Эмигранты

Олсуфьев Александр

Женька обняла Кольку за худенькие плечи и прижала к себе покрепче, оглянулась по сторонам и, нагнувшись к вещам, поймала себя на том, что как заклинание от действия злых сил повторяет одну и ту же фразу, лицемерно-жалостливую, словно скороговорка попрошаек, унизительную и одновременно ненавистную:

«… Я мать-одиночка, еду с сыном на отдых. Я мать-одиночка, еду с сыном на отдых…»

С предыдущим пассажиром было покончено, и он скрылся из виду, место в будке освободилось. Женька, неуверенно шагая, прошла вперёд и остановилась перед стеклом, за которым виднелись чьи-то плечи

в погонах и аккуратно подстриженная макушка.

– Добрый день… – робко поздоровалась Женька и тут же смущенно замолчала, подумав, что сейчас раннее утро и правильнее было бы произнести «доброе утро», но извиняться и поправлять себя не стала, да и не имело смысла вообще что-то говорить, когда в ответ, всё равно, не было произнесено ни слова, глухое молчание и шорох неторопливо перебираемых бумаг, да клацанье клавиш.

Колька встал на цыпочки и, подтянувшись на пальцах, вытянул тоненькую шею, пытаясь заглянуть за прилавок. Женька протянула паспорт, осторожно положила рядом с противоположным краем. Не поднимая головы, человек под прилавком поднял руку и молча утащил паспорт к себе вниз. Полистав, он поднял глаза, холодные и равнодушные, как два ствола. Женька замерла, сердце у неё ёкнуло и остановилось, стараясь не моргать, смотрела прямо в его зрачки, будто готовилась к тому, что сейчас её сфотографируют, а в голове совсем неуместным, весёлым хороводом кружилось:

«Я мать-одиночка, я мать-одиночка, я жук-пилильщик, пилю по своим делам. Наверное, сейчас с этими выпученными глазами я похожа на сову… ».

Человек за прилавком опустил глаза, постучал где-то внизу по клавишам, оглушительно хлопнул печатью, и паспорт, взмахнув страницами, выпорхнул наружу, Женька подхватила его почти что налету, облегченно выдохнула и, схватив покрепче Кольку за руку, быстрым шагом, чуть ли не бегом прошла на противоположную сторону. Уходя от пограничного поста, обняв сына за плечи, она радостно зашептала:

– Колька, Колька, мы за границей!

– Правда, Ма?! Так быстро? – Колька удивленно оглянулся по сторонам, не очень понимая, как это получилось, что всего лишь несколько минут назад они были в одной стране, но, переступив какую-то «волшебную» красную линию, грубо намалёванную на полу, вдруг оказались «за границей». Но какие только сюрпризы не случаются в мире взрослых, к тому же он всецело доверял матери и если она сказала, что они уже «за границей» – значит, безо всяких сомнений, они уже там.

– Да, да! Нам осталось, только, сесть на самолёт и мы у моря.

– Здорово!

– А сейчас, Колька, айда по магазинам! Посмотрим, чем здесь торгуют.

Пребывание «за границей» начало ему нравиться, и чем дальше, то всё больше и больше.

– Ма, Ма, я там, … ну, до границы, в одном киоске видел такую штучку, она с лапками, а в середине небольшой шнурочек, её можно прикрепить на руль велосипеда, она светится в темноте. Похожую я у Сашки видел.

– Посмотрим. Если найдём, то может быть и купим, – уклончиво ответила Женька.

Они устремились в направлении ярко освещенных витрин, где другие граждане, которым также посчастливилось без значимых последствий переступить границу, в задумчивости выстроились вдоль полок с товаром.

Обойдя за час все открытые к этому времени магазинчики, и, устав немного от яркого света и пёстрых наклеек, Женька присела на одно из пластиковых кресел, в ряд с другими пассажирами, что умотавшись и утомившись от поиска товаров подходивших под их представления о соответствии цены и качества. Колька устроился рядом, болтая ногами. Он с интересом рассматривал прозрачную коробочку с миниатюрной моделью гоночного автомобиля, что, как показалось Женьке, было гораздо более ценным приобретением, чем та «штучка с лапками», которая должна была светиться в темноте, если дёрнуть за хвост.

Поставив рядом пакетик с коробочкой французских духов и ночным кремом, приобретённым по случаю, а также бутылочкой кофейного ликёра и пузырьком коньяка, купленными не в угоду сомнительным аппетитам и привычкам, а чтобы «с помпой» отпраздновать прибытие, а также для целей медицинских, Женька смотрела как за огромными фасадными стёклами в сером утреннем свете всё четче вырисовываются силуэты пассажирских лайнеров, которые, словно огромные рыбы, дремали на краю бетонных полос, готовые в любой момент развернуться и, набрав скорость, под грохот ускоряющихся двигателей, подмигивая разноцветными огоньками, унестись в небеса.

Женька представила себе, как по прилёту, вечером, сидя на берегу, нальёт себе немного коньячку, погреет стакан в ладонях, закусит свежими фруктами и будет, не отрываясь, смотреть, как волны плещутся у ног её, накатывая с шорохом на песок.

«Скорее бы добраться до места, а то в сон начинает клонить. Глаза так и закрываются, хоть спички подставляй. Похоже, что начинает сказываться усталость от последних суматошных дней и бессонной ночи».

Глава 4

Летим!

Как ни странно, но аккуратно по расписанию, без задержки, без опоздания, объявили посадку. Пассажиры поднялись с кресел, где отдыхали после изнурительного марафона вдоль товарных полок, опять выстроились в неровную очередь.

Та женщина с девочкой, что привлекла Женькино внимание перед паспортным контролем, на этот раз шла впереди, на несколько человек раньше. В руках она несла небольшой ярко раскрашенный пакет, по форме и, наверное, по содержанию похожий на тот, что Женька держала, прижав к себе, а девочка, оглядываясь по сторонам, послушно семенила рядом и несла другой пакетик, размером поменьше. Женька вздохнула, опустила глаза и посмотрела на Кольку. Он бодро вышагивал с гордым видом, прижимая к себе коробочку с моделью автомобиля.

«Мужичок мой…» – ласково погладила его по голове. Колька вопросительно посмотрел на мать. Женька ободряюще улыбнулась – всё будет хорошо.

По обе стороны от люка выстроились стюардессы, они заученно улыбались, но при этом взгляд их оставался холодным и оценивающим, как у придирчивого покупателя. Разглядывая пассажиров, заглядывали к ним в билетики и потом, оживлённо жестикулируя, будто объясняли глухонемым, показывали обеими руками, словно регулировщики, что нужно вначале пройти прямо, затем, легко изогнувшись, проводили ладонями в воздухе то направо, то налево, указывая дальнейшее направление следования.