Елка и терн. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна

– Позвольте представиться, восточная танцовщица Лейла Айше… Танцую в клубе 'Шоколад' по средам и субботам, в 'Оазисе' по четвергам и воскресеньям, веду кружок для девчонок по понедельника средам и пятницам. На жизнь хватает.

– Кать, а школа?

Я-то помнила, подруга всю жизнь мечтала стать учителем! Она обожала литературу и могла говорить о ней часами! И ведь слушали! Катька и за меня-то заступилась тогда, потому что я читала книгу. Так и началась дружба.

Катька махнула рукой.

– О чем ты! Когда все это началось, я стала подрабатывать… Ёлка, поверь мне! Все абсолютно невинно! Я прихожу, танцую и ухожу! И все!

Я пожала плечами.

– Да верю я тебе. Жить захочешь – еще не так раскорячишься. Какая зарплата учителя? Тысяч десять хоть есть?

– Нету.

– А квартплата?

– Четыре тысячи.

– И хорошо бы еще что-то кушать, носить и чисто для души. Танцуешь ты – и танцуй. И что?

– И ничего. Пока меня не увидел один из родителей!

– Подробнее, пожалуйста…

Подробности оказались печальными. Компания решила отметить юбилей в 'Оазисе'. И Катька танцевала там. На сцену она выходила в гриме, что есть, то есть. Черный парик, восточная раскраска, костюмы – это меняет женщину. Но после танца-то надо все это снять! Умыться, одеться… Кто же мог подумать, что папаша Миши Сивцева настолько нажрется, чтобы явиться к ней в гримерку. То ли он поспорил с друзьями, что 'поимеет эту

телку', то ли что-то еще… Катя не знала. А охраны как на грех рядом не оказалось! Хуже момента нельзя было и придумать. Она как раз снимала парик. И была легко узнаваема – в обоих своих ипостасях. Разразился скандал. Сначала она получила предложение переспать. Потом то же предложение Дмитрий Сивцев (папа Миши) подкрепил шантажом (иначе я все расскажу про тебя). И получил решительный отказ. Одно Катя знала точно. Шантажисту платить нельзя! Он никогда не останется довольным! Никогда. Да и противно было… – Просто девочка вовсе не так представляла себе своего первого мужчину. – Понятно… И насколько этот папа противный? – Суди сама. Супруг чуть прищурился – и я увидела искомого Диму глазами Кати. Чуть выше ее, массивный, лет сорок на вид, а то и больше, животик, плешка на макушке, цепь на шее, водянистые глаза, откровенно ощупывающие ее тело… Меня бы тоже стошнило. Прямо на него. – Не думаю. Просто ты бы сделала из него фрикасе. – Или фарш. Я могу, я такая! Одним словом Катя отказала. А через неделю ее вызвал к себе директор. Вениамин Львович был симпатичным мужчиной. Но – увы! Директор зависит от кучи других людей. Он обязан быть политиком, поддонком, дипломатом, интриганом… всего не перечислить. А учителя должны быть, как жена Цезаря – вне подозрений. И плевать, что сам Цезарь перебрал весь Рим, не считая коз, коров и кур! Это никого не интересует! Делай что пожелаешь, только не попадайся! Воруй, растляй… или растлевай? Как правильно склоняется это слово? А, неважно! Важным было другое. Обиженный (отказали! Не дали! Обскорбили мужские достоинства!!!) Дима Сивцев раззвонил обо всем в школе, в отделе образования, а чтобы уж точно народ не пропустил такого события, написал в местную газетенку и выложил съемки на ютубе. Одна съемка – Катя у доски. Вторая – она же в образе Лейлы Айше на сцене. И началось! Родители взвились до потолка. Да чему такая развратница научит детей!? Дети взвились до потолка. Мы тоже хотим научиться чему-то полезному! Чиновники взвились еще выше. Да как она смеет, такая-сякая!? Хотя Катька танцевала даже не стрип. И тряпок на ней было более, чем достаточно! Но кто бы ее слушал? Девчонку уволили из школы за два дня. Даже не дали законные две недели. Правда, в клубах это все восприняли с восторгом. Теперь Катя могла танцевать больше. Она и стала. Хотя бы всем назло! Вы меня травите!? За то, что я пыталась выжить, как могла!? Танцевать – преступление!? Но вы ведь смотрите эти танцы! Так смотрите! Вы будете приходить и смотреть, а я получу то, что вы цените больше всего! Ваши деньги! Без которых мне – увы! – не выжить! Больше подруге ничего не оставалось. Разве что переехать в другой город. Но поможет ли это? Добрая слава лежит, а худая бежит. А в век интернета – она не просто бежит! Она еще и летать научилась! И всю жизнь спасаться бегством Катя не желала. Денег хватало на квартплату и на семью. Но тут взбунтовалась Янка. Скандал произошел три месяца назад. И все эти три месяца Кате доставалось за всех танцовщиц мира. Вот представьте картину! Вы устали, вымотались за день, голодны, как три собаки сразу – и ужасно хотите спать. И что!? И ничего! Ни кроватки с чистым бельем, ни вкусного обеда в холодильнике, ни даже горячей ванны вам не светит! А вот когда ты, именно в таком состоянии вползаешь в родной дом, тебя сначала пытается зажать на кухне воцерквленный кабан, а потом, привлеченная шумом (а ты отбейся от такой туши тихо и быстро, если не каратист?) появляется Янка. И – понеслась арба по кочкам! Кате припомнили все. И Рим, и Крым, и даже попову грушу! И дурную славу, и ночные клубы (ясно же, что там одни проститутки) и даже смерть матери (мало молилась) и пьянство отца (вместо христианского понимания, когда папаша первый раз попытался явиться домой с дружками, он получил тяжелой деревянной шваброй советского производства по чему угодило и был безжалостно выкинут на лестницу. После чего приходил домой исключительно в трезвом виде)…. Короче, Катя еще была виновата в наводнении в Крыму и пожаре на Канарах. И не исключено, что Усама Бен Ладен – это тоже она. Катя взвилась. И Янка тоже много о себе услышала. И о воцерквленных дармоедах, которых гнать палкой надо. И о глупости. И о том, что лучше уж никаких родственников, чем такие уродственники. Потом девчонка подхватилась, сказала, что завтра же подаст на размен квартиры и вселит сюда алкоголика (чтобы отцу было с кем пить, а Янка с супругом могли проявлять истинно христианское понимание) – и рванула на улицу. Хорошо хоть деньги были. И карточка, на которую перечислялось все заработанное, и чаевые. До утра Катя просидела на вокзале. Спать не получалось. Снять комнату? Этим она сейчас и занималась. Не ощущая голода и усталости. – Еще бы. У девочки просто шок. Слишком много всего на нее навалилось. В таком состоянии истощают все силы – и падают замертво. – Она – не? – Нет. Но могла бы. Мы вовремя попались ей. Я кивнула. Решение было простым.

– Катька, отставить поиски квартиры. Ты сейчас идешь с нами.

– Куда?

– Пока – к нам домой. Отоспишься, поешь, а там решим, что с тобой делать.

– Лёлька… то есть Ёлка, у меня сегодня еще выступление…

– Вот и поспишь до выступления. Пошли.

Я цапнула старую знакомую за руку – и потащила ее к стоянке такси, не слушая возражений. Эвин подключился с другой стороны. И мы потащили подругу к такси под ехидные комментарии элвара.

– А мохнатику-то она нравится. – А он вообще рыжих любит. Помнишь, как он на Лери поглядывал? – Но Лери с ним не сжилась бы. Девочка она замечательная, но силы в ней не было. Ни капли. Только талант к математике. – Интересно, а в Катьке есть? – А кто из нас двоих ведьма? – Муж да жена – одна сатана. – а я подозреваю, что нас-таки больше. Хотя бы двое. – Вредина! Проверю я ее, проверю! Обещаю! Вот уснет, расслабится… – Лучше поручи это Эвину. – Полагаешь? – Ёлочка, поверь мне, так будет лучше. – Верю. – А мы посидим, подумаем, чем можно ей помочь. – Ты не

против? – А почему я должен быть против? Она хорошая девочка. И потом, ты же знаешь про цепочку добра? Еще бы я не знала. Цепочка добра – это просто. Помоги человеку, если он нуждается в твоей помощи. И ничего за это не требуй. Пусть он поможет кому-то другому, когда понадобится. И цепочка начнет плестись.

– Знаю. Ой… папина машина?

Отцовский 'Нисан Патрол' я узнала почти сразу. По номеру. Отец вечно переплачивал, чтобы ему оставляли один и тот же номер. 'БС123О'

Борис Сергеевич Ольховский. И я запомнила. А сейчас смотрела на отцовскую машину. И думала, что есть хороший шанс найти его здесь – и расспросить. Или хотя бы прочитать. Я начала восстанавливаться, и с каждым днем буду все сильнее. Скоро нам уходить. А мира и покоя в моей семье как не было, так и нет. Мама спокойна, бабушка довольна, Гошку построили, а вот отец… ёлки! Неуловимый мститель! Не поймаешь и не догонишь!

Тёрн подмигнул мне.

– Эвин, Лютик, Керрон, доставить девушку к нам домой и дать отоспаться. А мы пойдем, поищем приключений на свою голову. То есть – Ёлкиного отца. Пока он опять никуда не сбежал.

Катька попыталась что-то чирикнуть, но ребята запихнули ее в ближайшее такси, уселись сами и назвали адрес.

Я еще успела заметить, как Лютик наводит на нее чары покоя и сна – и выбросила все из головы. Катька в хороших руках.

А вот почему здесь отец? В середине рабочего дня? Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать! *** Искать долго не пришлось. Аккурат в ближайшем кафе отец и сидел за столиком. И сидел с дамой, при виде которой мне захотелось выгнуть спину, ощериться и расшипеться, как дикая кошка. Сссссстерва!!! Данную особь я отлично знала. Вид – модель обыкновенная. Род – проституирующая. Семейство – Соловьевых, папа вел с ними какие-то дела по бизнесу. Отряд – гадина. Класс – высший. Бывшая мисс Урюпинск-20ХХ (две последние цифры засекречены под страхом смерти, таким дамочкам всегда не больше двадцати лет), удачно воспользовавшаяся своим шансом и выскочившая замуж за молодого братка. Браток чуть позже стал бизнесменом. А дамочка – родила двоих деток, мальчика и девочку и все время занималась собой, опять собой и снова собой. Те пару раз, когда мы сталкивались… на маму она смотрела, как на грязь, на меня вообще не обращала внимания. А ее детки… дочушка младше меня года на три, сынок где-то на год. А о чем эта гадючка говорит с отцом? Элвары чуть сдвинулись, загораживая меня, и проследовали к столику неподалеку. Устроились так, чтобы нас не было видно. И напрягли уши. Тёрн сдвинул брови – и вгляделся в отца. А потом присвистнул – и открыл мне разум. – Ёлка, у него проблемы. – Это и ясно. А какие? – Слушай. И в моем разуме зазвучали чужие слова. – Верочка уже на третьем месяце. Вы понимаете, что так долго продлиться не может? – Я понимаю. Но мне еще нужно время. – Я не позволю, чтобы мой внук рос ублюдком! Ты ее соблазнил! И ты мне за это ответишь! Маска словно упала с лица женщины. Хотя какая это женщина? Гиена! В человеческом теле. – Я на тебя всех натравлю! Женька тебя в порошок сотрет! А менты возьмут, что осталось! Особенно если я скажу, что она была еще несовершеннолетней! – Но… – А мне плевать! Моя дочь ребенка вне брака растить не будет! Выбирай! Или ты сам все сегодня расскажешь жене, или это сделаю я! Завтра же! Тёрн смотрел на женщину с плохо скрываемым омерзением. И та, видимо, почувствовала взгляд элвара. Полуобернулась, наткнулась на ледяные фиалковые глаза, на брезгливость на лицах Винера и Реллона – и видимо, поняла, как она выглядит со стороны. Быстро встала.

– Я тебя оставляю, Боренька. Подумай. Нам лучше дружить.

И выпорхнула, оставив после себя запах дорогих духов. Только мне он показался трупным смрадом. Отец бросил взгляд туда же, куда и она – и окаменел. Наткнулся на мое лицо.

– Лёля…

Я вздохнула, встала из-за столика, подошла к отцу – и плюхнулась рядом с ним. Вслед за мной расселись элвары.

– Ну что, догулялся? Уж сколько раз твердили миру… Но мышь найдет дорогу к сыру!

– Ты что себе… – чуть было не вскипел отец. Но рука Винера, тяжело опустившаяся ему на плечо, перекрыла путь возмущению.

– Спокойно, Борис Сергеевич. Мы хотим помочь.

Я кивнула.

– Ругать тебя уже поздно. А вот помочь – можно. Реллон, будь лапкой, тащи сюда кофе. Мне – латте.

– а мне глясе, – тут же заказал Тёрн. Винер кивком подтвердил заказ. И перевел взгляд на отца.

– Водки.

– Перебьешься. Тебе еще домой ехать. Ему – черный. Чтобы мозги на место встали.

Реллон испарился, чтобы возникнуть у стойки с официантками. А отец опустил глаза.

– Лёль…

– Ёлка.

– Ёлка?

– Неважно.

– Неважно. Ты все равно не поймешь.

– А ты попытайся. Авось легче станет. Тем более, что часть разговора мы уже слышали. И уверены, что шантажировать – некрасиво. Чем она тебя держит?

Отец опустил глаза, вздохнул – и заговорил. *** Ольховский Борис Сергеевич. Почти пятьдесят лет от роду. Женат. Двое детей. Успешный бизнесмен. Увы, от болезни 'бес в ребро' не застрахован никто. Да, такое случается не со всеми. Но часть мужчин вдруг осознают, что жизнь-то проходит! А они в ней ничего толком и не попробовали! В такое время они и уходят из семей. Потом, конечно, каются, но поздно, все уже поздно. Именно на это время и приходится больше всего инфарктов и инсультов. Когда в погоне за удовольствиями господа забывают, что телу-то уже далеко не двадцать… Вот и Борис Сергеевич не избежал приступа 'кошачьей лихорадки'. Вышел весной на улицу, а там птички поют, деревья цветут, девушки в коротких юбках гуляют – хвост задрал – и понеслось! Только пыль из-под копыт! Верочка Евгеньевна Любич была действительно на два года моложе меня. Календарно. А с моим папахеном пересеклась на очередной вечеринке 'только для своих'. Там-то все и началось. Девочка, видимо, пошла в мамочку. Приметила моего отца, оценила по шкале полезности (не старый, не жирный, спортивный, дети взрослые, алиментов платить не придется, кошачья лихорадка в наличии, можно брать) – и пошла на приступ. Да так удачно, что они с отцом протра… простите, пролюбили друг друга аж три месяца. А потом папочке заявили 'Я беременна!'. И начался персональный кошмар моего отца. Верочка звонила, писала СМС-ки и сообщения на мейл, буквально заливала его соплями и слезами – и требовала развода! И тут же свадьбы! А отец разводиться не хотел. То есть – вообще.

– Почему – требовательно спросила я. – В силу привычки?

Отец грохнул кулаком по столу.

– Ёлка, я дурак! Да! Но вы все-таки моя семья! Я Аньку люблю! А что я с этой дурой буду делать?! Да она твердо уверена, что самое великое достижение человечества – это нейл-дизайн!

– Ого, какие ты слова знаешь?

– Нахватался поневоле.

– И чуть мать до истерики не довел.

– Она не…

– Она пока ничего не знает. И какое-то время не узнает. Сейчас мы поедем домой, и отошлем ее на пару дней поправить здоровье. Лучше – вместе с тобой. А ты нам дашь все телефоны этих стервоз. Ага?