Эм + Эш. Книга 1
Шрифт:
Интересно, в этом году мы будем сидеть в столовой за теми же столами, что и в прошлом? Хоть бы — да. Все столы там стояли рядами поперёк зала, и только наш, единственный — вдоль, у самого входа. Отличный наблюдательный пункт, между прочим.
Борю я всё-таки встретила — после уроков в школьном дворе. Но был он не один, а… со вчерашним нахалом. Он и вправду нахал — явно меня узнал и уставился с кривой улыбочкой. Так и подмывало высказаться, но не хотелось при Боре выглядеть грубой, поэтому смолчала. А Боря… увы, он даже не взглянул на меня.
Глава 2. ЭШ
С юга вернулись только тридцатого вечером. Просто
В Адмире прежде я не бывал, хотя Железногорск всего километрах в ста от него или даже меньше. Поэтому в окно таращился с любопытством. Ожидал худшего. Отец, помнится, брюзжал накануне нашего с матерью отъезда: «Из-за тебя в такую дыру приходится перебираться!». Лёва, друг, единственный, кто был в курсе нашего срочного переезда, подкалывал: «Будешь теперь деревенским жителем». Я уже рисовал в воображении себя таким парнягой в фуфайке и кирзачах. Но с виду Адмир мало чем отличался от Железногорска. Ну, вокзал чуть поменьше, зато с фонтаном. Народ тусуется на перроне в таких же адидасах, как у нас. Площадь привокзальная запружена тачками, среди которых отцовского джипа я почему-то не увидел. Может, просто не успел на ходу.
Мать нервничала, что отец нас не встретит. Из-за задержки рейса пришлось сдать билеты на поезд, купить другие. Отцу телеграмму она дала (в новой квартире телефон пока не провели), но вдруг произошла накладка? Вдруг он её не получил и не знает, что мы приезжаем сегодня. Ну а мы не знаем, где находится эта самая новая квартира. Мы тут вообще ничего не знаем. Я пытался мать успокоить, но не увидев отцовской машины, тоже немного озадачился и стал прикидывать, что делать, куда нам тащиться с кучей чемоданов.
— Ты видел? — паниковала она. — Видел отца?
— Даже если он не придёт, поймаем частника и в гостиницу поедем. Должна же быть тут гостиница.
Мы выгрузились со всем нашим многочисленным багажом на перрон. Среди встречающих отца не оказалось.
— И куда нам теперь? — чуть не плакала мать. — Где мы будем этого частника ловить?
— Да у вокзала, на площади их наверняка полно. Ты тут постой, а я схожу посмотрю.
Я спустился на привокзальную площадь, где и впрямь частники на москвичах и жигах зазывали, как базарные торгаши. Едва я, оглядев эту ярмарку ржавых колымаг, присмотрел более-менее такую девятку, как на площадь с визгом влетел отцовский джип. Всё-таки он нас встретил. Просто заплутал немного по незнакомым дорогам, потому и задержался.
Пока мы загорали в Сочи, отец должен был всё устроить: перевестись сюда на новую работу, обменять квартиру, перевезти вещи, оформить меня в школу. Вдуматься — на такое громадьё года не хватит, но не для отца. У того везде ниточки, связи, подходы, свои люди. Так что, — отчитывался он, пока ехали с вокзала, — всё уже на мази.
Работать он будет начальником отдела снабжения в местном леспромхозе. Должность не ах, по сравнению с предыдущей, но на первое время сгодится, как сказал он. Для матери тоже нашлось тёплое местечко в горсовете.
— Правда, придётся подождать, пока сотрудника, на чьё место ты пойдёшь, переведут, но обещали — не больше месяца.
— А квартира как? — поинтересовалась мать.
— Квартира большая, — доложил отец, — но запущенная. Нанял рабочих, чтобы обновить чуток: обои там наклеить, сантехнику поменять, плитку положить… Какие лодыри оказались! Приходилось постоянно пинать, а то бы ни хрена за полторы недели не успели сделать.
