Эльф
Шрифт:
– Я понял тебя, хозяин, – Кастул лениво развернулся и неторопливой походкой направился в гладиаторскую казарму.
– Устрой его на ночь и подготовь к завтрашнему представлению, – бросил Кезон через плечо своему помощнику и ушёл с тренировочной площадки…
Вся семья сидела на кухне.
– Ты в курсе, что твои дети чуть не сожгли сарай, в котором хранятся дрова для камина? – жена внешне была спокойной, но всё же я видел, какие бури резвятся в её душе. – Они же могли сами сгореть!
Я только что приехал с работы, а жена минутами раньше вернулась с рынка. Это
– Вообще-то, это ты виноват, – заявила мне жена. Ей хотелось до конца выплеснуть свои эмоции и лучшей мишени для этого, чем я быть не могло.
– Я?
– Ты, ты! Это с помощью твоей ветоши они пытались сделать поджог.
– Каким образом? – во мне проснулось любопытство.
– А ты у них спроси.
– Слушаю вас, молодые люди, – обратился я к детям.
– Я уже говорил и повторяю ещё раз, что я ни в чём не виноват. Я был наверху и рисовал, – возмущённо заявил Арся.
– Ты старший и в наше отсутствие отвечаешь за младшего брата, а также за его поступки. Мы вроде об этом уже говорили? – погасила его возмущение жена.
Я уселся за стол напротив Женьки.
– Рассказывай, приятель.
– Тряпка висела на гвозде и сама загорелась, – пробубнил мой младший сын.
– А гвоздь где был? В стене?
– Ага.
– А тряпка изначально в гараже?
– Ага.
– И как она оказалась на гвозде? Да и откуда появился в стене этот гвоздь?
– Я забил и повесил.
– Почему же она загорелась?
– Не знаю. Сама вспыхнула.
Вот такой у меня немногословный младший сын. Каждый раз приходилось прилагать некоторое усилие, чтобы получить от него необходимую информацию. Если он считал, что ответ на вопрос очевиден и лежит на поверхности, его молчание было непоколебимым.
В процессе «допроса» я выяснил, что от скуки Женька решил выплавить себе новую игрушку, вылив расплавленную пластмассу в резинового зайца, которому он предварительно обрезал нижнюю часть со свистком. Для этого недалеко от сарая Женька развёл костер и соорудил импровизированный очаг из кусков кирпича, найденных за гаражом. На кирпичи он поставил большую консервную банку из-под солидола и набил её старыми поломанными пластмассовыми игрушками, предварительно измельчив их молотком. Для того, чтобы снять банку, когда её содержимое расплавится, и при этом не обжечься, он сначала хотел использовать кухонное полотенце, но, зайдя на кухню и взглянув на него, понял, что вымажет полотенце в сажу и тогда порки ему точно не избежать. Подумав немного, Женька не нашёл ничего лучшего, как вытащить из ящика
Вот тут и появился гвоздь в стене сарая – единственного сооружения во дворе, сложенного из брёвен, а не из кирпича, ведь нужно же было на что-то повесить тряпку, чтобы она была под рукой, благо молотком он управлялся неплохо. К несчастью и вполне закономерно, процесс изготовления игрушки пошёл не так, как запланировал Женька. В определённый момент содержимое банки из-под солидола, достигнув необходимой температуры, вспыхнуло. Женька метнулся к тряпке, чтобы с её помощью снять горячую банку и спасти материал для будущего зайца от уничтожения, но зацепил в спешке кирпич ногой и опрокинул расплавленную массу в огонь. Пламя, получив большую порцию благодатной пищи, разгорелось с новой силой, а от увеличившейся температуры нагретая солнцем и костром промасленная тряпка вспыхнула гигантским факелом.
Спасая положение, Женька сорвал тряпку с гвоздя и начал трясти ею, чтобы сбить пламя, но, вместо того, чтобы погаснуть, пылающая тряпка, словно живая, обмотала ему руку по локоть. На его счастье, Женька был без майки, в одних шортах и отделался только ожогами руки, а не вспыхнул сам. Вовремя подоспевшая с рынка жена успела схватить сына в охапку, бросилась к бочке с дождевой водой, что стояла на углу сарая, и целиком затолкала в неё сына, так как с испугу ей показалось, что пламя объяло Женьку с головы до ног.
К удивлению всех и в первую очередь самого виновника происшествия, Женька отделался лёгкими ожогами правого предплечья. Ожоги были настолько незначительными, что перепуганная жена даже не вызвала скорую помощь, а сама наложила на ожоги тампоны пропитанные облепиховым маслом и забинтовала руку, отчего забинтованная рука смотрелась намного ужасней, чем до наложения бинтов. В этот момент появился я.
Дошла очередь до Арсена.
– Мама права, говоря, что ты в ответе за поступки брата, когда вы дома одни. Мне кажется, что я разговаривал с тобой на эту тему после того, как мы переехали в этот дом и отказались от услуг няни. Ты уже почти совершеннолетний по законам Римской Республики, – я улыбнулся сыну, но моя улыбка не убрала хмурого выражения с его лица.
– А у галлов в семнадцать лет наступало частичное совершеннолетие, а полное, как у викингов и спартанцев, только в двадцать, – угрюмо произнёс Арся.
– Ты забываешь, сын, что Галлия при Цезаре стала частью Римской Республики, поэтому, на неё распространялись римские законы, – я был доволен, что Арсений самостоятельно искал дополнительные сведения по Риму и Галлии, ведь это означало, что его тронула моя история про двух братьев. Однако, в силу серьёзности разговора, я, конечно же, не подал виду.
– Всё равно я ещё ребёнок! – Арсений ещё больше надул губы.
– Ты, безусловно, ребёнок, но ты вместе с тем старший брат и старший сын. Как старший, ты являешься главой дома в наше отсутствие, поэтому часть наших обязанностей по присмотру за Женькой автоматически перетекают на тебя. Надеюсь, что ты наконец поймёшь это, тогда мы сможем и дальше оставлять вас дома вдвоём. В противном случае маме, когда она снова соберётся на рынок и в магазин, придётся брать вас с собой. А это, как ты знаешь, далеко не весело.