Элрик из Мелнибонэ (сборник)
Шрифт:
Ощутив приток сил, Элрик вложил Буревестник в ножны, и меч устроился у него на боку. И тогда Элрик мощными гребками поплыл в направлении острова, а команда корабля вздохнула с облегчением, гадая, погибнет ли он в мрачных водах этого безымянного моря или доберется до берега...
Когда боги смеются
Моему отцу посвящается
Я вихрь, когда смеются боги
Я — Страстей водоворот в тиши морей,
Чьи волны гладят брег души моей
И
Мервин Пик,
«Очертания и звуки >, 1941
(Перевод Р. Адрианова)
Глава первая
ЖЕНЩИНА, ГОТОВАЯ ПРИНЯТЬ СКОРБЬ НА ДУШУ
Однажды вечером, когда Элрик в мрачном настроении сидел в таверне и пил вино, из бури выплыла бескрылая женщина из Мииррна и приникла к нему своим гибким, податливым телом
У нее было тонкое, болезненное лицо, почти такая же белая, как у Элрика, кожа, а ее светло-зеленые одеяния красиво контрастировали с темно-рыжими волосами
Таверна была освещена пламенем свечей, а воздух полнился досужими спорами и скучноватым смехом, однако слова женщины из Мииррна, звучавшие четко и мелодично, перекрыли назойливый шум
— Я искала тебя двадцать дней,— сказала она Элрику, который высокомерно поглядывал на нее полуприкрытыми малиновыми глазами.
Он лениво сидел на стуле с высокой спинкой, держа в длинных пальцах правой руки серебряный кубок с вином, а левой поглаживая рукоять своего рунного меча Буревестника
— Двадцать дней,— едва слышно и намеренно грубовато проговорил мелнибониец, словно обращаясь к самому себе — Красивая женщина не должна так долго бродить одна по свету.— Он открыл глаза чуть шире и заговорил, обращаясь теперь прямо к ней — Я Элрик из Мелнибонэ, как тебе, несомненно, известно. Я не ищу ничьего покровительства и сам никому не покровительствую. Запомни это А теперь скажи, почему ты двадцать дней искала меня
Женщина, на которую надменный тон альбиноса не произвел ни малейшего впечатления, ровным голосом ответила:
— Ты ожесточившийся человек, Элрик. Мне и это известно. Ты погружен в скорбь по причинам, которые уже успели стать легендой. Я не ищу твоего покровительства, а хочу сделать тебе одно предложение, включающее и меня. Чего ты желаешь больше всего на свете?
— Покоя,— просто ответил ей Элрик. Потом он иронически улыбнулся и добавил: — Я злой человек, госпожа, и меня преследует адский рок. Однако я вовсе не глуп и не лишен чувства справедливости. Позволь мне напомнить тебе частичку этой истины. Можешь называть это легендой, если тебе так хочется,— мне все равно Год назад от моего верного меча погибла одна женщина.— Он резко хлопнул по клинку, а в его глазах появилось жестокое выражение, исполненное само-иронии,— С тех пор я не ухаживал ни за одной женщиной и ни одну не желал. Зачем мне отказываться от таких безопасных привычек? Уверяю тебя, я мог бы говорить с тобой языком любви, ведь ты обладаешь изяществом и красотой, которые наводят меня на интересные мысли, но я не стал бы и малую часть темного бремени, которое несу, перекладывать на такие хрупкие плечи. Любые отношения между нами, кроме формальных, приведут к тому, что, помимо моей воли, часть этого бремени все же ляжет на твои плечи,— Он помолчал несколько мгновений, а потом медленно добавил: — Должен признаться, что иногда я кричу во сне, а иногда меня мучают непередаваемые приступы отвращения к самому себе. Так что уходи, госпожа, пока не поздно, и забудь Элрика, потому что ничего, кроме горя, он тебе не принесет.
Быстрым движением он отвел от нее взгляд, поднял серебряный кубок, осушил его и снова наполнил из стоящего рядом кувшина.
— Нет,— спокойно сказала бескрылая женщина из Мииррна,— никуда я не уйду. Ступай за мной.
