ЭмоБоль. Сны Кити
Шрифт:
Бабочки убьют этот страшный мир. Мир нанотехнологий, энергетической безопасности, расовой нетерпимости и социальных сетей убьют бабочки. Бабочки прилетят на свет солнца из забытого и заброшенного мира одинокой девочки, потерявшей свою любовь. Гигантские бабочки вылупятся из куколок-барбикенов, живущих в пустующем Эмомире, собьются в стаи и пробьются через порталы в Реал. Бабочки — единственные создания во Вселенной — беспрепятственно путешествующие между вымышленными мирами и настоящими, которые ведь тоже наверняка кто-нибудь придумал. Перелетая из тени в свет, они отложат свои яйца в укромных местах бескрайних свалок нашей загаженной планеты. Скоро из яиц вылупятся огромные мерзкие гусеницы и расползутся повсюду. Зелёные, лохматые, рогатые гусеницы с пятнами ложных глаз на мощных боках. Гусеницы размером с атомную подводную лодку. Гусеницы-гипнотизёры, способные излучать сигналы, подавляющие волю людей, живущих в радиусе десяти километров. Прожорливые адские твари, питающиеся эмоциями, но не брезгующие и другой, плотской пищей. Они поработят человечество, превратят его в
ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Моя мама умерла, когда мне было двенадцать лет. Два года спустя папа обзавёлся новой семьёй, а меня всё так задолбало, что я придумала Эмомир. Место, где я пряталась от серости жизни, тупых одноклассников и обиды на весь Мир. Придумала всё, до мельчайших деталей: природу, цвета, дома, улицы. Населила своими любимыми куклами, которые сто лет пылились на шкафу и под кроватью. Писала, а вернее, рисовала в стиле манга историю своего мира прямо на уроках в школьной тетради с группой «МультFильмы» на обложке. Придумала своему миру прошлое, настоящее и даже будущее. Чудесный мир, в котором все эмоции моментально становятся материальными и живут вместе со своими хозяевами. Мир, где нет смерти и ночи.
Себя я в Эмомир ввела в роли куклы Мании. Была у меня в детстве любимая кукла, звали её Маша. Как-то раз в дурном настроении, поссорившись с родоками, я выместила злобу на Маше и выдавила её прекрасные голубые пластмассовые глаза. Безглазую куклу сразу стало так жалко, что я месяц не расставалась с ней ни днём ни ночью. Девочка я была очень впечатлительная. В Эмомире кукла Маша стала Манией — страстной защитницей чистых чувств, независимой бунтаркой в вечных поисках любви, предводительницей местных эмокидов. Точно такой же, как я в четырнадцать лет. Мания презирала пустышек Барби, так же как я презирала своих болтливых, надутых одноклассниц-мажорок. Мне нравилось считать себя особенной, не такой, как все, гордым изгоем. Нравилось колоть глаз обывателей своим чёрно-розовым прикидом, слушать эмокор, общаться в Сети и на сейшенах с такими же неординарными личностями, как я сама.
Постепенно мир вокруг меня развернулся, стал интересней моих детских фантазий, и я перестала придумывать сказки. Я придумала целый мир и забыла его. Забыла, как все создатели забывают о своих мирах. Забыла надолго и про тетрадь в клеточку с «Мультами» на жёлтой обложке и дурацкими комиксами внутри. А какой-то мерзкий тип нашёл её и сделал на моих детских бреднях взрослые деньги.
ТУПЛЕНИЕ
Глава 1
Хроники Эмокора
Говорят, что куклы умирают, когда дети вырастают и перестают в них играть, перестают их любить, забывают о них. Холодные трупы кукол доживают свой век на чердаках, под кроватями, на шкафах, в чемоданах, на антресолях и в конце концов оказываются на свалке. Незавидная доля. Куклам из Эмомира Кити Китовой повезло больше. Они остались жить, несмотря на то что про них забыли. Заброшенный хозяйкой мир ветшал и покрывался пылью, но жизнь в нём продолжала развиваться по своим никому не ведомым законам. Абсолютно герметичный мир с множеством порталов в реальный мир Кити, которыми долгое время никто не пользовался, был построен по образцу города с множеством площадей, замощённых розоватым силикатным кирпичом, узкими улочками с изначально жизнерадостно яркими розовыми фасадами домов, со временем становящимися всё более и более облезлыми и унылыми.
Был в Эмомире-Эмотауне и спальный район — огромная площадь, заставленная кроватями, заснув на которых можно отправиться в сон к любому спящему в Реале человеку. Посреди города, как бельмо на глазу, абсолютно не к месту располагалось «Кладбище Погибших Любовей», в самом центре которого дырявил небо острыми башнями пустующий готический замок, предназначавшийся для проекции создательницы в Эмомире, куклы Мании. Там она должна была счастливо жить со своей вечной любовью, прекрасным и таинственным Эмобоем, воплощением мечты четырнадцатилетней девочки Кати Китовой. Шло время. На площадях Эмотауна завяли розовые кусты и пересохли фонтаны, а кукла Мания ни разу не переступила порог замка, потому что не дождалась появления своей любви, чудесного Эмобоя. Зато Мания и остальные эмокуклы дождались пришествия королевы-бабочки Маргит, её пажа учёного Кота и её гвардии, состоящей из восставших из Ада черепоголовых головорезов. К этому времени в Эмотауне проживало два сообщества эмокукол, разделённых непримиримыми противоречиями.
