Елена Прекрасная. Красота губит мир
Шрифт:
– Значит, нам туда.
– Это почему?
– Не хочу стоять среди толчеи, если ты со мной, то пока не вытащили корабли на берег, поспеши!
Они действительно обогнули мыс и пристали в бухте Геракла. Теперь Одиссей плыл на корабле Агамемнона, а его «Пенелопа» шла следом. Здесь берег оказался не таким удобным, а пляж узким, зато просторно. Одиссей все кипятился:
– Я бы лучше и вовсе отправился обратно. Так оскорбить царей!
– Не злись на Приама, он поступил мудро, иначе места на пляже все равно не
– Радость царя, летний дворец Приама. Все равно я Приаму это унижение припомню!
– Не сейчас, позже…
По тому, как смотрел на видневшуюся вдали Трою Агамемнон, Одиссей понял, что микенский царь что-то замышляет.
– Воевать с Троей, что плевать против сильного ветра – тебе же в бороду и вернется, – вздохнул царь Итаки. – Приам хитрый, у него вокруг одни союзники, что фракийцы, что дарданцы, что мизийцы…
– Кто нам мешает превратить их в своих союзников? Или перессорить?
По быстрому взгляду Одиссея Агамемнон понял, что пока не стоит так уж откровенно разговаривать… Хотя Одиссей и без того прекрасно понимал, зачем микенский царь потащился в такую даль поздравлять совершенно незнакомого ему царевича со свадьбой. Да и не он один, прислужники Приама тоже не дремали, с момента появления кораблей в бухте Трои за ними установилась плотная слежка.
Пока это Агамемнона беспокоило мало, пусть следят, когда ему понадобится, он найдет способ избавиться от назойливого внимания.
Теперь следовало решить, пора ли уже идти в город для встречи с царем Трои или еще нужно подождать. Пока Одиссей крутился среди прибывших раньше, к Агамемнону скользнул никем не замеченный такой же неприметный человек. Не то воин, не то купец, каких множество предлагает свои незамысловатые товары, неизвестно, привезенные из дальних стран или попросту награбленные. Но царь встретил человека с явным удовольствием:
– Проходи, Плакид, я рад тебя видеть живым и здоровым.
Вошедший поклонился, приветствуя царя, сказал положенные слова и уселся на ворох шкур, брошенных в угол:
– Мне не сразу удалось обмануть бдительность соглядатаев Приама.
– Тебе помогут уйти отсюда незаметно. Сейчас я налью вина, бери свежие лепешки, мед, сыр… Если не можешь задержаться надолго, то скажи только основное.
– Я могу, но не вызовет ли у твоих людей подозрение столь долгое общение с троянцем?
– Вызовет, – согласно кивнул Агамемнон, протягивая полную чашу. – Потому на первый раз ограничимся.
– В Илион прибыло множество царей из соседних земель. Почти все уже здесь – из Лидии, Мизии, Карии, Ликии, хеттский царевич, фракийский, ну и, конечно, из Дардана сам отец Андромахи царь Ээтион.
– Илион, – поморщился Агамемнон, – терпеть не могу это название! Пусть будет Троя.
Гость пожал плечами:
– Пусть, это дела не меняет. Приам действительно богатейший из азиатских царей, даже хетты, которым он подчинен, и те не столь богаты золотом.
– Он платит им дань?
– Нет, только посылает свое войско, когда это нужно. Приам уже много лет не воюет сам, но имеет очень сильную армию, особенно конницу, которой и командует его любимый Гектор.
– Как может быть сильной невоюющая армия?
– Именно для того Приам и отправляет ее то и дело на помощь то хеттам, то дарданцам, то еще кому-нибудь. Содержит армию тот, кто зовет, она не стоит троянскому царю ничего, добычу приносит немалую и опыта набирается тоже.
– Хитро. В чем главная сила Трои и ее слабость?
– И сила, и слабость Трои сейчас в одном-единственном человеке.
– Царе? Приам держит всех крепкой рукой?
– Нет, хотя рука действительно крепкая. Не Приам, а Гектор – сила Трои. Именно его конница держит в повиновении соседей и земли внутри Троады. Даже если не будет Приама, Гектор удержит Илион.
Агамемнон не заметил оговорку Плакида, не до того.
– С ним можно договориться?
– О чем?
– Его можно убить?
– Очень трудно, иначе давно уже сделали бы это. Гектора любят воины, за него встанут стеной покрепче троянской, а он сам не так уж любит золото, для него важнее честь в бою. Поэтому Приам не боится сильного старшего сына.
– Есть же придурки… А остальные сыновья Приама?
– Их много и они сильны. Конечно, в семье не без урода…
– Кто? – в глазах царя Микен блеснул нехороший огонек. Плакид невольно поежился, хорошо, что в полумраке шатра этого не видно.
– Парис. С этим сыном связана странная история. До рождения мальчика Приаму и Гекубе предрекли, что он станет причиной гибели Трои, и родители решили отнести дитя в лес на съедение диким зверям. Что уж там вышло, то ли Гекуба не смогла убить собственного сына, то ли действительно его выкормила сначала медведица, а потом подобрали пастухи, неизвестно, только Парис остался жив.
– А как его нашли?
– У Приама и Гекубы есть дочь-прорицательница Кассандра.
– Ну и детки!
– Она всегда говорит правду о будущем, только никто не верит. Она узнала в пастушке брата, а потом все подтвердилось…
– И теперь этот пастушок живет во дворце?
– Да, и доставляет папаше с мамашей и остальным немало хлопот. Он словно наверстывает упущенное за столько времени. Капризный красавчик, которому позволяется все.
В это время к Агамемнону пришел Одиссей, и Плакиду пришлось удалиться. Агамемнон согласно кивнул ему на прощание:
– Приноси свои безделки, я выберу среди них подарок для невесты.
– Принесу завтра же.
Одиссей кивнул вслед Плакиду:
– Где-то я его видел?