Она поднялась и мягко взяла Элрика за руку. Элрик, сам не зная почему, позволил вывести себя из таверны в грозу, которая бушевала в филкхарском городе Расхиле,— грозу без единой капли дождя. На губах Элрика застыла циничная и покровительственная улыбка. Женщина повела его к берегу, о даорый хлестали морские волны, и там назвала свое имя — Шаарилла из Танцующего Тумана,
Элрик испытывал неловкость оттого, что его влечет к этой женщине со спокойными глазами, женщине, которая не тратит впустую слов. Он почувствовал сильный всплеск эмоций в своей душе — таких эмоций, на какие уже не рассчитывал в своей жизни; ему захотелось обнять эти тонкие плечи, прижать ее хрупкое тело к себе. Но он подавил в себе этот порыв, изучая ее точеную фигуру, разглядывая ее волосы, которыми вовсю играл ветер.
Этот неугомонный ветер траурно завывал на море, а между ними воцарилось благодатное молчание. Здесь Элрик мог не обращать внимания на теплые запахи города, и он позволил себе расслабиться. Наконец, глядя мимо него в бурлящее море, она сказала:
— Ты, конечно, знаешь о Книге Мертвых Богов?
Элрик кивнул. Несмотря на потребность как можно больше
отдалиться от людей, у Элрика вдруг проснулся интерес к этой женщине. Эта Книга, согласно легендам, содержала знания, которые могли бы решить многие проблемы, преследовавшие людей на протяжении многих веков. Она содержала великую мудрость, приобщиться к которой желал каждый чародей. Но считалось, что Книга эта уничтожена, заброшена на солнце в те дни, когда Древние Боги умирали в пространствах космоса, лежащих за пределами Солнечной системы. В другой легенде — явно более позднего происхождения — туманно говорилось о неких темных силах, которые перехватили Книгу на пути к солнцу и, не допустив ее уничтожения, похитили. Большинство ученых отвергали эту легенду, говоря, что если бы Книга и в самом деле не погибла, то должна была непременно где-нибудь объявиться за такой огромный промежуток времени.
Отвечая Шаарилле, Элрик напустил на себя скучающее выражение, чтобы не показать своего интереса.
— Почему ты говоришь об этой Книге?
— Безмолвные земли,— пробормотала она.— Неужели это правда, Элрик — все, что о них рассказывают? Ты слышал об этом в Мелнибонэ?
Элрик нахмурился, недовольный, что она прервала ход его мыслей. Он резко повернулся к ней, несколько мгновений изучал своими малинового цвета глазами, а потом сказал уверенным голосом:
— Здешних обитателей страшатся, и они не принадлежат к роду человеческому. Это я знаю точно. Лишь немногие отваживались отправляться сюда. И насколько мне известно, никто из смельчаков не вернулся. Даже в те дни, когда Мелнибонэ было всемогущей империей, этот народ принадлежал к числу тех немногих, над которыми не властвовали — и не желали властвовать — мои предки. Обитатели Безмолвных земель считаются вымирающим народом, гораздо более злобным, чем были мои предки, которые владычествовали над землей задолго до того, как нынешнее человечество обрело силу. Они редко выходят за пределы своих земель, ограниченных болотами и горами.
Шаарилла, выслушав это, весело рассмеялась.
— Значит, ты говоришь, они не принадлежат к роду человеческому? А как тогда быть с моим народом, который находится с ними в родстве? Как быть со мной?
— Для меня ты — человек,— беззаботно сказал Элрик, заглядывая ей в глаза.
Она улыбнулась.
— Это, конечно, не комплимент,— сказала она,— но так уж и быть, я буду его считать комплиментом, пока твой неповоротливый язык не найдет чего-нибудь получше.
Спали в эту ночь они беспокойно, и, как и предупреждал Элрик, он мучительно кричал во сне, преследуемый кошмаром, и называл имя, при звуках которого глаза Шаариллы наполнялись болью и ревностью. Элрик спал, широко распахнув глаза, словно бы глядя на ту, чье имя называл; произносил он и другие слова на каком-то свистящем языке, при звуках которого Шаарилла в ужасе затыкала уши.
На следующее утро, когда они, собираясь продолжить путь, складывали желтый шатер из шелка, Шаарилла избегала встречаться с Элриком взглядом. Но позднее, поскольку он не проявлял желания вступать в разговор, она слегка дрожащим голосом спросила его:
— А что ты хочешь от Книги Мертвых Богов, Элрик? Что, по-твоему, ты сможешь в ней найти?
Ей необходимо было спросить об этом, но вопрос дался ей нелегко.
Элрик пожал плечами, отметая ее любопытство, но она повторила свои слова медленнее и с гораздо большей настойчивостью.