Эмир Кустурица. Автобиография
Шрифт:
Мы проснулись целую вечность спустя, когда девочки из Банья-Луки [24] высадились в Сараеве. Их дома и школы разрушило землетрясение, и они приехали в наш колледж, чтобы наверстать школьную программу.
Пока они высаживались из автобусов и перетаскивали свои вещи в дом отдыха, мы наблюдали за ними, чтобы заранее выбрать ту, которую каждый из нас поведет к «могиле старика». У Паши уже была своя Мирсада, для него она значила столько же, сколько для меня Снежана Видович, только у них была так называемая завершенная любовь.
24
Город на северо-западе Боснии.
Вьекослав Сепаревич, отвечавший за социальную помощь, пришел на урок сербохорватского языка, чтобы прочитать нам лекцию о том, что мы должны проявить человеческое сочувствие к нашим гостям из Баньи-Луки:
— Эти семьи лишились крова, их дома были разрушены сильнейшим землетрясением. Наше государство решило вопрос с их временным жильем. Со своей стороны постарайтесь протянуть им дружескую руку помощи. Как настоящие товарищи. Протяните им руку, чтобы я не сломал вам ноги, — в штуку добавил он, несмотря на свой серьезный вид.
Что касается последней фразы, мы поверили ему на слово. Прежде чем уйти, ответственный социальный работник сказал тоном, не терпящим возражений:
— И прошу вас, никакой близости между мальчиками и девочками, вы уже не дети. Одно бесконтрольное прикосновение может привести к более тесному контакту, который может закончиться преждевременной эякуляцией и, не дай бог, положить начало новой жизни.
Месяц спустя мы узнали, что его арестовали за расхищение казны скаутов подразделения Саво Ковацевича, которым он заведовал. И тогда нам стало понятно, что отныне близость разрешена, так же как и «эякуляция», хотя не совсем понимали значение этого слова.
То, что наверху, — внизу, то, что внизу, — наверху! Я сидел на «могиле старика», тщательно сосредоточившись, поскольку ждал Невенку. Я размышлял над тем, что мужчина и женщина могут рассказывать друг другу, когда остаются наедине. Мне никак не удавалось придумать, с чего начать разговор… Спросить, есть ли у нее брат? Интересно, ее родные живы? Сколько ей лет? Или сменить тему разговора? Я опасался, что плохо разглядел ее. Что она показалась мне красивее, чем была на самом деле.
Внезапно показалась она. Оцепенев, я не сводил с нее глаз и сразу увидел, что она была не так красива, как я себе представлял. Но и дурнушкой ее нельзя было назвать. Ее грудь была больше, чем мне показалось вначале, когда я стащил у нее рогалик на перемене. Она спросила, сколько мне лет, и я ответил:
— Четырнадцать.
— Ты выглядишь старше, — удивилась она.
Я промолчал.
Она посмотрела в сторону города. Я чувствовал, как мое волнение нарастает.
— У тебя красивые глаза, — произнесла она.
Я смотрел на нее, открыв рот, как Белин, вратарь «Динамо», когда Асим Ферхатович неожиданно оказался
Я не мог выдавить из себя ни слова. Ответить ей комплиментом? Если я скажу: «У тебя тоже красивые глаза», она решит, что я над ней издеваюсь. Ее лицо было повернуто к городу. А я бы сейчас предпочел оказаться где-нибудь в Гренландии, но не на «могиле старика».
Первая фраза, которую я произнес по собственной инициативе, прозвучала жалко. У меня пересохло в горле, поэтому я решился:
— Что-то так пить хочется! Не знаю, что со мной.
Она на секунду обернулась ко мне:
— Так странно, у вас здесь нет реки, а вы пьете лучшую воду в мире. У нас, в Банье-Луке, рядом протекает Врбас, но мы почему-то пьем плохую воду.
Невенка подошла ко мне, взяла мою руку и посмотрела мне прямо в глаза. По ее взгляду я понял, что она намного старше меня. Я слегка отодвинулся, сделав вид, что страдаю близорукостью.
— Я тебя лучше вижу, когда ты не так близко.
Она продолжала держать меня за руку и улыбаться. Я прислонился к могиле и ощутил короткое облегчение от прикосновения к прохладному камню. Невенка снова приблизилась и поцеловала меня в уголок рта. Я отработанным движением опустил голову вниз, словно собирался встать на руки, опираясь на камень. Она рассмеялась и спросила:
— Что с тобой, дурачок?
В этом положении я смотрел на свой любимый пейзаж, в котором все было наоборот. Сараево плыл в небе, а небо — на месте Сараева. Ночь была полна звезд, и картинка получилась очень красивой. И внизу, и вверху все блестело. Я ощутил невероятную легкость. Впервые в жизни я больше не чувствовал своих мышц, что придавало мне непривычное ощущение невесомости. Подобно индейцам, танцующим вокруг костра, я твердил:
— Что внизу — то вверху, что вверху — то внизу.
Я больше не пытался постичь еврейскую мудрость. Я стоял вниз головой и слушал Невенку.
— Что ты там бормочешь? Иди ко мне!
Город полностью растаял в звездной глубине неба. Словно два треугольника слились в звезде Давида. Я перестал осознавать происходящее, меня больше ничего не беспокоило. Я почувствовал, как кровь разливается по всему моему телу. Сверху вниз, снизу вверх. В своих руках я держал зрелую грудь женщины. Сосок был похож на конфитюр на сдобной булочке. Я смотрел то налево, то направо, как в игре в пинг-понг. Тогда Невенка взяла мою руку и опустила ее вниз. Моя кровь устремилась кверху. Я посмотрел вниз и вспомнил Армандо Морено и песню «Venti quatro mille baci»!
Через год после того, как я узнал тайну звезды Давида, первый человек ступил на поверхность Луны. В Горице утверждали, что это был обычный голливудский трюк. Говорили, что все было снято в Сахаре и что Армстронг никак не мог побывать на Луне. Так считали те, кто поддерживал русских в оппозиции блоков в разгар «холодной войны».
— Можно подумать, что Гагарин, первый побывавший наверху, не мог бы пройтись по Луне!
Один из соседей, родом из черногорского карстового региона, презрительно комментировал это событие: