Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен

Арсан Эммануэль

Когда она открыла глаза и встала, три черепахи уже исчезли в океане. Они плыли где-то далеко, разыскивая своих самцов, которые уже заждались их.

* * *

— Я буду спать с тобой, — сказала Джина Жад, когда они прибыли в casita.

Жад была вне себя от радости. Ей тоже очень хотелось любить свою подругу. Она представила себе ее теплую и шелковистую киску на белых простынях.

— У тебя есть ночные рубашки? — спросила Джина.

Жад рассмеялась.

— Конечно, нет!

— Нам обязательно

нужны ночные рубашки, длинные ночные рубашки на пуговицах до самой шеи. Подожди, я пойду поищу.

Через несколько минут Джина вернулась, держа в руках скромную рубашку из белого накрахмаленного хлопка. На ней была точно такая же, а эту она протянула Жад.

— Надень.

— Зачем? Ведь так жарко!

— Мы сделаем кондиционер посильнее. Ты уже была воспитанницей пансиона?

— Никогда.

— Мы будем играть в общую спальню. Свет выключен, воспитательницы ушли, и я как будто забралась к тебе в кровать. Ты понимаешь?

Жад взяла рубашку. Она была так накрахмалена, что колоколом встала вокруг ее тела, не касаясь его, даря Жад прекраснейшее ощущение скрытой наготы. Она легла, и Джина сразу же оказалась рядом с ней.

— Когда я училась в колледже, мы назвали это «зажечь фонарик», — прошептала Джина. — Потрогай себя. А я тоже себя потрогаю. У меня такой большой клитор, потому что я забавляюсь с ним давно, с тех пор, когда была еще маленькой. А ты любишь себя ласкать?

— Да, — прошептала Жад, нежно поглаживая себя.

— О, как хорошо! — вскоре прошептала Джина дрожащим голосом. — Теперь нам нужно сменить батарейку.

Она схватила руку Жад, положила ее на свое пульсирующее влагалище и сунула три пальца во влагалище своей партнерши.

— Делай, как я, — приказала она. — Ты любишь меня? Я знаю, как лучше себя вести в общежитии. А ты — моя фаворитка. Я могу заменять тебе батарейку каждую ночь, если захочешь.

— Но это запрещено. Если воспитательницы застанут нас…

— Воспитательницы сами этим занимаются. Я подглядывала за ними в замочную скважину. Некоторые даже делают это ртом. Хочешь попробовать?

— Нет, это плохо, — ответила Жад, кончая второй раз, настолько страх быть застигнутой оказался сильным и приятным.

— Трусиха, — ответила ей Джина. — Я тебя сейчас накажу. Подними рубашку, а я укушу тебя за попу!

— Нет. Остановись, ты сошла с ума. Я закричу, и нас услышат.

— Повернись, — приказала Джина. — Покажи мне свою спину, твою такую маленькую попку.

Жад повиновалась. Джина осторожно укусила ее круглый зад, потом раздвинула его половинки и поцеловала анус.

— Ласкай себя, пока я буду делать это. Как тебе? Нравится? Говори мне каждый раз, когда кончаешь.

— Да, я кончила, — пробормотала Жад.

— Тогда теперь моя очередь.

Джина легла на бок, повернувшись спиной к Жад. Жад лизнула ее ягодицы и погрузила палец в отверстие. Джина дернулась, как от удара электрического тока.

— Еще, глубже, быстрее. Двумя пальцами, пожалуйста…

* * *

Джина успокоилась лишь на рассвете. Она нежно прижалась к Жад.

— Мне так

хорошо, что не хочется спать, — прошептала она своей подруге. — Я не виновата, что все время хочу заниматься любовью. Когда я была маленькой, я все время мастурбировала. Причем использовала все, что оказывалось под рукой.

— Твои родители об этом знали?

— Думаю, да. Они часто наказывали меня. Однажды мой старший брат пригласил друга — высокого, тощего и прыщавого мальчика. Я заперла его на чердаке и сказала, что отдам ему ключ, если он сделает так, чтобы я кончила. Бедняга эякулировал прежде, чем я успела снять с себя трусики. Он заплакал. И после этого меня отправили в школу-интернат.

— Ты действительно играла там в фонарики?

— Каждую ночь. Я развратила всех девушек в спальне, даже надзирательницу.

— Расскажи, — начала умолять ее Жад, которой стало очень интересно.

— Однажды ночью она застала меня за мастурбацией в душе и попросила зайти к ней в комнату. Это была молодая женщина лет тридцати, и она выглядела бы вполне прилично, если бы не носила шиньоны и бесформенные блузки. Она пыталась пристыдить меня. Я немного поплакала, и она посадила меня к себе на колени, чтобы успокоить. «Вы такая красивая, — сказала я, — ваши волосы такие мягкие. Почему вы не уберете этот шиньон?» Она рассмеялась и вытащила заколки. Она стала очень красивой, когда ее вьющиеся волосы упали ей на плечи. Я действовала решительно. Я просунула свою маленькую руку между пуговиц ее блузки. Она раскраснелась и сказала, что я хулиганка. «Как вы можете говорить, что это плохо, если вы даже не попытались сделать это хотя бы раз?» — запротестовала я. Она разозлилась и отослала меня, но после этого я заметила, что она стала относиться ко мне более приветливо. И вот однажды среди ночи я пришла к ней в постель, и она смягчилась окончательно.

— Я тебе не верю, — сказала Жад. — Ты все придумала.

— Да какое это имеет значение? Это красивая история и почти правдивая. А теперь я хочу спать. Ну что, спим?

Она прижала свое трепетное личико к груди Жад и заснула. «Хорошо, — подумала Жад. — И как я могла думать, что Джина банальна и безвкусна?»

18

Держась прямо в седле своего жеребца, Бьянка остановилась перед Жад и Джиной, которые прогуливались по пляжу, одетые в черные бикини в белый горошек.

— Я встретила американца. Он пришел сюда с Тиной.

— Кто это? — спросила Джина.

Жад и Бьянка рассмеялись. Джина так увлеклась во время своей первой ночи в Finca Verde, что не заметила визита Питера.

— Мошенник, который хотел забавляться с нами, не соблюдая наших правил, — ответила Бьянка.

Вдалеке, на другом конце маленькой бухты, появились две фигуры.

— Вон они, — добавила она. — Похоже, урок Ролана принес свои плоды.

Когда Питер с Тиной подошли поближе, Жад заметила, что они держатся за руки. На Тине была короткая юбка, надетая поверх купальника с большим декольте. Она весело помахала им рукой.