— И что? Жить-то там можно? Соседи нормальные?
— Жить можно, — заверил он. — А с соседями чуть казус не вышел. Вернее, с одним соседом. Тот ещё тип. Доколупался до меня: то мешаю ему, то какую-то дурацкую клумбу подавили чуток. А там ведь фура, понимать надо. Короче, послал я его. Ну, он сам напросился. А потом случайно выяснил, что это будущий Эдькин директор.
Я заржал. Мать с отцом сразу на меня накинулись.
— Что смешного? И так всё это из-за тебя происходит, одни проблемы…
— Да ладно вам. Не я ж его послал.
— Ну ты тоже, Лёша, — запричитала мать. — Смотреть же надо, кого посылаешь.
— Да откуда я знал? У него ж на лбу не написано, что он — директор школы. Хорошо ещё, мне мужики, что мебель разгружали, сказали. Так я быстренько подсуетился. Коньячок ему армянский подогнал, конфеты, все дела. Короче, всё утряслось.
Квартира и правда оказалась большая. Четыре комнаты, просторная кухня, по лоджии хоть на велике гоняй.
— Таких домов, как этот, в Адмире, между прочим, раз, два и обчёлся. В основном, одни панельные хрущёвки. Так что, по здешним меркам, это, считай, элитное жильё. Попотеть пришлось, чтобы взять именно эту квартиру, — хвастался отец.
— Ты — молодец, Лёшик, — проворковала мать. — Квартирка и правда хорошая. Даже жалко будет потом отсюда уезжать.
— Ничего, мы ещё лучше найдём! — хохотнул отец. — А ты что молчишь?
— Да, пап, ты — молодец, — отозвался я. Похвалу отец любит, я давно заметил. Вот так напоёшь ему дифирамбов, а потом хоть верёвки из него вей. Я и вью.
На другой день объездили с отцом весь посёлок. Без нужды, просто из спортивного интереса — поглядеть, что тут есть. Так вот — почти ничего и нет. Наш-то Железногорск далеко не мегаполис, а тут и вовсе глушь. Видать, ждёт меня здесь жизнь кислая и однообразная. Примерно это я и высказал вслух. Отец тут же разозлился:
— Что, не навеселился ещё?
Я не стал вступать в дискуссии, смысл? К тому же, теперь так всегда: слово не то скажешь, сразу припоминает ту историю. Иногда даже думаю, зря отец её замял. Пусть бы всё шло своим чередом, и что было бы — то и было бы. Посадить бы меня всё равно не посадили — восемнадцати ещё нет и девку-ту я не трогал, а всё остальное — ну, заслужил, чего уж. Во всяком случае тогда бы и переезжать в это захолустье не пришлось. И все наши, ну кроме Лёвы, не считали бы меня теперь чмом. А что касается «исковерканного будущего», как выражается отец, то это бред. Времена сейчас другие, и кристально-чистую характеристику никто не требует.
Первого сентября чуть не опоздал на линейку. Проспал. Хорошо, что школа оказалась почти рядом с домом — буквально в пяти минутах. Но, чёрт возьми, здесь в принципе нет тротуаров! Асфальт лежит только на проезжей части, а люди без колёс, видать, должны грязь месить. Я и угодил в грязь, потому что торопился, изгваздал себе кроссовки. Посмотрел на других — все вроде чистенькие, приноровились, видать, уже.
Сама линейка — тоска смертная, но так, наверное, везде. Насколько я помню первое сентября в моей, то есть в бывшей моей, школе, там — те же пафосные речи, тот же «Первый погожий сентябрьский денёк» из динамиков. Но всё это как бы фон, главное же — встречаешься с теми, кого целое лето не видел. И вот этот радостный ажиотаж и создаёт нужное настроение. А здесь у меня есть только фон.