Ему до всего есть дело
Шрифт:
– Интересуетесь, значит?
Шагах в четырех от меня стоял какой-то дядя, по внешнему виду которого можно было судить, что он, как говорят, находится в "полуразобранном состоянии". За шумом ветра я и не слышал, как он подошел.
– Это Познанского выдумка, - ввел меня в курс дела "полуразобранный".
– Воспитывает...
– А что, разве плохая выдумка?
– поддержал я разговор.
– А то, что справедливым надо быть... Вот я, механик...
– с паузами излагал собеседник.
– Ну, попало у меня в залив несколько капель... полведра горючки... А он сразу штрафовать... (На щите об этом факте не говорилось ни слова. Значит, механик жил воспоминаниями о горьком прошлом, изливал душу в порыве откровенности. Стало быть
На том деловая часть беседы в основном и завершилась. Мне надо было спешить в Дом культуры на рандеву с Геннадием Петровичем, куда я и прибыл к назначенному часу. Там мы вскоре и встретились.
– А скажи, Гена (знакомство крепчало, и отчество отпало само по себе), ведь наверняка были у вас с Николай Антонычем случаи, когда приходилось кого-то ловить, рисковать?.. Ведь служба такая.
– Знал, что ты непременно об этом спросишь. Расскажу один свежий эпизод. Недавно дело было.
Он начал рассказывать, я переспрашивал, уточнял и постепенно узнал вот что.
В начале лета решил как-то Н. А. Познанский проверить на своей "Казанке" мотор "Вихрь". Хороший мотор - двадцать сил в нем. Пригласил Геннадия Петровича, и часов в семь вечера пошли они от пирса в направлении поселка Лесной, что в двенадцати-пятнадцати километрах от Рыбачьего. Штормило. "Казанка" прыгала на крутой волне. Когда миновали поселок, мотор скис: отказала водяная помпа. Кое-как дотянули на веслах до берега, зашли в бухточку, где было потише. Закрепили лодку и решили переждать до утра, так как стало уже совсем темно. Вдруг вдали у леса они увидели мигание фонарика. Кто-то шел к берегу. Присмотрелись. Идут двое, и каждый ведет за руль велосипед.
– Скорее всего, это браконьеры, - шепотом высказал предположение Николай Антонович.
– Идут выбирать сети. Не на прогулку же они вышли. Сейчас подходить к ним нет смысла. От всего откажутся, попробуй докажи потом. Когда пойдут обратно, мы их и перехватим со стороны леса.
Так и сделали. Незаметно разминулись с ночными велосипедистами, выбрали удобную позицию и стали наблюдать. Предположение полностью подтвердилось. Под покровом ночи пришельцы долго копошились у берега, а потом покатили свой транспорт к лесу, изредка освещая путь фонарем. Дорога, видимо, им была хорошо известна.
Тут-то неожиданно, как снег на голову, и вышли им навстречу стражи водоемов.
– Стой!
– раздался голос Познанско-го.
– Кто такие? Откуда?
– А тебе какое дело?
– был ответ.
– Рыбинспекция!
– И когда те остановились, словно громом пораженные, добавил: - Мы вас тут, голубчиков, давно ждем. И милицию не зря предупредили. Тут уж целый наряд. Так что шутить не советую. Ваши фамилии? (Никакого наряда, разумеется, не было и быть не могло.)
Назвались: Смирнов, Никольский. (Вот чудаки! С перепугу, что ли, их на юмор потянуло? Почти Смирнов-Сокольский из них получился.) Геннадий Петрович вырвал у "Никольского" фонарь и осветил велосипеды, которые те бросили на землю. Возле каждого лежал битком набитый мешок.
В то же мгновение "Никольский", который вел себя нахальнее, чем его напарник, выхватил нож. То ли хотел напугать, то ли пустить в дело. Но и рыбинспектор и его, общественный помощник оказались людьми не из робкого десятка. И не в таких переделках приходилось им бывать. Ничего не поделаешь: такова уж работа у представителей этой профессии...
Николай Антонович держал в руках обыкновенную сигнальную ракетницу.
– Сейчас врежу - насквозь прожгу, паразит! Бросай нож!
