Эмблема с секрктом
Шрифт:
Все встали. Президент отстранил краснолицего, поднялся на невысокий подиум, прошел к столу, коротко кивнул собравшимся и сел в кресло. Все сели.
– Начинаем работу, – буднично сказал Президент.
Человек с красным лицом уже стоял перед подиумом за легкой трибуной, развернувшись вполоборота к Президенту. Он что-то говорил. Голос его был похож на гул трансформатора. Евсеев видел рыхлый профиль на фоне окна и пытался вникнуть в смысл слов. Но слова расплывались. Профессиональное ухо не воспринимало их, с
Проведена большая работа…
Выявлены некоторые недостатки…
Наша первоочередная задача…
Евсеев вдруг узнал этого человека. Это был Министр обороны Севрюгин. Он старательно напряг все свое внимание, но к этому времени Севрюгин закончил и сел на место в первом ряду.
Слово получил следующий докладчик, отрекомендовавшийся Главным экспертом комиссии. Он был худ, с всклокоченной головой и с приспущенным галстуком.
– Результаты несколько обескураживающие, – с ходу заявил Главный эксперт без всякого вступления. Судя по внешнему виду, к военному ведомству он никакого отношения не имел. Евсеев его не знал.
– Комиссия проделала огромный объем работы. Выезжавшие на места группы собрали большой эмпирический материал, и мы его тщательно исследовали, обобщили отчеты групп… Окончательный доклад составил полторы тысячи страниц, и я могу его зачитать…
Эксперт поднял толстенную папку, чтоб все видели.
– Избавьте от частностей, Юрий Яковлевич, – прервал его негромкий голос Президента. – Прошу изложить суть.
– Спасибо, – Юрий Яковлевич кивнул в сторону стола и встопорщил седые брови.
– Итак, никаких видимых причин отказа наша группа не обнаружила. Это касается всех трех образцов, потерпевших крушение.
Он обвел глазами аудиторию.
– Конечно, можно допустить, что узлы, явившиеся причиной внутреннего конфликта, не обнаружены. Лично я в такое допущение не верю. Мы располагаем достаточным количеством фрагментов, чтобы распознать конструктивный либо технологический брак… Таковы факты. Все остальное, как говорится, от лукавого. Я закончил.
Евсееву его речь почему-то понравилась. Очень коротко и предельно ясно. Хотя, если задуматься, в результате все запутывается еще больше. В первых рядах поднялся сдержанный ропот.
– А что выявила проверка в ракетных частях? – сказал кто-то с места.
– Ноль! И еще раз ноль! – ответил Юрий Яковлевич, задрав брови на самый лоб. – Техническое состояние изделий в пределах нормы. Признаков саботажа не обнаружено. Выявлен целый ряд нарушений, но они не имеют причинной связи с катастрофами. Даже на Энгельсской авиабазе, где, согласно некоторым сведениям, царит дух Дикого Запада и моральное разложение, даже там техпроверка показала 9,8 балла из десяти возможных. В наших условиях финансирования это очень высокий…
– Я все понял, – прервал его Президент. – Значит, дела обстоят лучше
Наступила звенящая тишина. Евсеев услышал тяжелое, с присвистом дыхание соседа.
– Ракеты у нас в идеальном состоянии. Причины отказа не выявлены. И тем не менее отказы почему-то случаются. И ракеты падают.
Президент медленно, с усилием пригладил волосы ладонью ото лба к затылку.
– Мне кажется, я все это давным-давно уже слышал, Юрий Яковлевич. Здесь содержится явное несоответствие. Логическая нестыковка.
– Я не специализируюсь на риторике, – тихо сказал Главный эксперт. – Я имею дело с техникой и фактами. А факты таковы, как я их доложил.
– Тогда, может, кто-то подскажет нам, как эту нестыковку разрешить? – Президент, казалось, не услышал его.
Все молчали. Долго. Минуту, две, пять. Нет, конечно, не пять… Евсееву просто показалось. Ведь ответ казался таким очевидным – с точки зрения риторики, с точки зрения техники, с любой точки! Но пауза повисла. Запредельная, мучительная. Словно участники совещания соревновались между собой, кто дольше высидит не дыша.
– Я считаю, надо сделать выборку и провести контрольные пуски! – услышал Евсеев свой собственный голос. Голос был слегка охрипший, но все-таки его.
По залу прошел легкий шорох. Первые ряды обернулись. Он увидел множество узнаваемых, или, как стало модно говорить, медийных, лиц: вот глава президентской администрации, вот секретарь Совбеза, вот заместитель Министра обороны, вот Директор ФСБ, вот заместитель председателя Правительства, вот еще какой-то Министр, командующий РВСН, а это депутат, глава Комитета по обороне…
– Как вы сказали?
Президент нашел его глазами, знаком поднял с места. Евсеев одернул китель, выпрямился.
– Надо отобрать несколько ракет разных классов, на разных полигонах, – сказал он уже тверже. – Выбрать произвольно, чтобы исключить совпадения. И протестировать все стадии полета. Оборудовать датчиками внешних и внутренних воздействий. Типа самолетных «черных ящиков». И посмотреть, что они нам покажут.
Майор Евсеев вспотел. «Мама родная, – подумал он. – Зачем я вылез? Сказали же – вопросов не задавать! Хотя это и не вопрос, а ответ…»
Но отступать было поздно.
– Нестыковка в том, что ракеты исправны, пока они находятся на земле, – сказал Евсеев, прокашлявшись. – Проблемы начинаются, когда они поднимаются в воздух. Я считаю, надо продолжать проверку в рабочем режиме. До тех пор, пока не найдем причину. А то просто мистика какая-то получается…
Серые глаза Президента сверлили его где-то в области солнечного сплетения. Там образовалась сосущая пустота. Захотелось даже чем-то прикрыть грудь, но Евсеев продолжал стоять, вытянув руки по швам. Он понял, что не должен был высовываться. Его никто не тянул за язык.