Элизабет Тейлор. Клеопатра Голливуда
Шрифт:
Так начался Большой Успех, пропастью отделивший юную звезду от ее сверстников.
13-тилетняя Элизабет Тейлор раздает автографы во время благотворительного матча в крикет в Лос-Анджелесе
Позже Тейлор вспоминала:
– В детстве я пыталась искать себе друзей среди сверстников и отчаянно надеялась, что друзья моего брата будут брать меня с собой, но они не захотели… А когда я пыталась стать незаметной, смешаться с толпой, ничего не выходило, я все равно выделялась. Я уже была знаменита, да и выглядела старше своего возраста. Когда мне было 15 лет, я играла 18-летних и встречалась с мужчинами до 30 и старше…
Мечтательная и несколько отрешенная от действительности девочка – вот кем была Элизабет за пределами съемочной площадки.
Она могла долгие часы проводить в одиночестве, выстраивая в голове замысловатые замки из собственных грез, насвистывая при
«Однажды она ошеломила фотографа неожиданным вопросом, явившись на сеанс в обтягивающем свитере: «Какой вам сейчас нужен от меня вид – такой, который бы говорил, что я жду-не дождусь, когда же пролетит время?».
Фургон-гримерка Элизабет
Единственная подруга Элизабет, Гейлин Макклюр, вспоминает:
– Помнится, Элизабет по выходным приходила ко мне домой и сидела у меня часами, мечтательно сочиняя истории о всяких там красавцах-принцах, в ней было слишком много детского и наивного. Когда я брала ее с собой на вечеринки, она не знала, как ей держать себя с мальчиками.
Однако роль белой вороны, которую Элизабет невольно играла в обществе ровесников, не защищала ее от завистников и слишком активных, бесцеремонных поклонников, приставал. В тринадцатилетнем возрасте на одной из вечеринок девочка подверглась настоящему нападению: подвыпившие парни связали ей руки за спиной и полезли под юбку, пытаясь изнасиловать.
Родителям отморозков, боссам Голливуда, удалось замять дело, (тем более, что в числе напавших на девочку был Ричард Занук, отпрыск отца американской киноиндустрии Дэррила Занука). После кошмарного происшествия Сара настояла на том, чтобы Лиз повсюду сопровождали телохранители.
Лиз всегда старалась выглядеть старше, и уже в 15 лет была эталоном женственности и красоты
Мать девочки сосредоточила всю свою жизненную энергию на карьере дочери: это стало страстью Сары. Она старалась охватить все сферы жизни юной Лиз, корректировала не только ее внешность, но и душевные порывы. Сара проводила все без исключения вечера за накручиванием папильоток на смоляные волосы Элизабет (чтобы к утру добиться идеально-обрамляющих красивое лицо локонов) или за глажкой стильных платьев дочери. Она сопровождала Лиз на работу и там неотступно следовала за ней, превратившись в тень Элизабет на съемочной площадке и в гримерке, на занятиях драматическим искусством и вокалом, на примерках, на воскресных занятиях в школе христианской науки (куда Сара пристроила дочь, заботясь о ее душе), везде. Во время съемок она продолжала делать знаки дочери из-за спины режиссера, а в конце рабочего дня набожная мать заставляла Лиз читать благодарственную молитву прямо в студии. Актриса Маргарет Керри вспоминает:
– В National Velvet я была дублершей Элизабет и помню одно: каждый раз, когда ее мамаша начинала говорить, у меня мурашки бежали по коже! «О, Элизабет», обычно восклицала мать после каждого эпизода. «О, Элизабет, дорогая, пойдем!». И Элизабет, которая в ту пору была пай-девочкой, послушно ворковала в ответ: «Иду-у-у, мамочка!».
За такую маниакальную активность руководство студии MGM назначило Сару официальной опекуншей своей несовершеннолетней сотрудницы Элизабет Тейлор: с тех пор мать тоже стала получать небольшое жалованье, вычитаемое из еженедельной зарплаты Лиз…
Пегги Линч, известная под псевдонимом Маргарет Керри, прославилась своим прообразом Динь-Динь для Диснея
Помимо матери жизнью юной Элизабет руководили также студийные публицисты – люди, задачей которых было создание и поддержание звездных образов. Актриса Пегги Линч (Маргарет Керри), работающая на MGM вместе с Элизабет, вспоминает:
«…В те годы нас создавали публицисты: именно они формировали наш образ, нашу психику, наше «Я». Они обычно выбирали тот образ, который по их мнению лучше всего нам соответствовал. И затем, если наше поведение так или иначе не соответствовало этому образу, на нас накладывали штраф и удерживали деньги из жалованья. Я, по мнению студии, должна была изображать из себя нечто вроде соседской девчонки… Если я отправлялась за покупками в джинсах и мужской рубашке навыпуск (как мы обычно одевались в те дни), это грозило мне штрафом. Считалось, что подобный наряд отрицательно сказывается на репутации звезд.
Будучи типичной юной принцессой, Элизабет Тейлор ни разу не дала повода для нареканий со стороны отдела: поскольку мамаша неизменно наряжала ее, как куколку. Не довольствуясь созданием одного лишь имиджа, студия крепко брала в свои руки всю нашу жизнь: устраивала свидания, руководила ухаживанием и помолвками, планировала браки и даже объявляла разводы. Заодно она заботилась об устранении любой угрозы системе звезд: будь то арест, адюльтер или, время от времени, – аборт».
