не, ты не можешь учить, ты… ты слов не знаешь… а я знаю! Вот слушай:
«…девка бедрами виляла-а… меня завлекала…»
От их голосов очнулся Тесей и не менее противно завел свое про потерянного в бою коня. Геракл едва сдержался, чтобы не закрыть уши руками.
В двери появилась Персефона, голова ее была перевязана. Геракл приветствовал богиню и поинтересовался:
– Чего это они?
– Третий день пьют и песни орут. Надоели уже! Забери хоть одного, потише будет.
Аид поднял голову на жену и громко объявил:
– Бабы – дуры! Все!
Обиженная Персефона ушла обратно.
Тесей был пьян мертвецки, а потому мало что понял даже тогда, когда часть его седалища осталась на камне. Геракл уносил на спине непривычно раненного друга, а сзади два голоса орали песню о красотке с красивыми бедрами…
Харон только покачал головой:
– Что же на земле творится, если люди там пьют каждый день?
Тесей, на мгновение раскрыв глаза, вдруг заявил:
– Разбавлять надо! Ик!
И снова заснул мертвецким сном до самого дома.
Геракл вынужден был устроить его на ночь в одной из пещер, тащить на себе это бесчувственное тело, от которого к тому же страшно разило перегаром, не слишком приятно, да и оторванный зад у приятеля кровоточил слишком сильно. Обработав рану, он присел на камень, с изумлением разглядывая Тесея. Герой Аттики выглядел не лучшим образом, и Геракл начал сомневаться, что это только из-за долгого сидения на камне, скорее от нескольких дней откровенного запоя. Где они вино-то взяли?
Придя в себя, Тесей первым делом поинтересовался, нет ли чего опохмелиться. Геракл сунул другу под нос чашу с разбавленным вином. Глядя, как тот морщится, расхохотался:
– Это тебе не с Аидом неразбавленное пить!
– А как я здесь оказался?
– Я притащил.
– А… оторвал как?
– С седалищем вместе.
– Ой… – застонал Тесей. – Слышь, Геракл, спасибо тебе, не то спился бы. Аид он, зараза, крепкий, пьет и не пьянеет.
Геракл вспомнил песню про девицу и ее бедра и усомнился. Тесей покачал головой: