Елка
Шрифт:
— А теперь немножко помолчите, я подумаю, — сказал Муми-папа. — Если надо, чтобы елка стала как можно красивее, то значит, речь идет не о том, чтобы прятаться под ней от Рождества, а о том, чтобы его задобрить. Я, кажется, начинаю понимать, в чем здесь дело.
Они тут же вынесли елку во двор и надежно установили ее в снегу. А затем принялись обвешивать ее сверху донизу всевозможными украшениями.
Они украсили ее ракушками с цветочной клумбы и жемчужным ожерельем фрекен Снорк. Они сняли с люстры хрустальные
Все несли все самое красивое, чтобы умилостивить это непостижимое и грозное Рождество.
Когда елка была уже наряжена, мимо снова проехала тетушка хемуля на своих финских санях. Теперь она направлялась в противоположную сторону, и, казалось, она торопится еще больше, если это вообще было возможно.
— Поглядите на елку, — крикнул ей Муми-тролль.
— О, Господи! — воскликнула тетушка. — Впрочем, вы же всегда были с причудами. Однако я тороплюсь… Нужно приготовить рождественский ужин.
— Ужин? — изумился Муми-тролль. — Что, Рождество тоже ужинает?..
— А вы что же, полагаете, можно обойтись без рождественского ужина, — немного раздраженно сказала она и укатила вниз по склону.
Весь остаток дня мама ни на минуту не присела. И не успело стемнеть, как рождественский ужин был готов, угощение стояло под елкой, разложенное по маленьким чашечкам. Здесь были и сок, и простокваша, и черничный пирог, и гоголь-моголь, и прочие любимые муми-троллями лакомства.
— Как вы думаете. Рождество очень голодно? — забеспокоилась мама.
— Едва ли больше, чем я, — с тоскою в голосе сказал папа. Чуть ли не с головой закутавшись в одеяло, он сидел на снегу и терпеливо мерз. Но простые смертные должны смириться перед грозными силами природы.
По всей долине в окошках загорались свечи. Загорелись свечки и под деревьями, и в каждом гнезде на ветвях, а по снегу засновали туда и обратно трепещущие огоньки. Муми-тролль взглянул на своего папу.
— Да, конечно, — кивнул папа. — На всякий случай.
И Муми-тролль пошел в дом и собрал все свечки, какие только смог найти.
Он воткнул их в снег, окружив ими елку, и стал осторожно зажигать одну за другой, пока все они не загорелись, чтобы умерить гнев Рождества. Постепенно всякое движение в долине прекратилось: наверное, все разошлись по домам и теперь сидели и ждали, когда нагрянет беда. Лишь одинокая тень еще блуждала среди деревьев. Это был хемуль.
— Эй, — окликнул его Муми-тролль. — Долго еще ждать?
— Не мешайте, — проворчал хемуль, уткнувшись в длинный список, в котором почти все было вычеркнуто.
Он уселся возле одной из свечей и принялся что-то подсчитывать.
— Мама, папа, Гафса, — бормотал он. — Двоюродные братья, сестры… старший ежик… младшие перебьются. Снифф мне в прошлом году ничего
— От чего? — испуганно спросила фрекен Снорк. — С ними что-нибудь случилось?
— Подарки! — завопил хемуль. — С каждым годом все больше и больше подарков!
Он что-то отметил в своем списке корявым крестиком и побрел дальше.
— Обожди! — закричал Муми-тролль. — Объясни нам… А твои варежки…
Но хемуль исчез в темноте, исчез, как и все остальные обитатели долины, так перепуганные приходом Рождества.
И тогда все тихонько, стараясь не шуметь, зашли в дом, чтобы подыскать подарки. Папа выбрал свою лучшую блесну, хранившуюся в очень красивой коробочке. «Рождеству» — написал он на коробочке и положил ее под елку. Фрекен Снорк сняла свое кольцо и, тихонько вздыхая, завернула в шелковую бумагу.
А мама открыла свой заветный ящик и достала книжку с цветными картинками, единственную книжку с цветными картинками во всей Муми-долине.
То, что упаковал Муми-тролль, было настолько личным и интимным, что никому не было дозволено взглянуть на эту вещь. Даже потом, уже весной, он никому не сказал, что это был за подарок.
Потом все уселись на снег и приготовились к самому худшему.
Время шло, но ничего не происходило. Лишь крошка Кнютт появился из-за сарая, тот, что. пил у них чай. С ним пришли его родственники и их друзья — все, как один, маленькие, серенькие, жалкие и продрогшие.
— С Рождеством вас, — робко прошептал Кнютт.
— Впервые слышу, чтобы с Рождеством поздравляли, — сказал папа. — Ты что же, совсем его не боишься? А вдруг оно придет?
— Да ведь оно уже здесь — пробормотал Кнютт, усаживаясь на снег. — Можно посмотреть? У вас такая чудесная елка…
— И такое угощение, — мечтательно добавил один из родственников.
— И настоящие подарки, — сказал другой родственник.
— Я всю жизнь мечтал посмотреть на все это вблизи, — со вздохом закончил Кнютт.
Все замолчали. Ночь была тихая и безветренная, и свечи горели ровным пламенем. Кнютт и его родственники, затаив дыхание, восторженно смотрели на подарки и рождественский ужин. И восхищение их было так велико, что мама в конце концов не выдержала и, пододвинувшись поближе к папе, прошептала:
— Как ты думаешь, а?
— Да, но а вдруг… — возразил папа.
— Ничего, — сказал Муми-тролль. — Если Рождество рассердится, убежим на веранду. И он повернулся к Кнютту и сказал:
— Берите, пожалуйста, это все вам. Кнютт не верил своим ушам. Он осторожно приблизился к елке, и следом за ним с восторженно подрагивающими усами потянулась вереница родственников и друзей.
У них никогда еще не было своего собственного Рождества.
— Теперь нам лучше отсюда убраться, — встревожился Муми-папа.