Эльфийский цветок

Бердичева Екатерина Павловна

– Сель, оползень…

– Ну да. И в ночь перед назначенным штурмом пошел сильный дождь. Лило так, словно над горами разверзлись все хляби небесные. Однако желание, мучающее мужчину, оказалось сильней всех доводов рассудка. Солдаты, падая на мокрых склонах, все-таки пробили хлипкие монастырские ворота, изнутри заваленные мешками с песком. И тут на них обрушился настоящий водопад. Ведь дождь успел к утру затопить всю небольшую и закрытую со всех сторон территорию! Внутри, кроме мешанины из грязи, досок и трупов, не осталось ничего. Солдаты, дождавшись, когда спадет вода, вылавливали захлебнувшихся монахинь и рядком складывали прямо на мокрую землю. А дождь все лил, лил, лил… Принц ходил между ними, вглядываясь в отмеченные страшной смертью лица. И, наконец, нашел ту,

ради которой пришел в этот край. Она тоже была мертва. Но на губах, непобежденным превосходством, играла чуть заметная улыбка. Тогда взбешенный принц приказал сбросить тела монахинь в ближнюю к монастырю пропасть. Когда один из офицеров посмел заметить, что так поступать не по-людски, тот собственноручно отрубил воину голову. За день женщин перетаскали и бросили с уступа, а на ночь устроились под самыми толстыми елями, закрывшись их ветками и тканью палаток от проливного дождя. Но разжечь костры, чтобы обсушиться и погреть воду, было невозможно. Все промокло: и кора, и сучья, и запалы, высекающие огонь. Кое-кто еще молился за упокой загубленных душ, но остальные, сморенные усталостью, крепко спали, прислонившись друг к другу. А под утро с горы сошел сель. Большие куски скал съезжали вниз вместе с грязью, опрокидывая вековые деревья и стирая с лица земли прежний ландшафт. Вместе с холмами и елками был уничтожен маленький палаточный лагерь. И только принц, которому мысли мешали заснуть, все это время просидел на одном из каменных уступов на краю пропасти. Домой, к матери, он вернулся только через несколько месяцев. Исхудавший, обросший и в рубище. Пока он путешествовал по разоренным провинциям, государи разных стран, наконец, поняли, что с их попустительства скоро от прежнего мира не останется ничего. Поэтому, объединившись в военный союз, они двинули свои войска на государство молодой Королевы, не отвечая на ее слезные письма. А на улице, уже полгода, не останавливаясь ни на мгновение, шел дождь. В-общем, когда местный инквизитор понял, что дело нечисто и забил тревогу, мир был перекроен заново. Демоноборцы, прибывшие сюда, отыскали среди руин когда-то прекрасного дворца разрушающее творение Хаоса и, скорее всего, уничтожили. А потом Конвентус решил, что лучшего места для Семинарии будущих подвижников не сыскать. И вот уже много тысячелетий тут учат молодых парней и крепких в вере девушек азам прикладных наук и преданности собственной миссии.

– Шикарно! – Наконец, бросил хлебный шарик на стол Рин. – А дождь остался в назидание? Чтобы помнили и не рыпались?

– Наверно. Не знаю.

– Интересно, что потом стало с принцем?

– Знаешь, я тоже задавал этот вопрос наставникам и рылся в книгах по истории.

– Но история, как всегда, о самом интересном скромно умалчивает?

– Ты прав, Рин. Смотри, уже совсем стемнело. Не пора ли нам возвращаться обратно? Если помнишь, я хотел поговорить с ректором о работе и о тебе.

– Пошли. – Эльф встал и накрыл голову капюшоном.

Перешагнув через общую лавку назад, парни снова выбрались под непрекращающийся дождь.

***

Глава вторая. Мысли друзей и воспоминания Анха

Портал Лирры был выполнен настолько мастерски, что Рин ступил на доски крыльца, не запачкав обувь в глине. Во дворе, как он успел заметить, оглянувшись по сторонам, копошились какие-то темные фигуры с лопатами.

– Чем они занимаются на ночь глядя? – Спросил эльф у друга, когда они зашли в освещенный коридор Семинарии. – Я думал, по вечерам верующие читают молитвы.

– Не всегда. – Посмотрел на него Лирра и стянул себе и эльфу с плеч капюшоны. – В каждой конфессии существуют свои правила. А парни прокапывают ров, отводящий воду от здания. Они этим занимаются два раза в день. Утром и вечером, поскольку его постоянно затягивает глиной.

– Ужас. Кажется, я передумал здесь работать. Рытье канав – это совсем не мое дело.

– А Гайю?

– Буду искать его сам. Без помощи грязных луж.

