Эльфийская месть
Шрифт:
Среди воинов мелькала и высокая гибкая эльфийка, в облике которой странным образом отсутствовали почти все краски. Ее кожа казалась совершенно белой, глаза и волосы были цвета черного янтаря, а одежда и обувь – тусклого серого цвета. Однако ее манеру сражаться никак нельзя было назвать бесцветной. Эрилин еще ни разу не приходилось видеть, чтобы кто-либо бился на мечах с такой неумолимой яростью.
Из Лунного Клинка появились и другие союзники – эльфийская тень самой Эрилин, еще двое мужчин: один небольшого роста, с очень резкими движениями, а другой – высокий, с золотистыми волосами.
У Эрилин не было возможности разглядывать
Навстречу Эрилин, пошатываясь, шагнул высокий дородный наемник, держась обеими руками за окровавленную грудь. Арфистка оттолкнула раненого в сторону и заглянула в лицо заколовшей его женщины.
Ледяная рука сжала сердце девушки. Она была такой же красивой, какой полуэльфийка запомнила ее, – высокая, как и дочь, с той же молочно-белой кожей и голубыми глазами, в которых плясали золотые искры, только надо лбом развевались густые волнистые волосы цвета сапфиров. Да, она была красивой, но вместе с тем мрачной и грозной. В ней не осталось ничего от З'Берил из Эверески – любящей матери и терпеливой наставницы. Перед Эрилин предстала та, которой когда-то была ее мать: Амнестрия, дочь Зоара и Амлауруил с острова Эвермит, наследная эльфийская принцесса, воительница и волшебница. И этот облик она показывала своим врагам.
Царственная эльфийка подняла окровавленный меч и направила его на Эрилин. Ошеломленной Арфистке показалось, что мать предъявляет ей зловещее обвинение. Амнестрия произнесла одно только слово: «Берегись!»
Над головой Эрилин раздался звон стальных клинков. Арфистка инстинктивно подняла оружие и резко обернулась.
Ее собственная эльфийская тень стояла сзади, призрачный меч парировал ужасный удар палаша, который наверняка снес бы голову с плеч Эрилин. Наемник был больше, чем Эрилин и ее тень, вместе взятые. С ухмылкой он медленно опускал свой клинок, вынудив эльфийскую тень встать на колени. Девушка бросилась вперед. Ее Лунный Клинок вонзился между ребер солдата. Эрилин не без труда выдернула лезвие и нанесла еще один удар. Эльфийская тень оттолкнула руку умирающего наемника и унеслась прочь, навстречу очередному противнику.
Эрилин сделала глубокий вдох и окинула взглядом поле боя. Теперь она поняла, что мать хотела предупредить ее об опасности, но не могла отделаться от мысли, что З'Берил хотела пристыдить ее за отношение к эльфийскому мечу. Амнестрия с радостью служила Лунному Клинку, как и все другие, пожертвовавшие своей свободой ради эльфийского народа. Неужели полуэльфийка не способна на такое благородство?
В душе Эрилин знала, что это не так. Она выполнит свой долг перед народом эльфов, как делала это до сих пор. Если ради Лунного Клинка ей придется отказаться от мечты о свободе, значит, так и будет. Если потребуется, она станет служить волшебному оружию целую вечность.
Приняв решение, Эрилин попыталась пробиться к месту, где упала Соколиное Крыло. Но ее собственные руки показались вдруг слишком тяжелыми и непослушными. С запоздалым сожалением Эрилин вспомнила предупреждение своей эльфийской тени: нельзя призвать на помощь магию меча и одновременно использовать ее в битве.
Арфистка сумела парировать нацеленный в грудь удар и отвела клинок, но второй наемник сломал ее защиту, даже не мечом, а кулаком
Соколиное Крыло лежала на боку, один глаз смотрел вперед, а из второго торчала рукоятка кинжала.
Горе обрушилось на Эрилин непереносимой тяжестью. На мгновение она утратила способность дышать и бороться. Это состояние длилось не больше секунды, но все же слишком долго. На тело маленькой эльфийки упала чья-то тень. Эрилин подняла голову и увидела наконечник готовой к полету стрелы.
Но солдат не успел спустить тетиву. Над головой Эрилин просвистел какой-то загадочный снаряд и обрушился на лучника. Человек отшатнулся, пальцы выпустили лук, и стрела ушла в воздух. Эрилин с ужасом смотрела, как голова противника превращается в месиво.
– А мне понравилось, – раздался рядом с ней чей-то довольный голос. – Думаю, там было много сладкого крема и сливок, а вот по части размеров и цели назначения произошли изменения в лучшую сторону. Должен откровенно признать, моя дорогая, что заклинание для кремового торта Сниллока превратило его в излишне мягкий заряд для этого негодяя. Он не заслуживал такого десерта.
Голос показался знакомым, но слова были произнесены на эльфийском наречии. Эрилин повернула голову и онемела от изумления, увидев перед собой красивое улыбающееся мужское лицо.
В тот же миг она поняла, откуда он взялся.
Каждый хозяин Лунного Клинка добавляет что-то свое к могуществу волшебного оружия. Два года назад то же самое сделала Эрилин. Она получила возможность разделить силу клинка и его магию со своим партнером. Но девушка и не подозревала, что вследствие ее поступка появилась еще одна эльфийская тень, связывающая Лунный Клинок и душу Данилы. Таким образом они стали партнерами навеки.
– О боги, – горестно прошептала она. – Данила, ты тоже…
Глава 17
Спустя несколько часов тьма, окутавшая мозг Эрилин во время битвы, начала постепенно рассеиваться и сменилась потоками болезненно ярких разноцветных пятен. Полуэльфийка застонала и попыталась сесть, но сильные ласковые руки остановили ее.
– Еще рано, – раздался голос Амарила. – Из-за Соколиного Крыла и ради всех нас ты истощила магию Лунного Клинка. И свои собственные силы ты тоже растратила в бою.
Соколиное Крыло. Страшные воспоминания мгновенно вспыхнули в голове девушки. Эрилин закрыла глаза, чтобы друзья не видели, как сильно скорбит она по маленькой эльфийке, как тяжело переживает свою невольную вину. Если бы она не лишила Лунный Клинок его могущества, призывая на помощь эльфийские тени, может, и сумела бы помочь девочке и спасти ее жизнь.
– Ты пропустила самое интересное, – заговорила Феррет, все еще возбужденная после схватки. – Я никогда не видела таких воинов! Девять непобедимых эльфов сразу на одном поле! Кто мог бы устоять, перед такой силой и кто бы не последовал за ними в бой? Такое чудо я запомню надолго.
– Едва битва закончилась, призрачные воины вернулись в твой меч, – продолжил Амарил. – Все, кроме одного – высокого золотоволосого волшебника, который и принес тебя сюда. Он отказывался вернуться, пока не получил твоего личного приказа, точнее, не убедился в твоей относительной безопасности. А вот сидит еще один, и я не могу даже представить, что может заставить его повиноваться.