Злоумышленник сразу завял. Он уже понял, что влип основательно. Его показная смелость испарилась вместе с надеждами избежать неприятных последствий. Назаров быстро разоружил браконьера и ею же ножом на всякий случай проколол шины велосипедов.
– Подбирайте мешки и несите в лодку, - приказал инспектор.
Браконьеры с добычей на горбу потащились к берегу и сами погрузили мешки в "Казанку". С сетями им, само собой разумеется, тоже пришлось безвозмездно расстаться навсегда. Приятелей отпустили.
Названные ими фамилии, конечно же, оказались самой настоящей "липой". Но если инспектора знают на косе почти все, то и ему известны многие, особенно те, кто нечист на руку. "Добытчики" рыбы уже были на заметке по их прежним похождениям на заливе. Как выяснилось на следующий день, оба оказались из колхоза имени Калинина. Друзьям пришлось основательно раскошелиться. За незаконный лов рыбы каждый был оштрафован на пятьдесят рублей. Да еще в мешках насчитали штук семьсот лещей -недомерков. За них наказание воспоследовало посерьезней. Арифметика простая. За одного выловленного в нарушение правил леща, независимо от его размера, полагается уплатить по закону два рубля. Любителям легкой наживы пришлось выложить из своего кармана еще по семьсот рублей на брата. Конфискованные сети опять же кое-чего стоят. В общем, дороговато обошлась искателям приключений ночная прогулка к побережью...
А рыбу инспектор с помощником сдали в Зеленоградске в столовую. И квитанцию получили. И в дело ее подшили. А как же! Все должно быть чин по чину...
Записи, которые я сделал в своем блокноте, уже позволяли сделать какое-то представление об инспекторе, хотя и не могли заменить живое общение с ним самим. "С кем бы еще поговорить?" - раздумывал я и обратился за советом к Геннадию Петровичу.
– Сейчас познакомлю тебя с директором Дома культуры, - таинственно сообщил он.
– Много полезного узнаешь.
Директором оказалась Ирина Константиновна Чернюк - общительная, веселая, жизнерадостная и, надо сказать, эффектная женщина в сверхмодных дымчатых очках в пол-лица.
– Ирина Константиновна, вы давно здесь работаете?
– Порядочно, а точнее - больше десяти лет. Я после института сюда приехала. Из Ленинграда.
– А я только сегодня. К Николаю Антонычу Познанскому. А его нет. Может быть, вы мне о нем что-нибудь расскажете?
– И я объяснил, зачем мне это нужно.
– О, Николай Антоныч! Это такой человек, такой человек...
– увлеченно и восторженно начала Ирина Константиновна. Сразу можно было понять, что разговор на эту тему ей по душе.
– Вы себе не представляете! Знаете, когда он на работе, для него не существует ни сват, ни брат. Сколько раз ему угрожали, пытались запугать. "Я на посту, - отвечает, - и дело свое буду делать". Отважен, смел. Словом, несгибаемый. Как бы это сказать... ангел смерти! Поняли, что угрозы на него не действуют, так пробовали ублажить. Тоже пустой номер. Неподкупный он.
Проверяет все факты. Как только получит сигнал по телефону или ему прямо ,|сто-нибудь сообщит, сразу на мотоцикл - и едет на место происшествия разбираться. Николая Антоныч.а в поселке очень уважают, да и на всей косе тоже. Почти все знают его. А дети за ним в огонь и в воду.
Когда встречаемся, непременно остановится, поговорит, шутит, смеется. А если едет навстречу на мотоцикле, привстанет с седла, поднесет руку к козырьку фуражки. Очень приветливый человек и обязательный.
Я его часто приглашаю провести в клубе беседу, так он никогда не отказывается. Не считается с временем. Николай Антоныч и сам заходит, спрашивает у меня, что от него требуется. Скажет только: "Дайте подготовиться" - и запишет в книжечку, какого числа ему выступать и о чем. В устном журнале участвует. Недавно, например, обсуждали тему: "Наказуемее должно быть наказуемо". Так его слушали раскрыв рты. Он на примерах, на фактах все очень доходчиво объяснил. Любит стихи, особенно Александра Блока, и хорошо читает. Сам пишет стихи. И не только стихи, но и статьи, заметки. В нашей отраслевой газете "Маяк" он постоянный автор. В "Калининградской правде" тоже печатается часто,