Эльфийский бык
Шрифт:
Она вздохнула.
– Но ради тебя с помолвкой я пока погожу… погодю… слушай, как правильно?
– Понятия не имею, – призналась Волотова.
– В общем, объявим через полгодика…
– С кем на сей раз?
– С бароном Равшинским…
– Ему же за девяносто!
– Именно… такой мужчина, – Елена Зеленцова блаженно зажмурилась, представляя себе и свадьбу, и похороны, которые воспоследуют через лет пять или десять… в общем, до того, как супруг успеет надоесть. Или она ему.
Главное, что хватит времени подготовить новую коллекцию повышенной концептуальности.
Эту мысль
Нервы у нее не те.
Определенно.
Глава 10.
О спонтанных решениях и венценосном коварстве
«Сбавить две».
5
Подобный казус имел место быть при правлении Александра III.
Его Императорское Величество самым позорным образом прятались. Да так умело, что даже князь Поржавский, знавший привычки своего подопечного лучше, чем кто бы то ни было, не сразу отыскал его. И факту сему император вовсе не обрадовался.
Он, забравшись в дальнюю часть парка, весьма рассчитывал на пару часов тишины и покоя. И удочку прихватил. Благо, сюда руки садовников, хоть и добирались, но не слишком часто. И работали без особого усердия, вследствие чего сохранилось почти естественный вид с зарастающим прудиком, ивою и парой булыжников. Иные каменья грубого вида давно уж вывезли, заменив изящными статуями и фонтанами, но именно эти были принесены прапрадедом Императора, а потому и нервировали своим присутствием садовников, дизайнеров и прочих нежных личностей. Император, честно говоря, подозревал, что его прапрадед тоже желал покоя и не желал полного и всеобъемлющего преображения парка согласно очередной моде, а потому камни и приволок.
Ничего так идея.
Работала.
– Что? Матушка лютует? – спросил Император, не отрывая взгляд от поплавка. Пруд был невелик, но рыба в нем водилась, пусть и не золотые карпы, обретавшие в запрудах и озерцах основной части парка. Впрочем, тех не половишь.
Неприлично.
И жестоко.
– Изволит переживать, – князь Поржавский выразился дипломатично. – У нее приступ мигрени…
– И сердце болит, а еще в боку колет, – проворчал Император. – Кто на этот раз к ней приходил?
– Графиня Залесская… и не одна, как мнится.
– А…
– Сына её направили к берегам Баренцева моря. Рыбной ловлей заниматься. То есть, оказывать всяческую помощь местной рыболовной артели… там воду чистить надо, да и так проблем хватает. Добыча снижается вследствие загрязнения воды нефтью. Помните, докладывал?
– Помню, – бодро соврал Император. – И что графиня?
– Требует заменить Баренцево море Средиземным. Впрочем, на Черное тоже согласна, но без рыбной ловли…
Император вздохнул.
– Вот же… и что мне делать?
Ходоки к матушке потянулись сразу после
Неоправданной жестокости.
Опалы даже…
Князь огляделся.
– Палатку поставить? – предложил он.
– Найдут, – Император положил удочку на землю.
– Может, уехать куда… скажем, на юга…
– И все они отправятся следом, – Император присел на камень. – Ты же понимаешь…
Князь понимал.
Матушку свою Император любил и старался не расстраивать, а она, чувствуя этакую власть над сыном, пользовалась ею не часто, но все же пользовалась.
И ныне не устоит.
– Уеду! – решил Император. – Тайно…
– Куда?
– В Подкозельск!
– Куда?! – переспросил Поржавский, признаться, несколько удивленный. Ладно бы к морю или там в горы. Натура его подопечного требовала движения, то ли дар сказывался, то ли кровь, где уж тут разберешь. Главное, что горы Император любил.
И море тоже.
Но Подкозельск… это вообще где?
– Я бумаги глянул… кто и куда направляется… интересно стало, – Император принялся сматывать леску. – Тогда и подумал, что стоило бы своими глазами… ты ж сам рассказывал, что прапрадед мой любил переодеваться в обычное платье и гулять по городу.
– Петербургу. По набережной. По согласованному маршруту при тайном сопровождении двух дюжин охранников.
– На набережной Петербурга меня и в личине узнают, – отмахнулся Император и во взгляде его появилось то, характерно упрямое выражение, которое летописцы скромно именовали великим наследием воли, а Поржавский втайне полагал явным проявлением дури, не раз и не два ставившим династию на край гибели. Главное, что выражение это, появляясь, свидетельствовало о решении принятом, от которого Его императорское Величество теперь не отступится. – Нет… я много думал…
Минуты две.
Или три даже.
– Колыма – далековато. Да и вообще Севера не люблю вот. Холодно там. Печально. На восточной границе я в прошлом году бывал. На югах сезон открывается, да и заявок там почти нет. Сами все решают… ну а Подкозельск – он рядышком. За день доберусь.
– На чем, простите?
– На мотоцикле, – Император аккуратно сложил удочку. – С утреца завтра выеду, и через сутки буду на месте.
Князь выдохнул.
Будут сутки, чтобы подготовиться…
Император, кажется, тоже это понял и руку на плечо возложил, и произнес так, ласково.
– Ты только попробуй мне все испортить!
– Как?
– Ты позвонишь туда… предупредишь… а потом особый режим… полиция на ногах, пожарные на ногах… все на ногах… балы, суаре, просители… и матушка скоренько прознает.
Поржавский подавил вздох, признавая, что, скорее всего, так оно и будет.
– Я тихо поеду. Своим ходом… наймусь на работу. Посмотрю, чем люди живут…
Князь прикрыл глаза.
– Ты ж сам говорил, что мне это понимать нужно… чаяния простого народа. А как их понять, если я этот простой народ издалека только и видел? – Император руку убрал. – Данные соцопросов… аналитика… хрень эта ваша аналитика!