Эльсинор. Зажечь искру
Шрифт:
Проклятые пираньи!
За белыми бликами перед глазами разглядела широкую улыбку молодого мужчины. Он приготовился сделать еще один снимок, но его камера внезапно с треском разлетелась на кусочки. Один фрагмент отскочил и расцарапал журналисту лицо.
— За что?! — возмутился незнакомец. — Это личный ущерб!
Ни капли жалости не почувствовала.
Дарк с нескрываемым раздражением достал из внутреннего кармана стопку пустых чеков. Написал сумму и расписался. Протянул незадачливому пострадавшему.
Мужчина
— Мое терпение быстро иссякнет, если увижу хоть строчку о том, что произошло, — этим злым глазам лично я поверила безоговорочно.
Журналист, похоже, тоже. Он гулко сглотнул, выдернул чек из рук Дарка и быстро исчез с горизонта.
Меня настойчиво подтолкнули пройти в дом. Оставаться на глазах немногочисленной изумленной публики я и сама не захотела.
Демон закрыл дверь, опустил шторы на окнах рядом с выходом.
— Странно. Вначале Отбора за нами не было охоты, а теперь преследуют, — я остановилась посреди комнаты.
Дарк стянул черный шейный платок, бросил его на столик перед диваном.
— Чем ближе финал, тем выше интерес. Ничего удивительного.
— Они считают, у нас роман.
Хэнтсворт ступил на лестницу, темные глаза ненадолго встретились с моими. Он скрылся наверху, а я хмыкнула. Конечно, что тут скажешь. Комментарии излишни.
Села на диван и сбросила надоедливые туфли. Устала ходить цаплей. Тихо простонала, поставив на прохладный пол затекшие ступни.
Дарк подкинул задачку на уровне. Как теперь незаметно выбраться из его дома и попасть к себе? Чтобы ни одна гадюка исподтишка не запечатлела.
Я смотрела на свои пальцы и представляла, как под покровом ночи в черном плаще крадусь на соседнюю улицу, чтобы улететь оттуда, а не от двери Дарка.
Рядом со мной упала черная рубашка, а перед глазами появились еще одни голые ступни. Спортивные штаны висят на бедрах, футболка обрисовала все достоинства торса демона.
— Подумал, ты захочешь переодеться. Кроме моей рубашки предложить нечего.
Он ушел на кухню, оставив меня наедине с нелегким выбором.
Пятнышко крови маленькое и незаметное, если не присматриваться. Но платье само по себе подразумевает определенные манеры, диктует поведение, а рубашка дает свободу…
Я знаю чья она, и буду испытывать неловкость. С другой стороны, никто ведь не узнает, что я ходила по дому Хэнтсворта в его рубашке. Никто. Кроме нас двоих.
Черт. Даже в мыслях звучит слишком интимно.
Взяла рубашку и отошла подальше, в тень. Дарк, похоже, не собирался покидать кухню, но лучше подстраховаться.
Быстро сняла платье и набросила рубашку. Пальцы подрагивали, застегивая пуговицы. Закатала рукава, поправила ворот. Расстегнула верхние пуговицы.
Да, так должно быть отлично.
— Кхм… — колени норовили подогнуться на пороге кухни.
Дарк резал мясо. Развернулся в пол-оборота с ножом в руке.
Эпичное зрелище. Наверно такое же эпичное, как я в рубашке Хэнтсворта.
Он взглядом пробежался по мне. В темных глазах читалось удовольствие и желание. Оно импульсом прошло через зрачки с красным огоньком и врезалось в мои.
Хэнтсворт усмехнулся и вернулся к нарезке мяса.
Сжала ладони и села на стул. Сама пришла в логово инкуба. Вернее, он затащил. А я не сопротивлялась.
Хэнтсворт все делал неспешно, неторопливо, притом уверенно. Явно не в первый раз взялся за готовку. Открытые полки над его головой заставлены тарами с приправами, специями, бутылочками неизвестного происхождения.
Непохоже на кухню того, кто раз в год решает взять в руки сковородку.
— Не знала, что ты любишь готовить.
— Что ты обо мне знаешь? — беззлобно спросил Дарк, не отвлекаясь от своего дела.
Не в бровь, а в глаз, да?
— Ты не особо-то много рассказываешь.
— Ты не спрашиваешь.
Он издевается?
— Я задаю тысячу и один вопрос, на которые ты обычно не отвечаешь.
Дарк кивнул и сместился к плите.
— Права, любопытная. Но что ты спрашивала обо мне?
Калейдоскоп некогда озвученных вопросов пронесся в голове.
— Почему на тебе плохо затягиваются раны, нанесенные мной?
Мясо зашипело на сковороде, похожей на земной гриль.
— Ты не поняла. Что ты спрашивала обо мне? — Дарк обернулся с приподнятой бровью.
Намек, что я им не интересуюсь? По-моему, это взаимно.
— Адекватных диалогов у нас было… Дай подумать… Один? Два? Там не нашлось вопросам о любимом цвете и предпочтениях в еде, это правда. Ты любишь черный и золотой цвет, предпочтение отдаешь черному. В интерьере, в одежде, и не только своей.
Хэнтсворт встал боком, опираясь бедром о кухонную тумбу. Не припомню, чтобы он когда-то при мне так легко улыбался. Не широко, а лишь приподняв уголки губ, но без видимого напряжения.
— За платье спасибо, но не стоило.
— Не понравилось?
— Оно прекрасно.
— Противоречишь, загадочная.
Аромат мяса и розмарина заполнил кухню. Желудок неприлично громко проворчал что-то на своем голодном. От Дарка это не укрылось, скосил довольный взгляд.
Я сижу на кухне привлекательного и притягательного мужчины в его рубашке, и он хочет меня накормить. Уже можно таять или рано расслабляться?
— Всегда считала, что мужчина дарит женщине платье, чтобы ее раздеть.
Огонек на дне зрачка на мгновение засиял ярче.