Елена Прекрасная
Шрифт:
– Доктор Ежевикин - искатель приключений. Как я, как Корман. Ездил, так сказать, из любви к старине.
4.
В первые дни знакомства профессор Рассольников считал Кормана чистым служителем чистой науки - точной копией образа сумасшедшего ученого. Образа, который уже более десяти веков не сползает с экранов компов, голографов и с электронных страниц упрямо не желающих умирать книг. У Кормана никогда не было дома ни на одной из самых захудалых планет, он таскал свой старенький научный комп в кейсе, ел что попало, и даже к женщинам был равнодушен. В том смысле, что Фред не делал различия между живыми женщинами и андроидами для сексуальных услуг. Но однажды Корман признался Платону - кажется, они выпили тогда изрядно
Что именно он должен отыскать, Фред не сообщил, многозначительно замолчав на полуслове. Но видимо знал, что искать, если в свадебное путешествие отправился на Райский уголок. Тогда к словам приятеля Платон отнесся, как к очередной шутке. Но, видимо, это был тот единственный случай, когда Фред говорил серьезно.
Все это обдумывал Атлантида, заказав порцию "Черной собаки" в баре. Великолепная золотая текила, кока-кола без химического привкуса, кубики льда и настоящая вишенка. О цене лучше не спрашивать. Профессор пил в одиночестве - Дерпфельд отправился в полицейский участок. В баре царил полумрак, лишь столик светился. Постояв несколько минут, пока играла тихая музыка, и кружились под потолком разноцветные светильники, столик медленно поднялся в воздух и поплыл на улицу, как будто ему надоели отделанные темными панелями стены, зеркальный пол и низкий потолок. Стул с Платоном последовал за столиком. Их что-то связывало - программа чипа или дружественная паутина. Биосистемы обычно надежнее, но профессор предпочитал добрую старую электронику. И стол, и стул выплыли в синие небо так плавно, что из бокала не пролилось ни капли. Столик со стулом скользнули меж пышных макушек местных пальм и опустились возле бассейна с изумрудной водой. Полупрозрачная раковина шезлонга парила в полуметре над песочным напылением дорожки.
Сидящая в шезлонге женщина улыбнулась Платону.
Как описать ее красоту? Своеобразная? Необыкновенная? Поразительная? Роскошная? Ни один эпитет не подходил. Все вместе слишком перегружали образ. Нарисовать, изваять - вот первое, что приходило в голову при виде этого тела. А потом - приступ отчаяния - не суметь. И никто не сумеет. Тут нужен Фидий или Лисипп. Все лини, все формы безупречны. В каждом изгибе плавность. Веки не просто прикрывали глаза, они их обводили, прочерчивая контур - никогда профессор прежде не видел таких глаз. Тонкие лепестки ноздрей были созданы резцом скульптора - иначе не скажешь. Такой овал лица бывает лишь у очень юных особ. А губам не нужен контурный карандаш, сама природа обвела контур этого рта. Брови не требовали ни коррекции, ни подкрашивания - линия была идеальной - волосок к волоску. Серебристая чешуя напыленного купальника прикрывала тело незнакомки до колен. Но сквозь прозрачную чешую можно было разглядеть и розоватые холмики сосков, и темный треугольник внизу живота. Линии ее тела были так же идеальны, как и лицо. И никакой искусственности. Ноги длинные, но длина соразмерна с телом; талия тонкая, но не кажется перетянутой невидимым шнурком; груди упруги, но не напоминают втиснутые под кожу теннисные мячи.
Красавица меланхолически отколупывала чешуинки купальника и бросала их в воду. При этом время от времени она проводила рукой между ног, но этот жест не выглядел вульгарным - при ее красоте ей позволительно было делать все.
– Платон Атлантида, - представился археолог и слегка приподнял шляпу. При этом он не мог оторвать взгляда от роскошных золотых волос незнакомки после купанья они немного спутались, их кольца завились в беспорядке. Невольно хотелось запустить пальцы в эти пряди...
