Эмиссар к звездам
Шрифт:
— Лучше попытаться вытащить нас отсюда.
— Не знаю, Ретиф, — сказал Инарп, глядя на Глута, который демонстративно стоял в самом дальнем углу камеры со скрещенными на груди руками и мрачным видом. — Для чего мне рисковать своей шкурой? Чтобы освободить из тюрьмы этого олуха?
— Без него, боюсь, никак не получится, — твердо сказал Ретиф.
— Кому он нужен? — удивился Инарп. — Придется мне, видно, уйти отсюда сначала тем же путем, как и вошел…
— Почему я должен выслушивать то, что здесь болтает
— …и вновь собраться за крепостной стеной. Потом, когда ты встанешь наготове и заорешь, прибежит охранник с резиновой дубинкой, чтобы тебя успокоить, — тут-то я своим появлением отвлеку его.
— У меня мыслишка получше, — сказал Глут. — Ты отдаешь свой плащ этому недоноску, и мы все втроем садимся и зовем охранника. Он приходит, видит, что ты раздвоился, и у него начинает медленно ехать крыша. В этот момент я захожу сзади…
— Тоже мне, придумал, — ухмыльнулся Инарп. — Он придет и увидит, что Ретиф без плаща, а плащ надет на незнакомце. Испугаться здесь может, по-моему, только такой кретин, как ты.
— Так. Хорошо. А если я беру плащ?
— Тогда его они видят без плаща, а меня вообще голого. И подумают, что ты — это я, только на два фута поменьше и покрасивше…
— Придумал! Ретиф берет мой плащ…
— У тебя нет плаща, идиот.
— Тогда пусть он сидит в своем! Ты подходишь к двери…
— Мне не надо указывать, что делать, ты, длинный, грязный и придурковатый!
— Не нервничай, коротконогий вонючий негодяй! У меня была прекрасная мысль…
— Хочешь, поспорим на успех твоей мысли? Вот тогда и сиди молча. Сделаем, как я предложил. Вот увидишь, Ретиф.
— Как насчет того, чтобы немного помолчать и дать мне высказать свое предложение? — сказал Ретиф, уже начиная, видно, терять терпение.
— Отлично, кто берет твой плащ?
— Пусть он останется при мне. Перестановки будут касаться вас двоих, я для них просто не гожусь.
— Э, что я слышу? — протянул Глут.
— Что ты забрал себе в голову? — с подозрением спросил Инарп. — Какая-нибудь неприятная штука?
— На первый взгляд гораздо неприятнее, чем вы думаете, — спокойно ответил Ретиф. — Скажите мне, Инарп, вы хотите, чтобы Лумбага была приведена в повиновение диктатору?
— Ты шутишь? Нам нравится калечить друг друга, не отрицаю. Но у нас есть история, которая никогда не знала ни одного диктатора. У нас есть хорошая память, и она подсказывает нам, что наши предки никогда ни перед кем не пресмыкались. Забудь о диктаторе, Ретиф.
— Рад бы, но, боюсь, что парень по имени Уш плюет на ваших предков с высокой колокольни. Просиди мы здесь еще хоть один день — и завтра уже будет поздно. На Лумбагу обрушится Уш.
— Так чего же мы здесь ждем?! Давай мой план! — требовательно заявил Инарп.
— Давай лучше мой! — крикнул Глут.
— Джентльмены, — прервал их
— Э… М-да… — тихо промычал Глут.
— Что и говорить — поганое это занятие, — хмуро согласился Инарп.
— Выбор перед вами, — сказал Ретиф. — Ваши предложения хороши ровно настолько, чтобы добежать до конца коридора. Но потом нас прихлопнут, будьте в этом уверены. Нужен план, который бы обеспечивал нам стопроцентный успех!
— Согласен, — начал Глут, — но…
— Я не знаю, что ты задумал, — заговорил Инарп. — Но печенкой чувствую, что мне это будет не очень-то по душе.
— Охотно допускаю, — сказал Ретиф.
Затем в нескольких словах он изложил свою программу побега из тюрьмы. В воздухе повисла липкая тишина.
— Ретиф! А я думал, ты классный парень, хоть и чужеземец, — слабо сказал Инарп.
— Если бы я сам не слышал этого сейчас собственными ушами, — пробормотал Глут, — я бы не поверил…
— Ну, ладно, достаточно эмоций. Как вы насчет этого? — спросил Ретиф. — Помните: у нас очень мало времени.
— И ты хочешь, чтобы я теперь был спокойным? — вскричал Инарп. — Да за это, знаешь, что полагается?..
— А что, если об этом прознают мои приятели? — обиженным голосом спросил Глут.
— Это против традиций! — пожаловался Инарп.
— Это против природы! — вскрикнул Глут.
— Это содомия!
— Я буду вынужден опуститься до его уровня!
— Это не пройдет!
— Может, мы сначала все спокойно обсудим? Только быстро. Или вам надо все хорошенько взвесить? За полгода успеете? Или за год? — резко спросил Ретиф. — Послезавтра каждый лумбаганец будет отправлен на ферму, где его разберут на части, а потом опять соберут по установленному образцу. И никто не будет спрашивать, что ему нравится, а что нет!!!
— Нет, ты хочешь, чтобы я… — изумился Глут, — и этот прохвост?..
— Этот урод и… я?! — выкатил глаза Инарп.
— Да, именно так, — сказал Ретиф с самым решительным видом.
— Можешь ты по крайней мере не зажигать пока огонь? — тихо сказал Инарп.
— Мне бы глоток земного коньяка! — прошептал Глут.
— Сейчас, — сказал Ретиф и погасил зажигалку. Комнату заполнила абсолютная темнота. Ретиф чувствовал около себя какое-то движение, тихое бормотанье, ругательства вполголоса. Он встал и, чтобы размять ноги, стал ходить по камере вдоль дальней стены. Шесть шагов вперед, шесть назад… Время шло…