Эликсир жизни
Шрифт:
Длинная полупрозрачная лодка, очерченная зеленоватым свечением, показалась из-за Вороньего утеса. Снорри замерла, глядя, как медленно и бесшумно она плывет к середине реки, уверенно приближаясь к «Альфрун». Когда лодка была уже совсем близко, стало видно, что в лунном свете она мерцает, и по спине девушки побежали мурашки. Снорри Сноррельсен, духовидец, поняла, что перед ней корабль-призрак. Она негромко присвистнула – ей еще никогда не доводилось видеть таких. Снорри часто встречались в море остовы рыбачьих лодок, чьи мертвые шкиперы гнали их вперед в вечных поисках безопасной гавани. Порой попадались призраки древних военных галер, которые, кренясь набок, пытались вернуться домой после яростной битвы. А однажды мимо нее проплыл огромный призрачный корабль какого-то
Снорри поднялась, достала свою подзорную трубу для наблюдения за призраками (подарок мудрой женщины из Ледяного дворца) и направила ее на видение, которое бесшумно скользило мимо, взмахивая восемью туманными веслами. Яркие флаги трепетали на ветру, утихшем много лет назад. Борта лодки были расписаны спиральными узорами из золота и серебра, над палубой на резных золоченых столбах был натянут роскошный алый балдахин. Под ним сидела высокая статная женщина, она неотрывно глядела вперед. Ее острый подбородок покоился на большом накрахмаленном воротнике, на голове красовалась простая корона, прическа была сделана на старинный манер: волосы заплетены в две косы и уложены тугими кольцами по бокам. Подле королевы сидело маленькое, почти безволосое существо, которое Снорри поначалу приняла за очень уродливую собаку, но потом заметила длинный змеиный хвост, которым зверь обхватил золоченый столб. Снорри смотрела, как корабль-призрак плывет мимо, и вдруг вздрогнула: было что-то необычное, что-то не бестелесное, а, наоборот, материальное в его пассажирах.
Снорри убрала подзорную трубу, вернулась через люк в свою каюту, оставив Уллра дежурить на палубе. Девушка повесила фонарь на крюк под потолком, и от его приятного желтого света в каюте стало тепло и уютно, несмотря на тесноту: большую часть пространства под палубой купеческой барки всегда занимает трюм. Но Снорри все равно здесь очень нравилось. Стены были обшиты ароматной древесиной яблони, которую Олаф, отец Снорри, однажды принес в подарок ее матери. Отец Снорри был талантливым плотником, и каюту он отделал превосходно. У правого борта была прикреплена койка, которая днем складывалась в сиденье. Под ней в аккуратных шкафчиках Снорри хранила всю утварь, а сверху висела длинная полка, где лежали свернутые карты. Со стороны левого борта стояли откидной стол, несколько ящиков из яблоневых досок и маленькая пузатая печка с выведенной наружу, на палубу, трубой. Снорри открыла дверцу печки, чтобы полюбоваться напоследок тусклым янтарным свечением тлеющих угольков.
Засыпая на ходу, Снорри забралась в койку, укрылась с головой оленьим одеялом и свернулась комочком. Она блаженно улыбнулась во сне. Хороший выдался день… Если не считать призрака королевы. Был лишь один призрак, которого хотела увидеть Снорри, – призрак Олафа Сноррельсена.
2
Большая ярмарка
Следующим утром Снорри спозаранку была на ногах, а Уллр, снова в своем дневном обличье тощего рыжего кота с черной кляксой на хвосте, закусывал мышкой. Снорри уже забыла о призраке королевской лодки, а когда вспомнила, завтракая соленой селедкой с черным хлебом, то решила, что все это ей просто приснилось.
Достав из трюма мешок с образцами товара, девушка вскинула его на спину и, счастливая и сгорающая от нетерпения, спустилась по трапу в новый солнечный день. Снорри очень нравилась эта незнакомая страна. Нравились зеленые воды величественных рек, запах опавших листьев и дыма, растворившегося в воздухе, а высокие стены Замка, вздымавшиеся впереди, просто очаровали ее. За этими стенами скрывался целый неизведанный мир, и ей предстояло в него окунуться. Снорри, дыша полной грудью, шагала по крутой тропинке вверх, к Южным воротам. Куда здешней утренней прохладе сравниться с морозом, от которого где-то далеко каждый день просыпалась ее мать в их маленькой деревянной хижине на берегу. Снорри мотнула головой, прогоняя мысли о матери, и продолжила путь в Замок.
