Эльфийский гамбит. Книга 1

Белецкая Наталья

— А потом ментальных магов стало рождаться все меньше и меньше, надобность в защите от них пропала, но командиры и не только командиры почувствовали силу этой клятвы и решили что-то изменить? — предположил Рарок.

— Видимо, так и было, но то для чего клятва была создана, все же осталось, поэтому я смог помочь тебе. Ничего больше Эуру об этом неизвестно.

— Вот как, — кивнул Сыч, а потом вдруг огорошил: — Ты когда с Эуром говоришь, глаза закрывай. Особенно, когда другие дроу рядом. А то зрелище жутковатое: зрачки расширяются и белеют,

будто бельма вместо глаз.

Ондиил замер, осознавая, ЧТО только что сказал ему Рарок. Артефакт пообещал увеличить способности носителя, и дар Буя стал проявляться заметней: зрачки теперь белеют. Сыч понял, что он — менталист, увидев изменяющиеся глаза. Понял, но совсем не удивился.

— Давно догадался? — спокойно спросил Ондиил.

— Недавно. Подозревать что-то стал после той встречи с герцогиней и Флайдином, а вчера окончательно уверился. Дозорные возле лагеря говорили о том, что артефакт, который они ищут, способен взять только ментальный маг, — объяснил Рарок, деловито убирая одеяло в рюкзак. — Сегодня, когда у тебя глаза побелели, я даже не особенно удивился.

— И ты не боишься…

— Почему я должен бояться? За сорок лет, что мы с тобой знакомы, ты ни разу по своей воле не делал мне зла. Ничего не изменилось. Мы идем?

— Пошли, сегодня ночью нам нужно уйти подальше отсюда. Скоро маг поймет, что его обманули.

Глава 40. Родные пещеры

Лирия. Город Арсаиул

В воскресное утро на торговой площади Арсаиула обычно не протолкнуться от количества покупателей, но от этой парочки все старались держаться подальше. Даже вездесущие уличные воришки не подходили близко к двум долговязым фигурам с ног до головы, закутанным в плащи. И это в середине лета! Лица, перемотанные белыми тряпками так, что виднелись только глаза и тонкие губы, прятались в глубоких капюшонах.

— Прокаженные, — опасливо шептались люди в толпе, осеняя себя защитным знаком Создателя.

Продавцы не торговались с незнакомцами в плащах за каждую монету, а поспешно рассчитывались, стараясь быстрее выпроводить покупателей. Считалось, что заразиться проказой может только великий грешник, а для людей праведных и для тех, кто покаялся, эта болезнь безопасна. И тем не менее прокаженных сторонились. Мало ли что?

Человеческое любопытство неискоренимо, поэтому с расстояния к фигурам присматривались и даже делали предположения о том, кто скрывается под плащами.

— Женщин таких высоких не бывает, да и походка у них, как у воинов, — значит, мужики, — уверенно сказал зеленщик.

— Ты гляди-ка, расплачивается, не торгуясь, хотя Сартус цену задрал. Богач, наверное, этот прокаженный, или был им, — добавил мясник.

— Смотри, какие перчатки! Даже не знаю, где такие делают. То ли ткань такая плотная, то ли тонкая кожа, — восхитилась жена зеленщика.

— Аристократы, наверное, или аристократ и слуга. Слышь, как тихо разговаривают: не положено

у них горло драть, вот и шепчут там что-то, — объяснил мясник.

— Так, может, совсем ослабли от болезни-то? Голос почти пропал… — сочувственно вздохнула женщина.

— Ты их эта… не жалей. Поделом все это. Грешили, значит, много, вот и гниют за свои грехи, — энергично жестикулируя, заявил мясник. — Богатенькие и избалованные. Уверен, непотребствами всякими они занимались! От богатства, говорят, с ума сходят. Наверное, эти как раз из таких. Может, ловили девок, насиловали, а потом жрали, как тот сумасшедший отшельник, помнишь? Или детьми торговали… и… ик!

Один из прокаженных, словно услышав, повернулся и посмотрел на мясника тяжелым взглядом. Тот сразу замолчал. В темноте капюшона сверкнули яркие голубые глаза, и мужчина в плаще отвернулся.

— … итить его! — выдохнул мясник и осенил себя защитным знаком Создателя.

— Спаси нас, Всевышний и пророк его! — прошептала жена зеленщика.

Прокаженные ненадолго задержались в городе. Купив продуктов и некоторые мелочи для путешествия, они вышли за стены Арсаиула и по пыльной ухабистой дороге направились в сторону деревни. Правда, до самой деревни не дошли, а свернули в лес.

Пользуясь какими-то своими ориентирами, прокаженные вскоре вышли к реке.

— Остановимся здесь. Поселения далеко — нас не должны заметить, — сказал один из них.

— Маскировка, конечно, отличная, но до чего же жарко в этих тряпках! — быстро сбрасывая одежду и разматывая бинты на лице, сказал Рарок. — Никто ничего не заподозрил.

— Меня больше удивляет, почему нас не ищут, — ответил Ондиил.

Он раздевался не так торопливо, как приятель, но видно было, что ему тоже надоело кутаться в плащ.

— Может быть, этот гад Кахал так и не понял, что мы ушли у него из-под носа?

— За целую неделю не понял? Он самодовольный, но не тупой. Значит, догадался, но почему-то не ищет…

— Возможно, раз война началась, его отослали куда-то еще? — предположил Рарок, но было видно, что он сам не очень верит в такое положение дел.

— Будем надеяться, что так и случилось, — нахмурился Буй.

Интуиция твердила о том, что их просто так и не отпустят, но он упорно не понимал, почему никто не ищет дроу. Их маскировка хоть и была неплохой, но разгадать ее не составило бы труда. Кем еще могли замаскироваться серокожие дроу? Только прокаженными.

Пока Ондиил размышлял, Сыч уже разделся и копался в рюкзаке, выуживая мыло и полотенце.

— Никого рядом нет? — спросил он. — А то хочется окунуться.

— Нет никого. Спокойно купайся, ты ведь для этого мыло купил. Дорогое. Женское. Четыре флакончика, — улыбаясь одними глазами, поддел Ондиил.

— Это не мне, это — подарок! — Сыч зашел в воду, шумно вдохнул и нырнул.

Его голова появилась ближе к середине реки, но долго плавать он не стал, а сразу же повернул назад. Довольно отфыркиваясь, вышел на берег, на ходу расплетая косу.