Елка и терн. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна

– Это неважно, – процедил сквозь зубы элвар.

– Как это неважно, как – неважно!? Любая выпускница Магического Универа обязана сдавать рито-рику на отлично, потому что никогда не знаешь…

– Где найдешь, где потеряешь. Ёлка, я уже понял, что ты добила двух последних элементалей. А что было потом?

Ёлка смотрела на меня, как на полного идиота.

– Лют-тик, цвяточек мой, а что могло быть потом? Я полет-тела! Вверх и вверх!

– А потом тебя засыпало?

– Ага. Я ув-рнуться не усп-пела.

– А ведь могла и умереть!

– Но не умерла же! И не дождетесь! И поправлюсь быстро!

– Что есть, то есть. У тебя чертовски мало повреждений.

– А это все пыт-тому что я умная!

– И в чем же твой ум заключается?

Если бы таким тоном разговаривали со мной, я бы спрятался под камешек и не вылезал до полной амнистии. Или хотя бы до наложения всех возможных щитов. Но пьяной Ёлке море было как раз по колено.

– Мой ум заключается в моей голове. А твой – в

твоей. И хватит хмуриться! Ты мне вовсе не нра-вишься, когда надуваешься, как крыс на сало!

– А все-таки, что ты сделала, чтобы уцелеть под камнепадом? – я поспешил с вопросом, пока Ёлка не пустилась в сравнительный анализ.

– Я до последней минуты держала щит! А еще я активировала свой амулет со щитом! Он продержался совсем немного, но мне хватило! Да! А еще, лет пять назад я силикатизировала свои кости!

– Что она сделала? – переспросил Реллон.

– Добавила в структуру кости кремний. Как у вас, элваров. Все человеческие кости содержат в своем составе кальций. Масса кремния меньше, чем масса кальция, его можно поместить больше, а если со-блюдать все правила, кости станут гораздо крепче, чем были.

– Им-менно! – подтвердила ужасно довольная Ёлка. – И все обошлось!

– Скажи спасибо, что мы за тобой вернулись, а то могли и просто уйти. Вряд ли твои кости выдержа-ли бы суточное лежание под камнем.

Ёлка дернулась так, что элвар чуть ее не выпустил.

– А пач-чему эт-то вы за мной вернул-лсь!? Я же гы… гов-рила, чтобы вы ушшшшли, нет!? Чт-то за наг-глысть такая!

– Молчи лучше, – посоветовал ей Тёрн. – А то сейчас я тебе устрою надобность!

– Вай, баюс, баюс…

– Успокойся, – посоветовал я. – Если у нее заплетается язык, значит, действие снадобья скоро закон-чится.

– И как это будет выглядеть?

– Как обыкновенная Ёлка, только более сонная.

– Я не обык-н-венная! – запротестовала ведьмочка. – Я – юни… уни… о! Уникот!

– Уникум, – поправил я.

– К-кой, ты в-умный, Лють!

– Ага. Особенно по вторникам.

– А что у н-нас сичас!?

Ёлка занялась подсчетом по пальцам и ненадолго замолчала. А потом расслабилась. Тёрн повернул голову и посмотрел на меня.

– Это и есть те последствия?

– Сейчас она очнется – и будет бодра и весела.

– Не будет.

– Почему?

– Я отложил разборки до подходящего момента. Но не отказался от идеи надрать ей уши. Состояние Ёлкиных ушей никак не повлияет на ее здоровье?

– Вряд ли.

Я чувствовал себя последним дураком. Интересно, что связывает этих двоих? Странные у них отно-шения. Ну, что Тёрн к ней привязался, и неудивительно. Ёлку либо обожают, либо мечтают удавить. Но чаще все-таки первое. А вот что она в нем нашла?

Мои размышления прервал голос Ёлки, теперь уже абсолютно спокойный и трезвый.

– Где я!? Что происходит? Я умерла или нет?

– Ты выжила. Пока. – Порадовал ее элвар.

– А как это произошло? – Ёлка вопросительно посмотрела на элвара, поняла, что ответа лучше не до-жидаться и повернула голову, ища меня. – Лютик!?

– Сама можешь догадаться. Попробуешь?

– Разве что для развития логического мышления. Сколько времени вы смогли удерживать этого сума-сбродного элвара, прежде чем он кинулся меня спасать?

– Сумасбродного?! СУМАСБРОДНОГО!!!??

Элвара аж затрясло.

– И ты называешь меня сумасбродным, после того, как отправилась на верную смерть!?

– Мое решение было самоубийственным, но не сумасбродным, – поправила его Ёлка. Тёрн на пару се-кунд опешил, и она поспешила воспользоваться паузой.

– Я прекрасно понимала, что не выживу. Ну, если только очень повезет. Но это нормально.

– Нормально!? НОРМАЛЬНО!!!??

Кажется, у нас назревал крупный скандал. Рассказывает Ёлка. Я плохо помню, как меня выуживали из-под камня. И еще хуже помню, как меня лечили. Лютик, за-раза, не нашел ничего лучше, как напоить меня эликсиром Верта, а эта гадость начисто сносит крышу. И еще неизвестно, чего я за это время наболтать успела. Но определенно успела. Я бы разозлилась на приятеля, но что толку? Лекаря из него не получится, как и из меня. Но если я хоть немного в этом раз-бираюсь, то Лютик может прописать только три средства. Рвотное, слабительное и пиявок. И хорошо, что мне ни одно не досталось. Наоборот, я чувствовала на ребрах стабилизирующий бинт, а это отлич-ное средство. Даже странно, что ребята додумались. Чувствовала я себя не так, чтобы очень. Тошнило, все внутри болело, синяков, наверняка, была черто-ва прорва, но это ж такие мелочи! Главное, что я выжила. А ведь я даже не надеялась. Страшно было тогда – до ужаса. Хотя… чего я вру-то!? Не столько было страшно, сколько интересно. Мне было лю-бопытно, сработает ли мое заклинание. Все остальное мне было глубоко фиолетово. В тот момент меня интересовал только мой опыт. Может, за это меня и выбрал распределяющий камень? Тёрн держал меня на руках без всякого напряжения. Я знала из курса анатомии элваров, что он мог прошагать вот так весь день и даже не запыхаться. Но сейчас он определенно задыхался. Сердце билось часто-часто, ровный ритм шагов периодически сбивался, а на шее напряглись

жилы. Да что с ним такое!? И тут я поняла. Тёрн был в ярости. Настолько в ярости, что у него даже клыки вылезли, как у вампира – чуть ли не на два сантиметра. И чего он так злится? Теоретически я могла его понять. Он, фактически, успел похоро-нить меня, могилку засыпать и камешек поставить. А учитывая, что я – одна из немногих, кто может спокойно выдерживать его, хм…, особенности организма, он меня ценит. Или это потому, что я оглушила его без предупреждения? Тоже возможно. Такое недоверие должно было его глубоко обидеть. Но если бы я созналась во всем честно – он бы меня просто не отпустил. И погибли бы все сразу. Надо как-то мириться. Я улучшила момент, когда никто не смотрел на нас, подняла руку и коснулась щеки элвара. – Не сердись, ладно? Молчание. Я попробовала еще раз. – Не сердись на меня. А в ответ тишина. М-да, дело еще серьезнее, чем мне казалось. – Не злись. У меня не было другого выхода. – А у меня!? Яростная речь болью отозвалась в моем разуме и Тёрн чуть снизил накал. – Что я должен был почувствовать, когда моя… мой единственный друг, почти моя сестра, чело-век, которому я доверяю и которого люблю, вот так рискует жизнью!? Мне стало стыдно. Ненамного. – А что почувствовала бы я, если бы тебя раздавили в лепешку у меня на глазах!? Знаешь ли, это любимый способ убийства у каменных элементалей! – Мы могли бы отбиться! – Ты сам-то в это веришь!? Выплеснув свою ярость, Тёрн начал понемногу успокаиваться. Во всяком случае, его сердце теперь билось ровнее. – Но ты могла бы взять меня с собой!!! – Чтобы мы трагически погибли вместе? Знаешь, я всегда была сторонницей комедий. И потом, разве я могла бы рисковать твоей жизнью!? Я сама по себе, а на твоих плечах весь Элварион! – Они бы согнулись, Ёлка. Я бы не выдержал без тебя. – Глупости. – Знаешь, как страшно жить на свете, когда некого любить, когда тебя никто не любит, когда рядом нет ни одной родной души… – Не знаю. – А я чуть не остался один. Совсем один, Ёлка. Это жестоко. – Я не могу провести всю жизнь рядом с тобой! Я боевой маг и буду работать по специально-сти! И мне придется рисковать жизнью. И рано или поздно, Тёрн, ты узнаешь, что я умерла. Рано или поздно. Этого не изменить. Кажется, элвар по-настоящему взбесился. – Не изменить!? А я и не буду! Но сейчас, Элварионом клянусь, ты почувствуешь все то же, что и я! Поглядим, как ты после этого посмеешь сказать что-то о своей смерти! Наши глаза встретились – и я закричала. Я хотела закричать, но горло внезапно свело судорогой – и мне осталось только кричать внутри своего разума, стремительно проваливаясь в бездну ужаса и от-чаяния. Одиночество. Холодное, бесцветное и пустое, как бездонная пропасть, заполненная туманом. И я падала в нее. Облака тоски. Черные клубы боли. Холодная изморось ужаса. И на самой грани, как солнечный лучик – надежда. Но от нее еще больнее, потому что надежда в лю-бой миг может превратиться во тьму отчаяния. Облака сомкнутся, навалятся, раздавят – и в мире боль-ше не будет ни одного человека. Нет, не так. В мире не будет только одного человека, но именно того, без которого и весь мир тебе не нужен. И мне страшно, страшно, страшно….. НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ!!!! Крик взвился и оборвался на самой высокой ноте. Я прокричала это вслух? Кажется, нет. Но почему тогда Тёрн так испуганно смотрит на меня?

– Ёлка, я никогда не видел, что ты плачешь. Прости меня.

– Я это заслужила. Я не сразу подобрала слова. – Теперь я знаю, это очень тяжело. Я постараюсь больше не доводить до этого. Я врала, я знала, что вру, и Тёрн отлично знал это. Но это были единственно правильные слова в этот миг – и что-то внутри нас начало успокаиваться. Может быть, это уходило отчаяние? Теперь я могла заняться бытовыми вопросами.