Проходя через Южные ворота, девушка заметила старого попрошайку, сидящего на земле. Она нащупала в кармане грошик и протянула ему, потому что у них в народе считалось хорошей приметой подать первому встречному нищему в чужой стране. И лишь когда ее пальцы прошли сквозь его руку, Снорри сообразила, что это только призрак нищего. Призрак очень удивился ее прикосновению и, раздосадованный тем, что его опять задели, вскочил и пошел прочь.
Снорри остановилась, сбросив тяжелый мешок на землю, и с замиранием сердца огляделась по сторонам. Замок просто кишмя кишел самыми разными призраками, и Снорри, будучи духовидцем, видела их всех – и тех, кто хотел ей явиться, и тех, кто не хотел. У нее просто не было выбора. Снорри даже не могла представить, как ей удастся найти своего отца среди всех этих толп. Она уже собралась было развернуться и пойти назад, но вдруг вспомнила, что пришла сюда еще и на Большую ярмарку, она ведь не кто-нибудь, а дочь прославленного купца. Что ж, значит, на ярмарку.
Опустив голову и стараясь по возможности не встречаться с призраками, Снорри двинулась вперед, поглядывая на карту. Карта попалась хорошая, и очень скоро девушка прошла через старую кирпичную арку к месту проведения Большой ярмарки. Снорри направилась прямо в Торговую палату, которая представляла собой открытый шатер с табличкой «Ганзейский союз и Объединение северных купцов». Внутри шатра стоял длинный стол на козлах, на нем лежала большая учетная книга. Здесь же были и весы, причем разные: одни размеченные по одним мерам, вторые – по другим, и рядом с каждыми был свой набор гирек. Старый купец с исчерченным морщинами лицом, восседая за столом, пересчитывал деньги в большой железной кассе. Снорри вдруг стало не по себе, почти так же, как в закусочной Салли Маллин. Вот сейчас она должна доказать, что имеет право на торговлю и принадлежит к объединению. Девушка собралась с духом, подняла выше голову и вошла в шатер.
Старик даже не взглянул на нее. Он продолжал считать чужеземные монеты, к которым Снорри еще даже не успела привыкнуть: пенсы, четырехпенсовики, флорины, монетки по полкроны и кроны. Снорри кашлянула, но старик по-прежнему не обращал на нее никакого внимания.
Через несколько минут Снорри не выдержала:
– Прошу прощения…
– Четыреста двадцать пять, четыреста двадцать шесть… – громко проговорил купец, не отрывая глаз от монет.
Ей пришлось подождать. Прошло пять минут, прежде чем он объявил:
– Одна тысяча. Да, сударыня, чем могу помочь?
Снорри положила на стол крону и протараторила давно заготовленные слова:
– Я бы хотела купить лицензию на торговлю.
Старик окинул взглядом девушку в грубой шерстяной одежде купца и улыбнулся, будто Снорри сморозила какую-то глупость.
– Простите, сударыня. Для этого надо быть членом Союза.
Снорри сумела его понять.
– Я и есть член Союза, – ответила она.
Не успел купец возразить, как Снорри достала свою Торговую грамоту и положила перед ним пергаментный сверток с красной ленточкой и большой сургучной печатью. Старик очень медленно, с показным снисхождением надел очки, сетуя на наглость нынешней молодежи, и внимательно прочитал документ. Пока он водил пальцем по строчкам, выражение на его лице сменилось недоверием. Закончив читать, старик поднес бумагу к свету, ища признаки подделки.
Но документ был настоящим. Это знала Снорри, и старик тоже это понимал.
– Крайне необычно, – изрек он.
– Необычно? – переспросила девушка.
– Крайне необычно. Как правило, отцы не передают Торговые грамоты по наследству своим дочерям.
– В самом деле?
– Но все вроде бы законно. – Купец вздохнул и очень неохотно достал из-под стола стопку разрешений. – Подпишите здесь. – И кинул девушке перо.
Снорри написала свое имя, и старик поставил на бумагу печать с таким видом, будто в документе говорилось нечто совершенно неприличное.