ЭмoLove
Шрифт:
Она перевела взгляд на Кирилла. Его лицо буквально посерело. Подведенные глаза выглядели страшными из-за огромных черных зрачков, которые окружали узкие ободки синевы. Марика вновь посмотрела на мужчину. Он не обращал на них никакого внимания. В этот момент песня закончилась, лазеры и прожектора перестали искажать окружающее пространство, свет стал ровным. Мужчина повернул лицо к сцене, и она увидела, что он, конечно, похож на вчерашнего, но все-таки это другой человек. У того лицо было худым, с четкими грубыми чертами. А у этого более полное, с широким вздернутым носом.
— Нет, я обознался, — сказал Кирилл и
— Граф Дарк? — спросила Марика. И Кирилл вновь вздрогнул.
— Кто это? — поинтересовалась она, не сводя с него глаз.
— Откуда ты знаешь это имя?
— Так ты сам только что назвал его, — прокричала Марика, так как музыканты вновь начали играть. — И уже не первый раз! Тогда во дворе…
— Забудь! — резко ответил Кирилл. — Пошли к Глебу?
И он, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и потянул к лестнице.
Они поднялись на третий уровень и увидели, что все столики заняты. В дальнем углу сидели Глеб, Настя и еще какая-то пара, на вид готы. Кирилл и Марика направились к ним. Звук здесь был лучше, чем возле сцены, хотя тоже очень громкий. Но разговаривать было можно.
— Санек, Леночка, — представил пару Глеб. Мы только познакомились с ними.
Те закивали и подняли литровые кружки с пивом. Стол был прямоугольным и довольно длинным.
— А вы так и не пьете ничего? — поинтересовалась Настя, не сводя глаз с Кирилла. Видно было, что она уже навеселе.
— Не-а, — ответила Марика, садясь рядом с ней.
— Ну и молодцы! — сказал Глеб, улыбаясь. — Классный концерт! Вы там возле сцены не оглохли? Здесь-то лучше слышно, да и воздух свежее.
Санек и Леночка начали целоваться взасос, не обращая ни на кого внимания. Настя тихо захихикала и вновь весьма недвусмысленно посмотрела на Кирилла. Он сидел напротив нее, рядом с Глебом. Марике неудержимо захотелось пересесть к нему. Она протянула руки через стол и взяла его скрещенные пальцы. Он поднял голову и глянул на нее сквозь пряди челки. Его глаза были грустными, словно он неотступно думал о чем-то чрезвычайно печальном.
— А может, домой? — вдруг спросила Марика, наклоняясь к нему через стол.
Кирилл вздохнул, но промолчал.
— Так рано еще! — возмутилась Настя. — Время детское! Да? — обратилась она к Глебу, который медленно пил пиво из кружки.
— А мы домой! — неожиданно подал голос Санек. — Хотите с нами? У Ленки предки свалили на дачу.
— Здоровски! — восхитилась Настя. — И правда, поехали?
Глеб глянул на нее, заулыбался, но ничего не ответил.
— Мы точно нет, — сказал Кирилл. — Сегодня с поезда, выспаться охота.
— Понятно, — с обидой сказала Настя. — Ну, вам вдвоем явно интереснее, чем с компанией! Тогда я тут остаюсь! А ты, Глеб?
— Ну не оставлю же я одну такую милую девочку-эмочку среди этих мрачных кровожадных готов! — ответил тот и широко улыбнулся.
— Мы пошли! — решительно сказал Кирилл и встал.
Марика тоже встала и приблизилась к нему.
— Да и мы уходим! — заявили Санек и Леночка. — Можем до метро вместе.
— Кирюх, завтра позвоню, — крикнул им вслед Глеб.
Когда они оделись и вышли из клуба, то увидели, что идет дождь со снегом. Кирилл заботливо поднял капюшон розовой кофточки Марики.
— Ну вот! — разочарованно сказал Санек. А днем такое солнце было!
— Ничего, до метро недалеко, — добавила Леночка.
Они
— Гляди-ка, — громко сказал один из них, высокий и крупный, — кладбищенские крысы начали вылезать из своих нор.
— Эй, готы-говноты, — подхватил другой, тоже высокий, но худой, и преградил им путь, — что, ваше сборище уже закончилось? А не рановато ли? Или на могилки свои спешите?
Кирилл замедлил шаг и взял Марику за руку. Но Санек и Леночка ловко обогнули стоящего поперек дороги парня и бросились бежать. Парни дружно расхохотались и принялись улюлюкать им вслед. Кирилл начал обходить парня, но второй тут же встал рядом с первым.
— Ай! — сказал высокий. — Не успели удрать, черные крысы!
— Подожди-ка! — встрял еще один, очень полный.
Он отбросил пустую пивную бутылку, и она со звоном разбилась о стену. Приблизившись к Марике. откинул капюшон с ее лица.
— Пацаны! — радостно заявил он и осклабился. — Да ведь это эмо! А я-то думаю, чего у готихи розовая шмотка?
— Ну-ка, ну-ка, — громко проговорил высокий и взял Кирилла за воротник, притянув к себе и заглядывая в лицо. — Точняк, эмо-соплиемо! По глазам вижу! Наваляем плаксам!
— А герла симпотная! — сказал худой. — Можно и потрахать! Как, впрочем, и боя!
И они громко расхохотались.
Марика попыталась вырваться из цепких рук худого, но он с силой пнул ее. Она всхлипнула, сжалась и втянула голову.
— Представление начинается! — возвестил полный. — Сейчас эмо-придурки будут ползать и рыдать, рыдать и ползать.
— Сами вы будете ползать, ублюдки! — твердо сказал Кирилл и ударил высокого коленом в пах.
Тот согнулся и заорал от боли.
— И отпусти мою девушку, урод! — закричал Кирилл и врезал худому в солнечное сплетение.
Худой охнул и затих, согнувшись пополам. Все произошло мгновенно, и остальные парни настолько растерялись, что не сразу сообразили, что происходит. Кирилл схватил Марику за руку, и они пустились со всех ног по переулку. Парни заорали и бросились за ними. Но когда они все вылетели на Ленинский проспект, весьма оживленный даже в этот поздний час, то парни мгновенно отстали.
— Ничего! — заорал один из них. — Подловим еще вас, поплачете кровавыми слезами, хуемо недобитые!
Кирилл не стал даже оборачиваться, а не то что отвечать. Он шел быстро, крепко взяв всхлипывающую Марику за руку.
Когда они подошли к метро, она остановилась. — Ты чего? — спросил Кирилл, заглядывая ей в глаза.
— Боюсь! — ответила она и заплакала, уткнувшись ему в плечо.
Кирилл обнял ее и начал гладить по волосам.
Когда она немного успокоилась и вытерла слезы, то отодвинулась от него и подняла глаза. Снег с дождем прекратился, ветер стих, и пошел только снег. Крупные рваные хлопья кружились в свете фонарей. Недалеко от них притормозило такси. Из него вышла девушка и торопливо направилась к метро. Марика глянула на кружащиеся в свете задних красных фар хлопья, которые казались розовыми от этой подсветки, и тихо проговорила: