Эльфийская книга
Шрифт:
Глава 52. Живая магия
Дорога до предгорий заняла три дня. К исходу четвертого, снеговые вершины, ранее видимые на горизонте и подернутые легкой дымкой, приобрели четкие очертания неприступных гигантов. С ледников хребта «Белые зубы дракона» брала свое начало река Онора, долиной которой караван шел на штурм поднебесных перевалов. Там за двумя грядами базальтовых исполинов переселенцев ждала искомая цель, место обретения и надежды многих людей. Пшеничные поля, возделанные упорным трудом земледельцев, сменились густой зеленью растительности, на пределе видимости переходящей в альпийские луга. Снеговые вершины питали неисчислимое множество мелких рек и каменистых ручьев, способных
После Агерона, желающих найти новое место под солнцем прибавилось во всех группах. Город с его многотысячным муравейником давал приют самым бедным и не защищенным слоям народа. И нет ничего удивительного в том, что слухи о месте, куда идут переселенцы разнеслись среди горожан, не смотря на секретность сохраняемую землянами. От желающих примкнуть не было отбоя, приходилось не только отказывать большинству желающих, но и порой гнать самых назойливых. Не смотря на принятые меры ограничения, численность переселенцев–аборигенов, официально принятых в ряды, достигла четырехсот пятидесяти человек. В основном, это были обедневшие земледельцы, по различным причинам потерявшие наделы земли. Долговое рабство, благодаря заступничеству храмов и поддержке вождей, медленно, но неуклонно изживалось, оставляя разорившихся крестьян в совершенно беспомощном состоянии, без куска хлеба. Известие о приходе переселенцев и надежда получить клочок земли на новом месте, вызвали подъем энтузиазма среди городской бедноты, не смотря на леденящие душу слухи о месте назначения. Большинству было безразлично куда идти, лишь бы изменить нынешнее положение дел. Учитывая местные традиции, во всем полагаться на вождей кланов и старших отцов семейств, которые больше знают и порой обладают магическими способностями, это не удивительно.
Цифра четыреста звучит внушительно, но не следует обольщаться, значительно более половины составляли женщины, и учитывая детей, наличный состав трудоспособных мужчин едва достигал ста пятидесяти человек. Причина? Почти все аборигены приходили не в одиночку, (в Агероне не было одиночек), приводя с собой семьи: жен, детей, братьев, сестер.
Переселенцы–земляне находились в пути уже два с лишним месяца, что превышало первоначальные расчеты более чем вдвое, и теперь, когда до цели оставалось подать рукой, задержки вызывали раздражение. Все устали, особенно доставалось местным, идущим пешком. Земляне, не смотря на трудности, держались стойко, но и в их ряды медленно проникали усталость и апатия. Это сказывалось в первую очередь на отношении к вновь примкнувшим аборигенам, почитаемым обузой, что замедляет движение. Не раз можно было слышать речи:
— Когда это кончится? Идем, идем — конца и краю нет! Сколько можно?!
А самый трудный отрезок пути еще только предстояло преодолеть. Впереди ждали горы. Все это понимали, и оттого не становилось веселее. Как ни странно, но самыми нетерпеливыми оказались горожане Агерона, пройдя четыре дня, вместо двух, пока не гласно, но выражали неудовольствие, одновременно вызывая главные задержки в пути. Караван теперь шел медленно, останавливаясь три раза в день для отдыха и проходил не более двадцати километров.
— Такими темпами мы и за неделю не доберемся до долины, — говорил раздосадованный Ярослав в разговоре с Олегом. На что тот резонно и примирительно отвечал:
— Мы могли не брать на себя подобную обузу, но сам понимаешь, аборигены на новом месте нам нужны как воздух, и даже более…., — и разводя руками: — Приходиться терпеть!
Жиган с разведчиками нагнали медленно бредущий
— Среди адептов храма, — поучал он, — не исключены лица, обладающие способностями набросить на беглеца покров невидимости, а среди разведчиков нет людей, кто мог эфективно противодействовать.
Конесо даже выразил сожаление, что Ярослав не обратился к нему с просьбой о помощи в деле поимки преступника (по–модонским законам божий суд определил Лифидца таковым).
— Без сомнения, останься я с вашими людьми, шансы поймать и наказать мерзавца возросли.
— Мой друг, — отвечал ему Ярослав, — зная занятость и обязательства, данные вашей милостью деспоту, Бурути не решился обременять.
— Бурути ждал неделю, — искренне отмахнулся Конесо, — потерпел бы и еще два дня. Я понимаю, вы не посмели. А зря! В будущем учтите, обращайтесь, не стесняясь.
Действительно, колдун проявил себя к переселенцам дружелюбно. По нескольку раз в день проводил магические ритуалы заживления ран у Олега и Ярослава, не оставляя вниманием и простых людей, причем не брал платы, хотя предлагали. На что подозрительный Олег в разговоре с Ярославом заметил:
— Что-то колдунишка ласков! Часом не шпион?
На что Ярослав выразил законное сомнение:
— Он связан с семьей Бурути договором задолго до нашего явления на Троне, тут скорее наша необычность вызывает в душе образованного человека любопытство, — но сам предполагал другое: Артефакт, упомянутый Ярославом при первой встрече, не дает покоя волшебнику, а Ярослав молчит, будто ничего не знает и не обещал. В конце концов, Конесо не выдержал, жажда познания возобладала над сдержанностью. В последний день, когда оставались считанные часы, до ответвления дороги в восточные долины, напомнил о жезле:
— Возможно, уважаемый Дхоу, уже получил жезл? — с усмешкой спросил колдун, давая понять, что не верит рассказам Ярослава о где-то застрявшем в пути артефакте. Изворачиваться не было смысла, пришлось сознаться:
— Жезл доставлен и можно осмотреть, но так, чтобы не вызвать подозрений, — заговорщически согласился Ярослав.
— И лучше испытания провести подальше от лагеря, — столь же волнительно продолжил мысль волшебник, — следует не только исключить лишние уши и глаза, но и подумать о безопасности окружающих. Результаты действия артефакта могут быть непредсказуемы.
В результате, сгорающие от любопытства экспериментаторы покинули лагерь, взяв с собой минимум охраны. Волшебника сопровождал один из телохранителей, в то время как стратег стражи Бурути отсутствовал, что в разумении Ярослава могло означать только одно: недоверие. Сомнительно, чтобы такой человек добровольно пропустил тайную встречу чужого вождя и нового архимага, деспота Бурути. Землян было четверо, только те, кто участвовал в первом походе Ярослава по лесам вуоксов и был как-то причастен к тайне жезла. В первую очередь, Уир (вуоксы вновь присоединились к переселенцам только по выходу каравана из Агерона) и Жиган, четвертой была Анюта–младшая, верхом на Ласке. Ярослав посчитал необходимым присутствие подающей надежды племянницы и не смотря на протесты женщин группы, взял с собой на якобы конную прогулку, объясняя необходимостью уже сейчас приучать ребенка к седлу. Возмущению наперсниц: Галины, Людмилы и Анны не было предела, но они вынужденно смирились, уступая авторитету командира. На характерах женщин начинали сказываться необычные условия нового мира, делая их более сговорчивыми и покладистыми.