Эли3 "Крайние земли"

Перед глазами только пол. Грубые доски, но только на вид. На самом деле они гладкие, тёплые и приятные ногам. Но это если по ним ходить, а не сидеть на коленях! Сейчас же дерево кажется жёстким, холодным. Оно больно врезается в нежную кожу и норовит оставить свой след.

Но я не обращаю внимания на боль, покорно сижу, взгляд полон смирения и опущен вниз, а перед носом то и дело появляются босые ноги Доргу. Он нервно ходит из стороны в сторону, нервничает.

"Твоё место на коленях, Элина!" - его голос у меня в голове заставляет сжаться, но... нельзя. Я должна бояться, но не быть напряжённой. В чём разница, я так и не поняла, но очень, очень стараюсь выполнить приказ. Потому что он разозлится.

Не люблю, когда Доргу злой. Он становится непредсказуемым, а сейчас его нервное напряжение превысило все пределы. Нет, нужно смириться... не хочу его злить... не сейчас.

Проклятье... какие же у него красивые ноги. Никогда раньше не обращала внимания. То, что выше казалось куда интересней, но в последнее время, когда я, можно сказать, что живу на коленях, получаю эстетическое наслаждение, любуясь его босыми ступнями на грубом дощатом полу.

Остановился! Нет, нет, не смотреть, опустить взгляд!

– Элина, ты улыбаешься!
– рычит Доргу.

Ответить? Это же был вопрос, значит могу ответить? Или нет?

– Я не улыбаюсь, мар, - прошептала я, но голос выдал меня в тот же миг. Да я улыбалась, смотря на мельтешащие передо мной ноги любимого мужчины. Разумеется, губы мои были неподвижны, с мимикой я худо-бедно справилась, но он всегда знает какое у меня настроение. Даже не касаясь печати.

– О, Эли!
– взвыл он.
– Почему ты не можешь понять?!

– Я могу, правда, - сказала я и всё-таки подняла голову, чтобы продемонстрировать свои искренние глаза.
– Я же на коленях, вся такая покорная и смиренная. Что ещё надо?

– Ты покорная?
– хохотнул Доргу. Протянул мне руку: - Вставай.

– Да что я не так делаю?
– пробубнила я обиженно, отдала свою руку Доргу и поднялась.
– Даже не дышу, боюсь, что это тоже может быть расценено, как дерзость.

– Уж лучше бы дышала, но убрала улыбку и неуместную радость из мыслей, - сказал он выводя меня из своей спальни и останавливаясь в коридоре. Точнее это место считалось коридором, но представляло из себя некое пространство, условно поделенное на зоны разного назначения.

– Ты должна бояться меня, Эли.

– Я боюсь!
– искренне ответила я.
– Особенно сейчас, когда ты так на меня смотришь!

– Возможно, - взглянул он на меня мельком.
– Но у любой нормальной женщины страх вызывает смирение, а у тебя почему-то открывается рот.

– Скажешь, что он тебе не нравится?

Доргу грубо обхватил моё лицо рукой, поднимая голову и всматриваясь в мои глаза, словно выискивая в них тайны мироздания, ну или причины моего неумения изображать себя низшую.

– Хватит, - наконец сказал он, когда понял - что удивительными знаниями я не обладаю, а спорить с тем, что мой рот ему нравится - глупо.
– Я прошу не так много. Просто следовать правилам и традиции Крайних земель всего несколько дней. Не больше.

– Я знаю, - прошептала я обречённо.
– Просто не понимаю. Я же всё делаю так, как ты просишь...

Объяснять Доргу мне ничего не стал. К нам подошла Шо, управляющая служащими дома, вместе с неизвестной девушкой в короткой сиреневой тунике и поблекшим взглядом. Махнула на неё рукой, мол вот, привела и удалилась. Служанка же опустилась перед своим хозяином на колени.

– Ты издеваешься?
– прошипела я, прекрасно осознавая, что она тут ради того, чтобы мне, непутёвой, продемонстрировать, так сказать, эталон.

Нет, я всё понимаю, у нас планируется знакомство с семьёй жениха, а это значит поездка в Крайние земли к диким племенам, где родился и вырос Доргу. А там, видите ли, не признают такого женского распутства, как в Нохна. Мне даже не надо объяснять, что нужно очень постараться, чтобы понравиться папочке Доргу, который, не кто-то там, а влиятельный человек, один из советников вождя. Более того, мне следовало стать не просто тенью жениха, а перестать думать, говорить и, желательно, видеть, ибо за взгляд на мужчину полагается наказание. Но ведь я так стараюсь всё сделать как надо! Подчиняюсь безоговорочно, все колени в синяках, а голову вообще не поднимаю. Ну что ещё надо?

Теперь он позвал служанку, чтобы я поучилась у неё покорности.

– Иди ко мне, - протянул Доргу мне руку, но взгляд его остался строгим и холодным.

Я, недовольно сжав губы, подошла и тут же оказалась в горячих объятиях. Доргу прижал меня спиной к своей груди, чтобы я и не думала отвернуться от служанки на коленях.

– Как ты думаешь, о чём она думает?
– шепнул он мне на ухо. И я могла бы поспорить, что почувствовала его губы у себя на шее, но слишком уж грозным был его голос.

– Гадает, что такого ужасного и недопустимого совершила, что её вызвали к страшному хозяину?
– предположила я.

– Нет, не угадала. Может быть тогда сможешь понять её чувства?
– продолжал тестировать меня мой варвар.

– Боится?
– сказала я и откинула голову назад. Может быть уже пора заканчивать этот кошмар с подчинением? Когда Доргу меня так прижимает к себе и ласкает своим дыханием шею, мне совсем не хочется думать о каких-то там низших.

– Нет, рини, я тебе покажу, - сказал он, касаясь губами моего уха, и вдруг... его нежность и забота пропадают, его горячие руки, обнимающие меня, становятся для меня дикой лаской и... как будто грязной. А любовь, горящая в груди, безумная и трепетная, любовь от которой порой тяжело дышать, так сильно она будоражит душу, пропадает, сменяется пустотой, обречённостью, таким же безумным и всепоглощающим.

Я вырвалась из объятий и не верящим взглядом уставилась на Доргу. Всё вернулось, это всё было не моим... Её, этой низшей, её пустота... но горечь в горле ощущается до сих пор. Вкус грязи и металла. Посмотрела на свои руки, те дрожали, как у алкоголика, да и дышала я через раз. И это только от одного мгновения! А эта низшая так живёт, в темноте и пустоте, без мыслей, желаний. Просто оболочка. И нет, это вовсе не покорность, это отсутствие души! Да для неё смерть будет избавлением!

– Нет, ни за что, - прошептала я, смотря на Доргу.
– Такого... так... я никогда.