Красавцы и красавицы барбикены строили свою пустую жизнь на философии своих пустых тел и голов. Они попросту имитировали суетную жизнь обитателей человеческого мегаполиса с её офисной скукой, карьерой, интригами, вечеринками, тусовками и постоянной заботой о внешнем лоске своего модного имиджа. Эмокуклы, созданные Кити по образу и подобию головастых пупсиков с непропорционально короткими руками и ногами, наоборот, сосредоточились на своём внутреннем мире, пытаясь разглядеть смысл жизни в глубинах его пустоты. Выясняя целыми днями, кто из них больше тру, они старались жить чистыми эмоциями, в вечном ожидании настоящей любви, но не забывая при этом одеваться и краситься в чёрно-розовый цвет, как последние позёры Реала. Барбикены облюбовали центр, а эмокуклы с примкнувшей к ним барбикенкой Манией тусовались вокруг центра, на кладбище и рядом с порталами в ожидании выброса позитивных эмоций из Реала. В Эмомир часто попадали материализованные эмоции извне, и не только через порталы.
Сильные негативные чувства Кити внезапно возникали из ниоткуда и, как самые настоящие стихийные бедствия, терроризировали несчастных обитателей, пока сами не перерождались от пресыщения или не умирали от переизбытка чувств. Особенно свирепствовали Страх, Злоба и Зависть.
В один из таких тяжёлых для Эмотауна периодов, когда горожан жестоко мучили беспощадные ядовитые удавы Зависти, сначала больно жалящие, а потом душившие их в своих мощных кольцах, к ним прямиком из Ада прибыла Маргит — гигантская бабочка с человеческим лицом, чёрными кружевными крыльями и страшной мёртвой головой, изображённой на хитиновом панцире спины. Прибыла Маргит со своей свитой — гвардейцами и учёным Котом. Гвардейцы-успокойники, вместо голов у которых красовались выбеленные адским огнём устрашающие черепа, в два счёта расправились с жирными змеями Зависти. Маргит заняла замок, объявила всех горожан своими подданными, переименовала замок во дворец, а Эмомир в Эмокор (Эмо-королевство) и пообещала исполнить эмокуклам и барбикенам по одному их заветному желанию. Эмокуклы пожелали богатый внутренний мир, и Маргит заполнила их пухлые кукольные тела живой настоящей кровью и дала им возможность чувствовать боль. А барбикены попросили внешние половые органы, чтобы ничем не отличаться от своих реальных прототипов, и у них началась настоящая сексуальная жизнь, полная фальшивых побед и подлых измен. В пустые тела барбикенов Маргит тайно от них поместила яйца бабочек-воинов. Так гламурные куклы, сами того не зная, стали куколками Маргит, носителями будущих бед Реала. Теперь все новоиспечённые подданные инфернальной королевы должны были регулярно платить ей дань в виде сублимированного счастья, которое учёный Кот-алхимик перегонял в летучую эссенцию (пищу для будущих рабов-землян) и хранил в королевских подвалах, готовясь к выполнению главной миссии Маргит — покорению Реала. За сданное счастье королева предоставляла горожанам защиту от чудовищ и суррогаты эмоций для пропитания.
Но не только эмокуклы стали подданными Маргит. Ночные бабочки — тёмные странницы — устремились в Эмокор из всех миров, чтобы поприветствовать свою королеву, послужить ей и поучаствовать в её планах по захвату Реала. Сонмища бабочек-фрейлин жили с Маргит в её дворце и ждали своего часа. Ждала его и Маргит. Могущественная колдунья, принадлежащая к расе существ, живших задолго до появления первого человека на Земле, упрятанная Создателем всего в Ад за свои злодеяния и сумевшая оттуда сбежать в маленький тихий, закрытый ото всех мирок Кити, она жила только ради мести людям, новым любимцам Создателя. Но чтобы осуществить её, Маргит должна дать жизнь потомству, а как это сделать, если ты последний представитель вымершей расы? Мудрая Маргит не случайно оказалась в Эмомире, она узнала, что именно здесь по стечению обстоятельств должен вскоре появиться придуманный Кити Эмобой, человек-бабочка, герой и спаситель Эмомира, возлюбленный Мании, чью любовь собралась присвоить коварная королева. Так всё и случилось. Когда Егора, парня Кити, убивали у неё на глазах, она, в отчаянной попытке его спасти, сумела отправить часть его бессмертной души в свой Эмомир в виде Эгора-Эмобоя, который тут же угодил в цепкие лапки Маргит. Манипулируя чувствами Эгора и применив магию, королеве удалось достичь своей главной цели — забеременеть от юноши-бабочки. Вот только Эгор сумел сбежать от неё. Он предпочёл небытие вечному существованию на троне без любимой Кити. Эгор разрушил коварный план Маргит по перетаскиванию Кити в её же Эмомир, спас возлюбленную ценою своей жизни и исчез навсегда. И ещё одного не смогла предугадать хитроумная Маргит. Своей смерти. Три человеческих года назад тела младенцев-близнецов разорвали при родах её хитиновое тело, и жизнь, казавшаяся бесконечной, закончилась, не дав ей насладиться скорой неминуемой местью жалким людишкам…
Когда-то здесь по всему горизонту тянулась розовая пустыня, посреди которой стоял Эмотаун — столица Эмокора. За три последних года природные ландшафты и климат Эмокора сильно поменялись. «Государственная измена» — так называл эти перемены демонический клоун Тик-Так, друг и спутник безвременно почившего Эгора и по совместительству любимая татуировка Кити. Уныние, обида, тревога и сожаление проросли и заколосились в плодородной кислой почве Эмомира, превратив пустыню в саванну, а местами и в непроходимые заросли влажных страданий и ветвистых сомнений. Та же часть пустыни, что чудом уцелела, покрылась, словно язвами, фиолетовыми лишайниками равнодушия и зелёными болотцами тоски с черными непроходимыми топями разочарования.