Эмилия и Шон
Шрифт:
— Еще один шаг, и все умрут, — переводит один из моих братьев.
Я перевожу взгляд на женщин. Я не могу видеть их лица, но чувствую, что в их глазах плещется ужас. Дети, рыдая, цепляются за своих матерей.
У нас связаны руки.
— Шон. Проснись. Ты бредишь, — голос Эмилии медленно проникает в мое сознание.
Она трясет меня за плечо. Я с трудом открываю глаза и приподнимаюсь. Воздух пропитан
— Шон, что тебе приснилось?
— Это не сон. Воспоминание, — через силу выдавливаю я. — Нужно поскорее выяснить, что на флэшке. Мне не терпится узнать, кто я.
— А что за воспоминание? — продолжает допытываться Эмилия. — Ты громко стонал и что-то бормотал.
Я окидываю ее пытливым взглядом. Она выглядит очень бледной. Слишком мало сна и слишком много переживаний. Уличный фонарь все еще горит, но темнота уже рассеивается.
— Миссия в Сирии, — я нервно провожу рукой по волосам. — Поехали в интернет-кафе, хорошо?
— А может, сначала умоемся и выпьем кофе? — мягко предлагает Эмилия.
Неохотно уступаю ей. На мой взгляд, у нас нет на это времени, но я не хочу, чтобы она чувствовала себя неуютно. Когда Эмилия исчезает в уборной, я зорко слежу за окрестностью. Не ведет ли кто-нибудь себя подозрительно? Возможно, кто-то или что-то не вписывается в общую картину?
Как же мучительно медленно тянутся минуты.
Когда приходит моя очередь, я даю Эмилии четкие указания, что ей делать, если нас все же обнаружат. Моя идея ей абсолютно не нравится, я это прекрасно вижу, но сейчас не время для сантиментов. Я буквально на одном дыхании чищу зубы, ополаскиваюсь, используя мыло из диспенсера, и вытираюсь чертовыми бумажными полотенцами.
Эмилия ждет меня возле машины с двумя большими стаканами кофе, который пахнет почти так же соблазнительно, как и она сама.
Я целую ее в макушку.
— Спасибо. Помыться было хорошей идеей. А теперь еще и кофе. Я снова чувствую себя человеком.
Пока я рулю, Эмилия задумчиво крутит пальцами флэшку. Каштановые волосы закрывают ее лицо, на щеках легкий румянец. Я вспоминаю, как вчера вечером нас прервали, не дав отыграть второй раунд. Может, все же стоит остановиться и наверстать упущенное?
«Не поддавайся своим инстинктам! Мы спешим, идиот».
Нужно взять себя в руки. Да что со мной такое?!
Мысль, что этой ненасытной похотью я обязан отцу Эмилии, приводит меня в бешенство. Одно дело хотеть женщину, а вот неуемное желание трахать ее, даже под угрозой жизни, — это уже извращение.
Эмилия кладет руку мне на бедро. Она чувствует мой гнев. Кто бы сомневался.
— Что случилось? Думаешь о своем сне?
Я качаю головой и делаю глоток кофе. Если Эмилия не уберет руку, то вскоре воочию увидит, чем заполнены мои мысли. Она задумчиво поглаживает мою ногу, а я представляю, как рука Эмилии движется выше…
Черт
— Я знаю, что с тобой происходит, — говорит она, а я чувствую себя застигнутым на горячем.
— Серьезно?
Она кладет руку на увеличивающуюся выпуклость в моих штанах.
— Конечно. Я всегда чувствую, когда ты возбуждаешься, Шон. Уже забыл? Наши тела связаны между собой.
Это звучит так, будто наше сознание теперь сужено до самых низменных инстинктов. Вот только Эмилия для меня гораздо больше, чем просто желанная игрушка. Она моя спутница, моя возлюбленная, моя супруга. Ради нее я, не задумываясь, отрубил бы себе руки и ноги, и стал бы защищать ее до последнего вздоха.
— Мне это не нравится. Хочу, чтобы тебя влекло ко мне осознанно, и ты видела во мне личность, а не племенного жеребца.
— Так и есть на самом деле, — отвечает она. — Я убеждена, что даже без генетического кодирования совместимости жаждала бы тебя.
Я вижу, что Эмилия искренне убеждена в своих словах, но мы никогда не будем знать это наверняка. Наша связь необратима. А вот моя эрекция уже упирается в ширинку. Либо придется останавливаться, либо я сброшу напряжение прям во время движения. У Эмилии на глазах.
Внезапно она стягивает футболку и расстегивает лифчик.
— Что ты делаешь?
— Забочусь о том, чтобы ты побыстрее кончил.
Эмилия что, предлагает мне дрочить, пока будет трясти передо мной своими голыми сиськами? Я бросаю оценивающий взгляд через боковое окно. Мы значительно выше большинства автомобилей, и окна у нас тонированные. Эмилию можно будет разглядеть только через лобовое стекло с близкого расстояния. И все же мне не нравится, что она оголяется в машине средь бела дня.
— Не волнуйся, я пригнусь, — успокаивает Эмилия меня, словно читая мои мысли.
Что она задумала?
Она торопливо расстегивает мои джинсы, высвобождая болезненно пульсирующий член, и склонившись к моему паху, облизывает головку.
«Ох, черт».
Энтузиазм, с которым Эмилия принимается за дело, заставляет меня беззвучно хватать ртом воздух. Я откатываюсь назад, насколько это возможно, чтобы у нее было больше места. Ее груди трутся о мои бедра, и меня неимоверно раздражает, что я не могу снять эти чертовы брюки, чтобы ощутить эту ласку своей кожей. Однако это так меня возбуждает, что я начинаю тяжело и хрипло дышать.
Чтобы лучше видеть лицо Эмилии, я откидываю ее волосы назад и, прижав их пальцами к ее шее, продолжаю рулить другой рукой. Убрав ногу с педали газа, я сбрасываю скорость и вклиниваюсь между двумя ползущими в правом ряду грузовиками. Чтобы не уделять слишком много внимания вождению.