– Рин, это – лучший вариант!

– Для меня – нет. Прости.

Лирра растерянно смотрел в упрямое лицо эльфа. Дети дивного народа на самом деле не выносили сырость и отсутствие света. А еще – бессмысленный труд.

– Извините! – Вдруг раздался за спиной дейрина тихий голос семинариста, облаченного в синюю рясу, подпоясанную веревкой. На холодном полу бледный маленький паренек стоял босиком. – Это Вы – господин Лирхо Виринис?

– Я. – Надменно повернул голову дейрин.

– Вас и Вашего друга приглашает к себе ректор.

– Спасибо, малыш. – Мягко сказал эльф и чуть заметно улыбнулся. – Проводишь нас к нему?

Паренек смутился и порозовел оттопыренными ушами.

– Да. – Еле слышно произнес он. – Следуйте за мной!

Оставив дейрина и эльфа рядом с приоткрытой дверью на втором этаже, он поклонился и зашлепал босыми ногами вниз по лестнице.

– И зачем такие крайности? – Недоуменно пожал плечами Рин. – Прости, но это выше моего понимания.

– Сам говорил, что в детстве бегал босиком.

– Бегал. Летом. По мягкой и теплой траве. Ладно, не мне менять в чужом доме порядки.

– Правильная мысль. – Согласился с эльфом Лирра и первым зашел в распахнутую для них дверь.

Первую комнату, с плесенью на стенах и единственным стулом, покрытым ободранной обивкой когда-то красного цвета, они прошли насквозь. Вторая комната порадовала кусками ткани на стенах и письменным столом, залитым разноцветными чернилами. А вот в третью вела вполне нормальная дверь, спрятанная за иллюзией стены.

– Входите, не стойте на пороге, как блудница перед храмом!

"Почему же не как убийца перед исповедью?" – Подумал Рин и вошел следом за Лиррой.

***

Вполне комфортные, теплые и сухие покои отапливались и просушивались небольшими излучателями на кристаллах. В дальнем углу шуршал вентилятор. Вдоль одной из стен стоял мягкий диван, а у развернутого поверх столика экрана – стул и кресло. Над выложенным облицовочным камнем камином сияли светцы, между которыми висел в золоченой раме пейзаж. Рин все это рассмотрел, пока Лирра расшаркивался с высоким седовласым мужчиной в такой же, как у всех студентов, синей рясе. Только пояс, свободно спущенный на бедра, был золотым. Когда хозяин дома выпрямился и посмотрел на эльфа, того поразили спокойные, но неприятно пронзительные серо-голубые глаза, словно пытающиеся прочесть в его голове то, что было скрыто даже от него самого. Проверив еще раз ментальные щиты, Рин вежливо поклонился.

– Господин Ригон – ректор нашей Семинарии. – Представил мужчину Лирра.

– А я – всего лишь волей случая попавший к вам эльф. – Задрав подбородок вверх, Рин улыбнулся высокому господину Ригону. – Извините, что доставил вам всем лишние хлопоты.

– Возможно, мне стоило сказать, что мы рады оказать столь милому юноше посильную помощь и прочее, и прочее. – Голос ректора оказался звучным, и ему приходилось сдерживаться в разговоре. – Но приятно ли такое тебе слышать?

– Не волнуйтесь. Я обязательно с вами рассчитаюсь. – Кивнул головой Рин. – Только вот мои капиталы остались на другом плане. Знал бы, что сюда попаду, обязательно прихватил пару килограмм золота. Или Вы предпочитаете ювелирные изделия?

– Игрушки проявленного мира волнуют только глупцов. – Мужчина наклонил голову, и седая прядь, выбившись из хвоста, упала на его лицо. Он, не торопясь, снова ее убрал назад и едва заметно улыбнулся.

– Конечно. – Согласился с ним Рин. – Для мудрецов они служат расходным материалом. Впрочем, как и все остальное. В том числе, личностные матрицы или, по-другому, души. Ведь с ними так интересно играть, незаметно подталкивая для очередного действия в заданном при рождении пространстве. Причем, в нужную для себя сторону.

– Верно сказано, мальчик. Поэтому к оплате за труды моих подчиненных я принимаю тоже труд. А над тобой поработали немало. Еле вытащили с дороги, ведущей в никуда.

– Меня вытащил Лирхо. Из вас я там никого не видел.

– Ты ведь знаешь, что такое тьма Хаоса?

– Откуда?

– Знаешь… Ее отпечаток до сих пор прячется в твоей душе сожалением, что пришлось вернуться обратно. Неужели ты не испугался, что искра Творца больше никогда не нашла бы своего нового воплощения в мирах?