Эмансипированные женщины
Шрифт:
Мельницкий все смотрел на нее, растопырив уже не только глаза, но и пальцы.
— В такую минуту в тихую обитель труда этой женщины врывается внезапно, как дух разрушения, ее второй муж…
— Муж? — повторил шляхтич.
— Да, — повысив голос, продолжала панна Говард. — Второй муж, который бросил ее много лет назад, все это время вымогал у нее, видно, деньги и, что всего хуже, за какое-то грязное дело сидел в тюрьме. Можно ли удивляться, что женщина, над которой нависла такая опасность, покинула дом, детей, забыла о долге? Я вас спрашиваю, милостивые
Во время этой речи Мадзя отступила в оконную нишу, Мельницкий побагровел и даже на лице Згерского отразилось волнение. Разумеется, не потому, что вернулся второй муж пани Ляттер, а потому, что он, Згерский, не знал об этом.
Глава тридцать первая
Пан Згерский доволен
Вдруг случилось нечто совершенно неожиданное. Раздался голос господина, который стоял неподалеку от печи и которого Згерский назвал коллегой:
— Позвольте на этот раз и мне сказать слово, поскольку речь идет о деле, которое я веду…
Присутствующие повернулись к нему.
— Из всего того, что говорила достопочтенная пани, — продолжал адвокат, кивнув головой в сторону панны Говард, — верно только одно: муж пани Ляттер был недавно в Варшаве. Не соответствует действительности ни то, что он вымогал у пани Ляттер деньги, ни то, что он сидел в тюрьме. Пан Евгений Арнольд Ляттер был майором североамериканской армии, сейчас он получает пенсию и путешествует по Европе в качестве агента машиностроительного завода; насколько я могу судить, это человек весьма порядочный…
— Так или иначе, он муж… Где же он? — воскликнул Мельницкий, хватая адвоката за руку. — Говорите, зачем он сюда приехал?
Адвокат сделал недовольную гримасу, но, отведя Мельницкого в угол, стал что-то шептать ему.
— Как? — спросил шляхтич. — Гм! Ну, и что же?
Адвокат снова зашептал.
— Ну так пусть подпишет! Пусть сию же минуту подпишет!
Снова шепот.
— Э, чего там оскорблена! — возразил Мельницкий. — Посердится, посердится, да и подпишет.
И снова шепот, после чего последовало заключение Мельницкого:
— Так! А пять тысяч пусть возьмет, детям пригодятся…
— Стало быть, я могу рассчитывать на поддержку? — спросил адвокат.
— Разумеется, — ответил Мельницкий. — Дайте мне только отыскать пани Ляттер, и я мигом выбью у нее из головы эти фокусы. Да ведь это им обоим бог счастье послал! Ну, к чему удерживать человека, который этого не хочет? Лучше взять такого, который хочет…
Тут стали шептаться в другом конце кабинета. Панна Говард тихо говорила Згерскому:
— Ну, разве я не была права, когда называла Ляттера подлецом? Даже этот господин, его защитник, и то не может сказать вслух правду о нем. Здесь кроется какая-то тайна. Вы только посмотрите, что за мина у этого толстого шляхтича…
А Згерский тем временем смотрел на толстяка влюбленным взглядом. Его черные глаза выражали и сожаление о пани Ляттер, и преклонение перед Мельницким, и желание узнать обо
Он наклонился к панне Говард и сказал со сладкой улыбкой.
— Бога ради, сударыня, разве вы не видите, что в эту минуту разыгрывается драма? Пан Ляттер, очевидно, требует развода, потому что господин, который разговаривает с Мельницким, это адвокат консистории, а старик Мельницкий уже давно хочет жениться на пани Ляттер… Чрезвычайное происшествие, и наша приятельница на этом деле выиграет!
— Чья приятельница?.. Кто? — нахмурясь, спросила панна Говард.
— Ну, разумеется, пани Ляттер.
— Я не могу быть приятельницей женщины, которая настолько пренебрегает своим достоинством, что готова в третий раз выйти замуж, — отрезала она.
— Но я-то ей друг, — вполголоса сказал Згерский и, кланяясь и ухмыляясь, танцующим шагом приблизился к Мельницкому.
— Ясное дело, — сказал он, хотя его ни о чем не спрашивали, — все устроится как нельзя лучше. Это замечательно, что пани Ляттер на несколько дней уехала. Она успокоится и подпишет… подпишет…
И он торжествующе посмотрел на адвоката консистории, который, кажется, не был в восторге от его догадливости.
— Что это за старик? — спросил у адвоката шляхтич, показывая глазами на Згерского. — Чего он тут суется?
— Да это так, по привычке, — буркнул адвокат.
Прижавшись к окну, Мадзя с испугом смотрела на сцену, которая разыгрывалась у нее перед глазами. Многое она слышала, о многом сама догадалась и — пришла к заключению, что пани Ляттер возвращаться в пансион уже незачем. Несмотря на неопытность, она чувствовала, что в этом кабинете начинается такой заряд сплетен, который, взорвавшись, облетит вскоре весь город и похоронит под собой репутацию начальницы.
«Господи Иисусе! — думала она, — какое счастье, что этот толстый шляхтич любит пани Ляттер! Ведь я сама слыхала, да и Эленка тоже, как он делал ей предложение. Иначе ей, бедняжке, негде было бы голову приклонить».
Новый звонок в передней, и новое явление: в кабинет вошла панна Малиновская, а с нею невысокого роста господин, с проседью в бороде и кривыми ногами. Згерский подбежал к ним, рассыпаясь в любезностях; но они холодно ответили на его приветствия.
Панна Малиновская поклонилась присутствующим и, видимо, что-то сообразив, обратилась к панне Говард со следующим вопросом:
— Как обстоят дела в пансионе? Надеюсь, все в порядке?
Панна Клара остолбенела.
— Разве вы не знаете об отъезде пани Ляттер? — спросила она в свою очередь.
— Разумеется, знаю, потому и спрашиваю вас, как обстоят дела в пансионе. Вчера я получила письмо от пани Ляттер, в котором она просит меня временно заместить ее. Деньги на текущие расходы в столе, что же касается денег на прочие нужды…
Тут панна Малиновская посмотрела на Згерского.
— Что же касается денег на прочие нужды, то они у меня, и обращаться за ними следует ко мне.