Эльфийские хроники (сборник)
Шрифт:
Пеллегун тоже подошел к столу. Его лицо засветилось такой большой радостью, что старый король счел нужным поумерить его энтузиазм.
– Не надо устраивать там никаких сражений. Если ты увидишь, что ситуация и в самом деле серьезная, пришли ко мне всадников с известием об этом, а сам запрись в крепости. Я прибуду туда со всем королевским войском менее чем через неделю… Ты меня понял?
– Я понял, отец.
Кер посмотрел куда-то в глубину зала и слегка помахал рукой одному из силуэтов, неясно виднеющихся в темноте.
– Аббон! –
Гигант отделился от стены и, неуклюже шагая, подошел к тому месту, где его осветил огонь, пылающий в камине.
– Да, Ваше Величество?
– Ты должен будешь оберегать принца, как никогда раньше. Вы отправитесь в поход. Я рассчитываю на тебя: мой сын должен вернуться живым и здоровым.
– Отец, – вмешался Пеллегун, – мне кажется, что я смогу позаботиться о себе и сам!
– Да, конечно…
Кер улыбнулся и похлопал сына по плечу, а затем медленно повернулся и снова уселся перед камином. Когда Пеллегун уже уходил из зала, на пороге его остановил голос отца:
– Монахи… Их послушать – так весь мир принадлежит нам, в том числе и потусторонний мир! Ты правильно делаешь, что слушаешь их, но не верь всему, что они говорят. Религия придумана для простолюдинов. Не для королей…
– Мы и так уже потеряли довольно много времени!
Все посмотрели на Итилиона, который, ничуть не смущаясь, поднялся и – хотя и был небольшого роста – сумел посмотреть сверху вниз на членов совета эльфов, рассевшихся вокруг большого дуба, который рос в самом центре поляны.
– Вы сами слышали стенания леса во время Альбана Эльведа. Деревья, животных, саму землю охватил страх. Эта ранняя зима – нечто ненормальное. Вы почувствовали это не хуже меня.
«Зеленый эльф» замолчал и обвел сидящих внимательным взглядом. Большинство членов совета с обеспокоенным видом опустили глаза. Старая Нарвэн что-то бормотала и – похоже, в знак согласия – слегка кивала головой. Морврин выдержал взгляд Итилиона, чувствуя раздражение из-за того, что он осмелился повысить голос. Что касается королевы, то выражение ее лица по-прежнему было доброжелательным и любезным. Она сидела с выпрямленной спиной, положив ладони на свои обнаженные бедра, синевато-бледный цвет кожи которых, похожий на цвет снега, покрывшего все вокруг тонким слоем, резко контрастировал с коричневатым цветом опавших листьев, покрывающих землю под кроной большого дуба.
– Я рассказал вам о том, что делают люди на краю леса, – снова заговорил Итилион. – Они рубят деревья, сжигают их аж до пней, пашут землю, чтобы засеять ее зерном, строят дома… Они так рано или поздно доберутся и до самого сердца Элианда, если вы не станете ничего предпринимать!
– Не об этом сетовал лес, – пробормотал менестрель Ольвен. – Он боится чего-то другого…
– И что же тебе об этом известно? Вы в течение уже многих лун ничего не делаете, а вот нам все время приходится сражаться!
На этот раз первым из «высоких эльфов» отреагировал не Морврин, а Гвидион: он, чтобы привлечь к себе внимание, поднял руку.
– Рестан анод Итилион этхелинг, рестан не эгл…
Для тех, кто его услышал, звучание голоса старого друида было всего лишь шепотом, однако даже и этого еле слышного шепота хватило для того, чтобы всех успокоить. А вот на властелина Высокого Леса эти слова подействовали так сильно, что он шлепнулся задом на землю и долго сидел так с ошарашенным видом.
– Люди поступали плохо, и я считаю, что нужно брать в руки оружие и защищать лес, – сказал Гвидион с таким видом, как будто ничего не произошло. – Однако Итилион ошибается, когда он думает, что лес боится именно людей… Вспомните о нападении черных волков…
– Это, безусловно, не просто совпадение, – позволил себе вмешаться в разговор Динрис. – Людям, возможно, удалось тем или иным способом натравить волков на нас.
– Вместе с волками были кобольды, – возразил Гвидион. – Я что-то никогда не слышал, чтобы кобольды служили людям.
– Кобольды подчиняются только гоблинам из Черных Земель, – сказала Арианвен.
Она, судя по ее выражению лица, хотела сказать что-то еще, но вместо этого молча опустила голову. Это проявление слабости вызвало страх у всех – даже у старой Нарвэн. Тогда Гвидион развел руки в стороны и ухватился за ладони тех двоих эльфов, которые сидели рядом с ним справа и слева. Жестом головы он призвал всех делать как он и образовать что-то вроде круга.
– Расскажите о том, что вы почувствовали во время Альбана Эльведа.
– Каждый год холодный ветер заставляет ветки вибрировать так, как вибрируют струны моей арфы, – начал Ольвен. – Это грустная и медленная песня, объявляющая наступление зимы и тяжелых дней…
– Кроме страха перед зимой, есть что-то еще, – перебила менестреля Нарвэн. – Я пережила много зим, которые были порой такими холодными, что деревья трескались, а лисы замерзали до смерти в норах. Однако есть что-то еще… Что-то такое, что намного хуже.
– Я ничего не видел, – сказал Морврин. – И ничего не чувствовал. А затем я мало-помалу стал утрачивать равновесие и потерял сознание.
– Я тоже! – воскликнул Динрис. – Точнее, я не терял сознания, но мне казалось, что я вот-вот его потеряю. Меня стала мучить тошнота, я почувствовал какое-то невыносимое недомогание – как будто равновесие всего мира было нарушено.
– А я видела поток огня, – пробормотала королева. – Видела длинную линию, состоящую из языков пламени, которые двигались в темной-претемной ночи и сжигали на своем пути все – даже камни, которые при этом превращались в огонь. Этот поток направлялся ко мне…