Энн Штраус, глава портретной галереи студии «Метро-Голдвин-Майер», делилась в интервью:
«…Юным актрисам MGM надлежало оставаться такими же чистыми и непорочными как свежевыпавший снег. Девушки не курили, не пили, не сквернословили, а также не спали с мужчинами до свадьбы. Они были образцово показательными».
Элиз с матерю Сарой. 1948 год
Публицисты стали настоящей находкой и первейшими помощниками образцовой матери Элизабет: по сути, Сара получила себе в помощь целый штат специалистов, которые были с нею заодно, ведь они помогали ей взращивать звезду. В возрасте шестнадцати лет Элизабет так от всего этого устала (от чрезмерной опеки матери и публицистов, от суетной жизни и напряженной работы, от навязчивых поклонников и постоянно сопровождающих ее телохранителей, от одиночества и тяжелого бремени славы), что решила поставить крест на своей актерской карьере. Обычная жизнь с ее простыми отношениями и незамысловатыми радостями стала казаться Лиз пределом мечтаний. Однако Сара довольно жестко вернула дочь на землю: она назвала Элизабет неблагодарной, напомнила ей о ее обязанностях по отношению не только к собственной семье, но и к американскому зрителю, полюбившему юную красавицу… В результате Лиз написала матери письмо с покаянием, в котором говорилось:
– Я многое передумала и поняла, что вся моя жизнь принадлежит кино. Для меня уйти – то же самое, что отсечь дереву корни, – я бы вскоре увяла, иссохла и стала бы никому не нужна.
В общем, Лиз осталась в своей напряженной, звездной жизни и от детских ролей постепенно перешла на роли ярких романтических особ и стала тайно мечтать о замужестве.
Бумажная кукла Элизабет Тейлор
Как рассказывают коллеги Элизабет по съемочной площадке, более дисциплинированной и трудолюбивой актрисы, чем Тейлор, в Голливуде не было. Она неустанно заучивала роли (могла часами, оттачивая, повторять одну и ту же сцену), а на съемочной площадке успевала одновременно ловить каждое слово режиссера и следить за знаками, которые ей делала Сара из-за его спины. Строгие критики официально похвалили Тейлор с газетных страниц за горячую целеустремленность и очарование. Помимо предложений новых ролей, на Элизабет посыпались предложения участвовать в рекламных кампаниях: косметики, мыла, женской одежды. Появилась даже линия игрушек – красивых кукол-принцесс «Элизабет»: которых, наряду с открытками с фотографиями Тейлор, стремительно раскупала армия поклонников. Слава заразила послушную мамину дочку Лиз звездной болезнью, которая стремительно прогрессировала. Китти Келли так описывает этот период:
«Саре удалось пробить для дочери дорогу в мир хорошо оплачиваемой рекламы, или, как это называлось в сороковые годы, «коммерческих связей». Первое коммерческое соглашение принесло Элизабет 3 тысячи долларов за право использовать ее фото для рекламы мыла «Люкс».
За ним последовали контракты на рекламу мыла «Вудбери» и косметики «Макс фактор», после чего компания по выпуску поздравительных открыток пообещала заплатить Элизабет тысячу долларов за один из ее рисунков. За всем этим последовали бумажные куклы «Элизабет Тейлор» и книжки-раскраски. Кроме того, она получала по 3 тысячи долларов за каждое выступление по радио, половина суммы, однако, отчислялась ее матери, в качестве вознаграждения за подготовку дочери к передаче.
Одним из самых выгодных коммерческих контрактов стало соглашение с фирмой «Дъэлл, Слоун и Пирс» за книжку «Нибблз и я». За свой первый писательский труд во славу ее дрессированного бурундучка Нибблза. Элизабет получила гонорар в размере тысячи долларов. Книжка объемом в 77 рукописных страниц с «иллюстрациями автора» была отправлена «Дорогому господину редактору». В письме, написанном Элизабет на имя издателя, сразу чувствовалась направляющая рука отдела по связям с прессой. Одна дама в студии сказала, что, по ее мнению, не стоит все это перепечатывать на машинке, потому что вам скорее понравится все так, как есть, от руки.
Сначала была Лэсси, затем Пай и вот теперь Нибблз. Эта книга явилась заключительным штрихом в созданном студией портрете Элизабет Тейлор, изображавшем ее этаким юным воплощением Франциска Ассизского в юбке. Пресс-отдел разослал по редакциям журналов ее фотографии в окружении четвероногих питомцев – золотого ретривера (Лабрадора), коккер-спаниеля, черного кота по имени Джиперс-Криперс, лошади, восьмерых бурундуков и белки. Как и следовало ожидать, следующей картиной Элизабет стала лента «Мужество Лэсси», в которой ее имя стояло первым, оттеснив знаменитую колли на вторую строку. Тем не менее, многие критики по-прежнему отдавали предпочтение собаке. Вот, например, что писала «Нью-Йорк Геральд Трибъюн»: «Лэсси достойна самых высоких наград за актерское мастерство».