Эликсир для избранных
Шрифт:
– Не знаю, у мамы спроси.
– А где она?
– В кабинете.
– Что делает?
– Одно из двух – или переписывается с кем-то в «Одноклассниках», или режется в «тетрис».
– В «тетрис»?
– Да. Она пыталась еще освоить «сапера», но как-то у нее не пошло.
– Понятно. А чем еще она занимается?
– Слушает «Эхо Москвы» или вяжет.
– Вяжет? Что она вяжет?
– Решила связать Витьке шарф на зиму.
– Вас ждет что-то грандиозное. Помнишь, какой шарф она связала мне в десятом классе? Я обматывал его вокруг шеи
– Как не помнить? Но пусть лучше вяжет. Если она ничем не занята, начинает меня воспитывать. Так ты по что пришел?
– Было мне сегодня видение…
– Хм! И что же тебе привиделось?
– Явился ко мне человек и заказал статью о прадеде Павле Алексеевиче.
– Ого! А зачем?
– Юбилей Казанского ветеринарного института. Сборник статей о выдающихся выпускниках. Не хочешь ли!
– Ну, что же, очень приятно. Хотя я, честно говоря, очень мало знаю о прадеде и о том, чем он занимался.
– Я знаю не намного больше твоего.
– Хочешь поговорить об этом с мамой?
– Да. И попросить выдать мне архив.
– Ну, архив – это громко сказано. Там не так уж много бумаг.
– А ты откуда знаешь?
– Да перекладывала недавно. Комод старый совсем рассохся. Мы его выкинули.
– Так говоришь, мало бумаг от прадеда осталось?
– Мало.
– Странно.
– Что странно?
– Ну, все-таки известный был ученый, один из первых академиков ВАСХНИЛ, а бумаг не осталось.
– Ну, не знаю, – пожала плечами Катька. – Я об этом как-то не задумывалась.
– Я вот раньше тоже не задумывался. А теперь задумался. Я сегодня пошарил в Яндексе. И вот что интересно: ссылок вроде бы много, но везде одно и то же – коротенькая статья из Большой советской энциклопедии. Имя, годы жизни, советский микробиолог, патофизиолог, академик, окончил, преподавал. «Теоретически обосновал действие лизатов при некоторых болезнях сельскохозяйственных животных». Все. Точка.
– Ну, знаешь, мы с тобой и этого не удостоимся, – философски заметила сестра. – Много надо работать, милый друг, чтобы потомки помянули тебя хотя бы короткой статьей в энциклопедии. А, кстати, слово «лизаты» я знаю! Когда я его слышала от мамы, то всегда вспоминала Чарли. Помнишь, как он подходил и лизал нас в лицо шершавым синим языком?
– Конечно, помню. А что такое лизаты на самом деле, знаешь?
– Не, не знаю.
– Вот и я не знаю. А как я буду статью-то писать?
– Да, парень, влип ты.
– Тебе смешно.
– Сочувствую.
– Ладно, пойду с матерью потолкую.
– Пойди-пойди, она будет рада.
И Катька вернулась на кухню, а я двинулся по направлению к кабинету. Когда я был маленьким, коридор в нашей квартире казался мне огромным и напоминал центральные нефы готических соборов, которые я видел в книгах из родительской библиотеки. До того, как родилась сестра, мама работала, и я часто оставался дома один. Тогда я выбирался из детской в коридор и закрывал двери всех выходивших в него комнат. Даже в солнечный день здесь становилось сумрачно. Я садился на пол, и мне казалось, что я в безопасности… Сейчас в коридоре тоже было темновато, горевшая в прихожей лампочка не добивала до дальнего конца, но я знал каждую половицу и уверенно шел вперед. Из-за двери кабинета доносилась тихая приятная музыка. Я постучал.
– Да-да, – послышался мамин голос.
Я открыл дверь и вошел. Компьютер был выключен, мама сидела в кресле и вязала. У нее за спиной, на тумбочке, стоял старый радиоприемник, какая-то станция передавала джаз.
– Привет, ма!
– Здравствуй, сыночек, – сказала мама, откладывая вязание. – Как ты?
– Спасибо, хорошо, – ответил я, усаживаясь в другое кресло, стоявшее ближе к двери. – Как ты себя чувствуешь?
– Тьфу-тьфу, нормально.
– Я вообще-то к тебе по делу.
– Слушаю тебя.
– Ко мне сегодня приходил человек по имени Адель Гарипович.
– Кто это?
– Довольно странный молодой мальчик.
– И что же ему было от тебя нужно?
– Он предложил мне написать статью о прадеде.
– Вот как? – Мама снова взялась за вязание. – Он говорил с тобой о Павле Алексеевиче?
– Да.
– А откуда он, этот… Адель Гарипович?
– Понятия не имею. Он просто пришел. Гонец судьбы.
– Ты напишешь? Твой прадедушка был крупным ученым…
Я посмотрел в окно и увидел, как ветер раскачивает ветви огромного дуба, росшего на заднем дворе. Раньше его верхушка едва доходила до нашего подоконника, а теперь он вымахал выше шестого этажа…
– Ты меня слушаешь? – спросила мама.
– Да-да… Крупный ученый…
– Так ты напишешь? В конце концов, нас не так часто просят написать о нем…
– Если я откажусь, то ты на меня обидишься?
– Вот еще! – фыркнула мама. – Чего мне обижаться? Я все понимаю, ты занят…
– Дело не во времени. Главная проблема в другом – я толком не знаю, чем занимался прадед.
– Вот и узнаешь, – назидательно сказала мама. – Я всегда мечтала, что ты пойдешь по его стопам, станешь ученым, продолжишь дело.
– Я знаю, мама. Ты мне это уже много раз говорила… Хорошо, я попробую… Не в смысле пойти по стопам, это уже поздновато делать, а сочинить что-то связное. Но чувствую, мне придется очень постараться, чтобы не вызвать хохота научного сообщества. Нужно хотя бы в общих чертах понять, чего же такого прадед натворил. Ты говорила, что после него остались какие-то бумаги…
– Архив, – важно произнесла мама.
– Хотелось бы взглянуть.
– Он на антресолях.
– Над кухней?
– Нет, над ванной.
– Давай я достану.
– Что ты! Куда ты полезешь в костюме?
– Ну, пиджак-то я сниму…
– Не надо! Там пыльно. А главное – я не помню точно, где все лежит… В каком-то из чемоданов, но надо искать. Витька вернется, достанет, а потом тебе привезет.
– Ладно. Просто я сейчас на машине…
– Ничего. Один-два дня ничего не решают. Завтра у Вити лекций в институте нет, вот он и займется.