Емеля с печи .Обобщенный портрет
Шрифт:
Вспоминается эпизод примерно полутора годичной давности. Встречают Путина то ли в Татарстане, то ли в Башкирии. Как и положено вокруг гостя идет "орбитальное" вращение местной власти, хлеб-соль, девицы в национальных платьях, дети, цветы… Затем показывают шутливую сценку – то ли импровизация, то ли входила в программу: Путин и одна из "хлебосольных" девушек соревнуются, выясняя, кто положит руку соперника. Ну, казалось бы, козе понятно, что спортсмен, мужчина (в данном случае будет точнее – особь мужского пола) физически сильнее хрупкой девушки. Любое высокопоставленное лицо, известный и малоизвестный политик любой страны, даже вождь зулусов или старейшина мормонов, в такой ситуации поддались бы. Этот нет. Этот уложил таки руку девушки с самодовольным видом. "Победил" так сказать, не подвел свое происхождение.
Существует категория бесполезных затей. Одна из них, когда сотня имиджмейкеров будет вращаться вокруг генетического холопа, стараясь создать внешний лоск. Но тот все равно выдает свою сущность и делает это в самый неподходящий момент.
Два источника чеченской партхозноменклатуры или еще раз о воспитании
Хотелось бы преподнести чеченцев, как народ, на национальном поле которого нет и в помине рабских сорняков. Но для этого надо обладать бесстыдством Ястржембского. На телеэкранах показывают таких представителей чеченской национал-помойки, что спорить о "чистоте нации", означало бы отрицать очевидные факты. История рабовладения среди чеченцев была своеобразной и представляет немалый интерес для любого ученого гуманитария. (Но наш экскурс ограничен рамками журналистского анализа). Достаточно сказать, что чеченец делился с рабом своей пищей, давал ему отдельный кров, работал наряду с ним. Сам не издевался и не позволял другим издеваться над рабом. Помогал рабу жениться на женщине его круга. Но тут возникала интересная ситуация. Вместо того чтобы быть благодарным за то, что ему покровительствуют, дают кров и пищу и не унижают, раб начинал самодовольно двигать плечами, наглеть и пререкаться. Конечно, зарвавшегося раба быстро ставили на место. Но опыт учил, что даже тихому рабу нельзя доверять. Наверное, поэтому у чеченцев существовал обычай – каждый вечер, перед отходом ко сну, кто-нибудь подходил к дверям раба, громко звал по имени и предупреждал: "… Не забывай, что ты ллай!". На чеченском языке "ллай" означает раб, холоп.
В психологии рабов чеченцы разбирались хорошо. Знали, что от раба нельзя ждать благодарности, но нужно ждать НАГЛОСТИ. (Горбачев не знал или забыл этой особенности рабского поведения и во время "хождения в народ" в 96г, получил скандальную пощечину от того самого "простого избирателя").
В ходу были выражения "горделивый как раб", "обидчивый как раб", "гневливый как раб", "продажный", "злопамятный" и т.д. Если кто-то из старших в роду делал замечание подростку или юноше с употреблением таких сравнений, то это надолго отбивало охоту у воспитуемого обнаруживать свои эмоции. Конечно, ни о какой кровной мести в отношении раба не могло идти и речи. Когда по стечению обстоятельств от руки раба погибал чеченец, то это воспринималось как несчастный случай. Раба, конечно, убивали и за меньший проступок. Но враждовать было не с кем – не было рода, не было происхождения, не было личности.
К состоянию вражды и дружбы чеченцы подходили очень осторожно и взвешенно. Объявить по ошибке вражду безродному человеку, означало попасть в глупое положение и надолго стать героем местных анекдотов. Существовала поговорка "Лучше вендетта с благородным человеком, чем дружба с ничтожным". Уже к концу 19 века, выражаясь языком марксистов, рабов не было как класса. Но зато были тейпы и ветви рабского происхождения и, не смотря на свою плодовитость, они никак не могли раствориться в чеченском обществе.
Об их происхождении в каждом селе, в каждой округе знали достоверно. Жениться или выйти замуж за представителя сомнительного тейпа, каким бы материальным достатком он не обладал, и сегодня в лучшем случае считается непростительным легкомыслием. Нетрудно догадаться, что большевики в "деле становления Советской власти на местах", опирались на рабские тейпы и безродный человеческий мусор. Их протаскивали в партийную элиту, давали образование, льготы, власть. Но в какой бы красочной упаковке не преподносился раб, у чеченцев вся эта политическая мишура ничего кроме презрения не вызывала. Раб и в парчовых одеяниях для них оставался рабом. Параллельно большевики старались вербовать в свои ряды и сынов из благородных и уважаемых семей. К сожалению, это им в определенной степени удавалось, и благодаря этим агентам влияния, они смогли значительно ослабить сопротивление чеченцев. Из этих ДВУХ ИСТОЧНИКОВ сформировалось впоследствии национальное представительство местной партхозноменклатуры.
Брежневское время явилось пиком разложения нации. В то время принято было азартно обсуждать интриги в высших партийных структурах.
Описывались случаи, когда некоторые чеченцы из партийной номенклатуры могли пойти на конфликт… даже с русским наместником республики (!) И наряду с этим рассказы о поведении других партийных чеченцев отдавали такой вонью безнравственности, что люди начинали сомневаться в их достоверности. Но все стало бы на свое место, если бы сомневающийся проследил РОДОСЛОВНУЮ этого "чеченца". Некоторые из них и сегодня, несмотря на интеллигентную маску, демонстрируют такое омерзительное холуйство, что даже русское быдло чувствует себя выше их. И надо сказать – на этот раз обосновано.
Не смотря на чудовищные злодеяния, которые русские веками творили и сегодня продолжают творить на чеченской земле, чеченцы почти не испытывают вражды к русским. На первый взгляд парадоксально, ведь в мстительности чеченцам не откажешь. Но это на первый взгляд. Углубившись в суть вопроса, начинаешь понимать, что чеченский менталитет не воспринимает русских как нацию. Нет объекта для ненависти. Невозможно испытывать ненависть к саранче или наводнению. Можно только скорбеть, печалиться, молить Бога и спасать свой народ доступными средствами.
Вместе с тем чеченцы испокон веков враждовали с казаками. Редко, имели место и дружеские контакты, и даже кровнородственные связи. Это было объяснимо. Казаки имели семью, традиции и религию, т.е. могли называться НАЦИЕЙ. Чеченцы также испытывали ненависть к русским правителям, так как они формировали центр принятия решений. Но мюжге (от слова "мужики") никогда глубоко не затрагивали эмоций чеченцев, кроме желания сиюминутного истребления. Кстати психологию мюжге чеченцы тоже знали не плохо. Старики любили повторять: "Остерегайся мюжге, который плачет и лезет в драку". Имелась, наверное, ввиду одна из тех непредсказуемых диких реакций, когда новобранец расстреливает дюжину сослуживцев и затем самого себя.
Итак, все мы систематизировали, разложили по полкам и провели этнопсихологический анализ, и выявили типологии,… и почти обнаружили в хромосомах ген, отвечающий за быдловую деформацию личности. Вот только одна беда – жизнь не втискивается в нашу рабочую теорию. Потому что она никак не объясняет, почему чеченец из нормальной семьи, где гордились приверженностью религиозным и национальным традициям, становится в очередь за гумпомощью и позволяет себя как барана уводить в фильтропункты. Почему другие стали на путь предательства – пошли в услужение оккупантам. И почему молодые русские салаги из Вологды или Иркутска, ничего поучительного вокруг себя с детства не видевшие, кроме пьянки и мата, переходят на сторону моджахедов, принимают Ислам и показывают пример убежденности в вере и стойкости в бою. ПОИСТИНЕ АЛЛАХ ВЕДЕТ ТОГО, КОГО ПОЖЕЛАЕТ. И это показывает нам, какие бы похвалы не высказывали в адрес нации, никак нельзя гордиться своим "чеченством". Единственная гордость, которую разрешил АЛЛАХ это гордость от сознания, что ты член ИСЛАМСКОЙ УММЫ. Единственный вид рабства, который возвеличивает человека это БЫТЬ РАБОМ ВСЕВЫШНЕГО АЛЛАХА.
Кое-что о мифах и мифотворчестве
Время, в котором мы живем, можно назвать эпохой крушения мифов. Мифы развенчиваются с невероятной быстротой. Но наряду с разрушением мифов проглядывается и другая, довольно наглая и циничная тенденция. Разного рода сионские мудрецы, специалисты в области социологии, политтехнологии или просто в лапшенавешивании цинично внушают, что в мифах нет ничего зазорного, что жизнь, ориентированная на мифы, нормальное явление.
Проще говоря, ЖИЗНЬ ВО ЛЖИ приобретает такую же легитимность как однополые браки.