Несколько секунд она его внимательного разглядывала. Разумеется, она заметила все, и то, что костюм
– Я слышала о тебе, и слышала что-то очень хорошее. Но что - не помню...
– она разыгрывала дурочку, и ей это шло.
– Или я слышала о каком-то другом Платоне?.. Впрочем, неважно! Как ты относишься к платонической любви, Платон?
– Равнодушен...
– Разве ее нет?
– Под платонической любовью философ Платон имел в виду любовь мужчины к мужчине, которая не заканчивается физической близостью. Так что я отношусь к подобным эмоциям равнодушно.
– Елена, - представилась она. И замолкла многозначительно, ожидая, что он воскликнет: "Елена Прекрасная!" Но он промолчал. И этим немного разочаровал ее и озадачил.
– Елена Корман, - добавила она.
– Молодая вдова.
– И при этом ни на секунду не омрачилась.
– Мы недавно поженились с Альфредом.
Она? Дерпфельд сказал, что Корман женился... Но... эта красавица... Невероятно... Такая красотка подошла бы для молодого галактического миллиардера. Ясно, что она знала себе цену - тут уж сомнений никаких. И вдруг эта Елена рядом с худым угловатым Корманом, страдающим хроническим безденежьем - самым страшным заболеванием нашего мира.
– Поздравляю...
– проговорил Платон хриплым голосом... И не отрываясь, смотрел на серебристый купальник. Все меньше и меньше оставалось на нем чешуинок. Тут только сообразил, что с венчанием поздно поздравлять.
– С чем поздравляешь? С вдовством?
– усмехнулась Елена. Зубы ее были белым белы. Казалось, они светятся.
– Поздравляю себя с тем, что увидел вас, - вывернулся профессор Рассольников.
– А-а...
– она одобрительно махнула ресницами. Улыбка дрогнула в уголках губ. Еще одна чешуинка купальника полетела в изумрудную воду.
Платон решил не задавать лишних вопросов. Не испытывал желания. Пусть Дерпфельд допрашивает Елену Прекрасную. А он...
– Не хочешь искупаться?
– предложила она.
– Вода чудесная. Ласковая. Улыбчивая вода.
Повинуясь ее приказу, шезлонг медленно поплыл над водой. Елена соскользнула в бассейн без плеска - ее идеальное тело вонзилось в изумрудную воду стрелой. Платон последовал за ней - прямо в костюме. Под водой он попытался обнять ее восхитительное тело, но она ускользнула. Пока Платон всплывал на поверхность, успел потерять шляпу и сбросить пиджак.
– Только пиджак не теряй!
– крикнула она и взмыла из воды прямо в раковину шезлонга - золотой поясок вокруг талии оказался антигравитационным шнуром дискретного действия.
– Богиня!
– крикнул археолог, рассекая воду и устремляясь за неспешно плывущим шезлонгом.
– Я жду вас в холле, - небрежно бросила она через плечо, и раковина шезлонга помчалась быстрее.
5.
Платон проснулся посреди ночи. Кровать была необъятна. Вся - пена. И в пене обнаженное тело Елены Прекрасной. Свет падал полотнищами, чередуя тьму со светом изумрудного оттенка. Не Луна - ибо у планеты Райский уголок нет спутников - искусственное освещение. Но светильник, парящий в высоте, казался самой настоящей Луною. Только эта Луна никогда не убывала - На Райском уголке всегда полнолуние. Ночи оборотней и влюбленных.
Платон поднялся. Ночь с вдовушкой была... как бы это выразиться... Ошеломительной. Платон прикинул, куда направиться первым делом: в туалет или в столовую. Решил, в туалет. Туалет в номере огромный, как кабинет ученого. Напротив унитаза - полка с электронными книгами в пластиковых обложках. Платон оглядел коллекцию: наверняка она заказана Корманом. Хотя, кто знает, может быть, и Еленой Прекрасной. За тысячу лет непрерывной эмансипации женщины с трудом выучились читать в туалете. Профессор выбрал единственную книгу по археологии "Находки Эгейского моря" и опустился на унитаз, который любезно принял форму его тела.