Емеля
Шрифт:
— Та-ак! Наина Киевна Горыныч! Вы, стало быть?
— Сам не видишь? Не признаешь? Меня любой первоклассник знает.
— Помолчите, женщина! На фотографии вы по-другому выглядите!
— Дык это когда было-то? Я права получала еще в позапрошлом веке!
Баба Яга, в самом деле, не соответствовала дурацкому сказочному представлению о нечистой силе. Эффектная молодая женщина, стильно одета. Деловая вумен! Кроме того, очень сексуальная. Даже где-то сексапильная. Это вам не кот
— Права поменять надо. А вы? Емельян Иванович Иванов! Так?
— Ну!
— Нарушаем! Превышаем! Не соблюдаем!
Тут, как бы, раздался гром небесный. На перекресток выехал Байкер. С ревом и визгами, все как положено. На самом супер навороченном мотоцикле.
Описывать двухколесное сооружение нет смысла. Одно слово, Харлей Дэвиссон. Харламов и Денисов, если уж по-нашему, по-российски.
Сам Байкер здоровенный такой. Не хилей Ильи Муромца. Только весь в черной коже с заклепками на всех местах. Да рыжие патлы до плеч.
Лешак гаишник, само собой, его тормознул. Палочку выставил.
— Нарушаем! Не соблюдаем! Превышаем!
— Фильтруй базар, папаша! Не тридцать седьмой год! А то засуну эту палку тебе в левое ухо, выну из правого. Мозги-то прочищу. Дай дорогу!!!
— Эй, добрый молодец! — вдруг обаятельно заулыбалась Яга, — Я за тобой давно наблюдаю. Носишься все мимо, как угорелый. Все мимо, да мимо. Заехал бы в гости…
Байкер оценивающим взглядом окинул Ягу с ног до головы. Одобрительно ухмыльнулся. Яга, покачивая бедрами, подошла к нему поближе.
— Когда ждать? — откровенно в упор спросила она.
— В четверг! — тоже улыбнувшись, ответил Байкер, — Сразу после дождя.
— Заметано. Нам дождь организовать, раз чихнуть! Уж не хуже Лужкова!
— Эй, господа хорошие! Может, сначала с ДТП разберемся?
— Закрой поддувало-о! — рявкнул Байкер.
Байкер взревел своим мотоциклом, как трехголовый Змей Горынович и скрылся за поворотом. Яга, мечтательно улыбаясь, смотрела ему вслед.
Не прошло и секунды, как вслед за ним, из-за леса на перекресток на лихом коне выскочил натуральный Опричник. Меч наголо, глаза горят, кудри развеваются по ветру. Конь у него под стать. Копытами так и бьет. Один в один Добрыня Никитич со всем известной картины «Три богатыря» всем известного художника.
— Демона не видали? Весь в черном такой! На двухколесном драконе!
— Проезжайте, гражданин! Проезжайте! Не создавайте пробки!
— Э-э-эх-х!!! — закричал Опричник.
Трое участников ДТП, как по команде, потрясли головами, сплюнули через плечо.
Леший вздохнул, повернулся к участникам ДТП. К Яге и Емелюшке.
— Будем составлять протокол! — с тоской в голове, заявил он.
— А то! — заявила Яга, — Что с него взять? Голь перекатная!
Короче, отобрали у нашего Емелюшки права на управления всеми транспортными средствами всех категорий. Загнал он самоходную печку обратно в сарай. В гараж, вроде. Сам на старую печку взобрался.
Старые сапоги не жмут, неказисты, да ног не испортят.
Во дворце все по-прежнему. Тишь, гладь, да размеренная жизнь. Звуки кларнета. Клара к международному конкурсу готовится. Словом, те же интриги, же вопросы.
— Как там электорат?
— Весь народ веселится и ликует!
— Указов, постановлений всем хватает?
— В самый раз!
— Может, каких законов не достает?
— Законов мало не бывает.
— Держим руку на пульсе.
— А с выборами что?
— Отменить надо! Одна морока! Все равно, альтернативы Вам нет!
— Что у нас за страна такая? Чего ни хватишься, ничего нет. Законов хороших нет, любви нет, Бога нет, альтернативы тоже нет, — искренне сокрушался Царь. — Клара! Как моя дочь? Что-то ее не видно?
— Наш рейбенок райзвивайса гармонишно! — ответила Клара. И перевернула очередную страницу очередной толстенной книги. Демонстративно.
А царевна Яна, чуть, что не по ней, хлопнет дверью и уходит в сад. Бродит там, среди яблонь, стихи какие-то туманные наизусть вслух бормочет. Может, классика, какого, может, сама сочиняет.
Переходный возраст, одно слово.
В один из дней случилось невероятное. О чем наша бедная Яна и мечтать не могла.
Наткнулась она в собственном царском саду на… нашего Емелю. Тот лежал себе под яблоней. На спине, нога на ногу. Наблюдал, как царские яблоки с веток падают.
И опять невидимый Великий дирижер, (кстати, сидевший в этот раз на яблоне, на ветке, на самой верхотуре!), взмахнул палочкой, и… зазвучала тихая мелодия…
…Яна остановилась прямо перед Емелей. Уперла ручки в бока и принялась его сверлить осуждающим взглядом. А Емеля, ну, никак не среагировал. Скосил одним глазом, смерил ее с ног до головы и опять уставился на ветки яблонь.
— Вы чего это разлеглись? В чужом саду.… На чужой траве…
— Сама приглашала в гости. Или забыла?
— Если думаете, вы такой неотразимый, и вам все дозволено, то глубоко ошибаетесь! — презрительно, (по возможности!), сказала Яна.
Емеля ничего не ответил, только вздохнул. Тяжело с этими бабами. Вечно у них претензии. Вечно они чем-нибудь недовольны.
— Носитесь на своей печке, нарушаете правила дорожного движения! — между тем, возмущенно продолжала царевна Яна.