Элит
Шрифт:
— О… Прости меня… — рыжуля тут же пересела ко мне на колени и обняла: — У меня правда очень сильно портились отношения, когда вскрывалась правда.
— Ну, и что? Если от твоей правды отношения портятся, то может, и не надо таких отношений? — предположил я: — Понимаю, что всякое бывает. Иногда сказать правду очень тяжело. Но если ты и дальше планируешь общаться с человеком — лучше признайся сразу.
— Ты такой мудрый! — промурлыкала рыжуля: — Кстати… У меня для тебя, кое-что есть. Показать?
— Опять секрет?!
— Нет. Что ты? Хотя… В
— Это… Погоди… Это вот… Оу! Это верх, а вот это — низ?
— Всё верно.
— И ты хочешь это на себя, чтобы я…
— Всё верно.
— Играем!
Обожаю земных девчонок за их смекалку, находчивость и неограниченную эротическую фантазию…
* * *
Пути Господни неисповедимы. Это знает каждый уважающий себя стратег. Но фатальность жизни всегда была для Карягина вопросом скользким. Да, возможно, всё придумали до людей. И, что самое главное — ЗА людей. Но порой судьбу необходимо немного поторопить.
Зайдя в паб, который местные именовали «элитной пивнушкой», Пётр Васильевич огляделся по сторонам.
Завсегдатаи, конечно, сразу же узнали в невысоком взрослом мужичке Полковника ИСБ. Уж больно часто он здесь появлялся по «специфическим вопросам».
— Васильевич! Чего налить? — поинтересовался тучный бармен, натирая пивную кружку.
— Я сегодня «сухой». — строго ответил Полковник, и его взгляд наконец-то нашёл, что искал.
А именно — широкоплечий брюнет, который очень сильно выделялся на общем фоне. Сальные, уже давно превратившиеся в сосульки волосы свисали до плеч. Рукава клетчатой рубахи были неопрятно закатаны до локтя. На жилистых предплечьях красовались выцветшие наколки в виде различных символов.
Мужчина то и дело пьяно вздыхал, поглядывая на бутылку с коричневой жидкостью.
— Спартак. — Полковник подсел к брюнету.
— Чемпион… — ответил пьяный мужчина и ухмыльнулся, не удосужив Карягина даже приветственным взглядом.
— Разговор есть.
— А у меня нет. — хмыкнул брюнет и отвернул голову в противоположную сторону: — Исчезни. Я знаю, зачем ты пришёл.
— Деньги, рано или поздно — закончатся, Спартак. И, что ты будешь делать?
— Тоже, что и всегда. — ответил мужчина, и налив виски в стакан, махом залил всё в себя: — Глупые людишки. Мне, порой, кажется… Что вы не отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете. Я же могу щёлкнуть пальцем, и ты разлетишься на кусочки.
— Но ты не щёлкнешь.
— Кто сказал? — Спартак наконец-то повернул голову к неожиданному собеседнику: — Ты меня недооцениваешь, Полковник. Просто… ты прекрасно знаешь, что мне дорого это место. А я не гажу, где пью.
— Потому я и пришёл именно сюда.
— Ну? И, кто на этот раз? Очередной зажравшийся дворянин? Не знаю… Я уже четыре месяца в завязке и начинать нет, никакого желания. Ваша политика меня не интересует.
— На этот раз, «цель», куда более
— Я не убиваю детей. Кодекс ты и сам знаешь. И здоровенный хрен я клал на Гильдию… Просто не хочу.
— О! Это не простой ребёнок. Это — Осокин.
Спартак тут же замолчал. Его расслабленное лицо приобрело кровожадный оскал.
— Ну-с… — шмыгнув носом, произнёс брюнет: — И, что он… Оно… Я не знаю, что это такое… В общем, что оно тебе сделало?
— Лично мне — ничего. Но ты же читаешь новости?
— Пу-пу-пу… Тварь вышла погулять. Но если верить словам старика Гавра — скоро успокоится. Ей просто нужна кровь, чтобы поиграть. Потом уснёт. Потерпите пару годиков.
— Чтобы оно сожрало всю Пермь? Я думал, что ты патриот своего города.
— Оно не трогает невинных. А если ты переживаешь за свою жопу — это не мои проблемы. Ты сам виноват, что ступил на скользкую дорожку. Твоё сердце пропитано страхом и тьмой. Я всегда говорил, что политика не красит человека. Там одно говно и гниль. А я, между прочим, убиваю по тем же причинам, что и эта тварь. Можно сказать, что мы с ней — родственные души. Хе!
— Ты — наёмный убийца.
— Охотник! Я попрошу.
— Называй, как хочешь. Сути это не изменит. Ты — подконтрольная единица. А этот… Он сошёл с ума! Он держит город в страхе!
— В страхе он держит только тебя и твоих мусоров. Все остальные им гордятся. Так если оно ест только говнюков… Может быть, не стоит ему мешать?
— Послабление приводит к хаосу!
— Да-а-а-а… Конечно, мой умный друг. Ты вечно об этом твердишь. Уже забыл, откуда сам вылез? — усмехнулся Спартак и налил очередную стопку: — Посмотри на это с другой стороны. Тварь уменьшает ваш геморрой.
— В том-то и дело! — возмутился Полковник: — Полиция и ИСБ должна следить за порядком. А не это… чёрти знает, что.
— Кто-нибудь ещё, кроме тебя знает?
— Вряд ли… Все видят в Осокине, лишь храброго борца за справедливость. Ненавижу!
— Зависть разрывает тебя изнутри? Или… ты опять связался со своим любимым Вороном? Не сказать, что я люблю террористов. Не трогаю их из уважения к Тобиасу.
— Он давно мёртв.
— И, что с того? Я тоже давно мёртв. Уже и не помню, сколько лет назад меня вздёрнули. Но, ничего. Как видишь — хожу по земле. Иногда оскверняю её кровью преступников. — ухмыльнулся Спартак и осушил стопку.
— Мне нужны твои услуги! Оно разорвало шестьсот человек несколько часов назад!
— Кого? — поинтересовался брюнет и вытащил сигарету: — Невинных людей?
— Последователей «Культа»! Но среди них было двадцать четыре студента!
— И? Осокин оборонялся. А-то, что детишек надурил «Культ» — вообще не его проблема.
— Миллион. Наличкой. Сразу, как скинешь доказательства, что Осокин мёртв.
— Хо-хо-хо… — прищурив глаза, Спартак выдохнул белое облако дыма: — А ты наглеешь, Полковник. Миллион за то, чтобы я сразился с тварью? Дерзко. Очень дерзко.