Эльф ведьме не товарищ
Шрифт:
– Что именно?
– Раздеть меня! А вам еще что-то удалось сделать, пока я была в обмороке?!
– подозрительно поинтересовалась я у графа.
– Вы бы это точно запомнили, - приосанился тот.
Нет, каков наглец! Нашел чем гордиться.
– Вот сейчас ты точно у меня многое запомнишь, - вкрадчиво пообещала я.
Довольный Ахурамариэль возник в моей руке.
«Правильно. Мочи вампиров. А то ишь повадились дев обнаженных щупать. Небось и мыл тебя он же».
– Мыл?!
– взъярилась я.
– Ну, мыл,- подтвердил вампир.- Так я же не знал, сколько на вас своей крови,
Тут раздался громкий хлопок, и летучая мышь рванула по коридору.
«Держи его! Уйдет!»– вопил меч.
И я кинулась вдогонку, потрясая мечом.
– Ах ты не знал, какая кровь моя, какая нет?! Крови моей возжаждал, упырь несчастный!
– орала я.
– Мадам...
– Мадемуазель, - машинально поправила я, еле вписываясь в очередной поворот и срывая портьеру. Теперь помимо тоги у меня был еще и алый плащ. Чем не Александр Македонский? Только верного Буцефала не хватает.
– Мадемуазель, - послушно пискнула мышка,- ваши раны обработать надо было. Кстати, осторожнее, там впереди мраморная статуя. Ценная, между прочим, вещь.
И правда, я влетела во что-то большое, пребольно ударила колено, взвизгнула, статуя обнаженной женщины грохнулась на пол и покатилась по ступеням, разваливаясь на куски.
– Какая статуя?
– машинально переспросила я, стараясь не хромать.
– Да уже никакая,- огорченно пискнула мышь.
– Обращаю ваше внимание, мадемуазель, - мы пробегаем картинную галерею. Здесь широко представлены мои предки по материнской и отцовской линии. Вон та дама в роскошном туалете времен первой войны магов - моя бабушка Елизария.
В этот момент я как раз неудачно вписалась в поворот и задела мечом по полотну. Остатки картины хрустко шлепнулись на пол.
– Уй! Бабушку-то за что?!
– горестно воскликнула мышь.- Что она вам сделала?
– Породила извращенца, - парировала я.
Мы влетели в зал, где я, к моему огорчению, заметила, что какая-то сволочь слишком хорошо натерла паркет. Ноги скользили лучше, чем по самому гладкому льду. Я летела уже по инерции, не в силах ничего изменить и, мечтая затормозить о что-то мягкое. Не всем мечтам суждено сбыться. Впереди возникло зеркало.
– Нет!
– завопила мышь, в отчаянии пытаясь рвать на себе волосы везде, куда дотягивались когтистые лапки.- Только не зеркало! Пощади! Только не зеркало!
Но не в моих силах было изменить скорость скольжения. Я орала, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Но, к сожалению, ничего вокруг не было. Досадное упущение со стороны вампира. Надо было разжиться мебелишкой, тогда бы и зеркало не пострадало. Доведенный до последней степени отчаяния граф-мышь попытался закрыть стекло своим маленьким тельцем и провыл заклинание на секунду раньше, чем его смело.
Бац! Я приземлилась на что-то не очень жесткое, но и не абсолютно мягкое. Уже хорошо. Звона стекла не было, меня не разрезало осколками на куски - тоже здорово. Жизнь налаживается.
– Ай! Слезь с меня!
– отчаянно пищала мышь.
Подо мной что-то отчаянно закопошилось и полезло вверх. Стоп. Это по чему он там так шустро перебирает своими лапками?
– Извращенец!
– завопила я и врезала наугад.
– За что?
– спросили меня.
– Попала!
– злорадно усмехнулась я.
– Я тебя вообще впервые вижу!
– Разуй глаза, идиот!
– возмутилась я на такое заявление.- Склероз, да? А кто, по-твоему, меня раздевал?
– Не знаю. Но это был явно не я.
– Включи свет и скажи мне это в глаза.
– Так ведь нетемно.
– Да?
– искренне удивилась я.
– А почему я ничего не вижу? А-а-а! Я ослепла!
Меня перевернули на спину, прижали к чему-то мягкому и бесцеремонно зафиксировали руки над головой.
– Брось меч, а то кого-нибудь поранишь, и прекрати орать.
– Тебе хорошо! А я ослепла, - трагически прошептала я, понимая, что жизнь уже кончена. Я и зрячая не особенно радовала окружающих, а слепая... Все. Утоплюсь.
– А глаза открыть не пробовала? Мне, например, это очень помогает.
– Серьезно?
– нахмурилась я.
Глаза действительно оказались не просто закрыты, а плотно зажмурены. Похоже, я так боялась повредить их осколками, что зажмурилась чисто автоматически. Возвращение зрения порадовало зрелищем обалденного незнакомого мужика, лежащего непосредственно на мне. Пока я пыталась как-то осмыслить увиденное и не спятить окончательно, открылось еще два факта. Первый - мужик был эльфом, зеленоглазым, с острыми ушками и золотой россыпью волос; вторым фактом было то, что мужик был не просто эльфом, а голым, причем прижимал он мое обалдевшее тело к кровати. Нет, с чисто эстетической точки зрения это было здорово. А что? Кто скажет, что эльфы плохо сложены, пусть первым запустит в меня булыжником. Только я открыта рот, чтобы банально поинтересоваться «ты хто?!», как дверь распахнулась и в комнату без стука вошли двое эльфов и застыли, как громом пораженные.
– Любезные, а ваша мама не учила вас стучаться, прежде чем входить?
– вкрадчиво поинтересовалась я, понимая, что протестовать теперь бесполезно слишком уж недвусмысленная у нас получилась поза.
Пораженный случившимся эльф не нашелся что сказать, зато, зажатый между нами, умудрился набрать воздуха полураздавленный граф-мышь.
– Сволочи! Дегенераты! Извращенцы!
– завопил он, отчаянно трепыхаясь.
– После случившегося вы просто обязаны на мне жениться. Оба!
Парочка эльфов дружно покраснела.
– Знаешь, сын, насчет извращений мы с тобой позже поговорим... отдельно...
– мрачно пообещал один из эльфов и удалился, осторожно прикрыв дверь.
– Полный абзац, - прошептала я.
Судя по выражению глаз эльфа, он был того же мнения. Мышь все-таки умудрилась проползти между нашими телами и теперь обессиленной тряпочкой лежала на тумбочке, вдыхая кислород ведрами.
Этот белобрысый эльфийский гад оделся с поистине эльфийской скоростью и исчез за дверью, оставив меня одну - беззащитную, обнаженную (если не считать простыню и портьеру) - в тоске и печали обдумывать свое незавидное положение. Нет. Я бы не особо тужила, если бы мои передвижения в пространстве не ограничивали замечательные антимагические наручники. Судя по тому, как они блокировали магию, они были выкованы эльфами (дайте, боги, этому изобретательному мастеру огромного счастья и радикулит с прострелом в придачу). Этот обозлившийся на меня кретин приковал меня, хрупкую и беззащитную, к батарее наручниками. Между нами, куча народу втайне мечтала проделать со мной то же самое и до кучи добавить кляп. Слава светлым силам, что большинство сочло процедуру негуманной, а меньшинство опасалось последствий, то есть репрессий с моей стороны.