Энцелад Титан. Галактические законы. Континуум
Шрифт:
Она пристально смотрит мне в глаза чтобы быть уверенной, что я действительно выполню ее указания. Я киваю в знак согласия. Хотя Ольга уже привыкла к моим опазданиям, и к тому, что я постоянно нарушаю все ее инструкции и закрывает глаза на это.
Впрочем, власти у нее достаточно, чтобы создать проблемы кому угодно, даже Андрею. Причем Андрей это тоже понимает, в отличие от Давида. А Давид проверил, что она обладает почти неограниченной властью чисто эмпирически. Одно его насмешливое заявление стоило ему его допуска – Ольга годами наблюдала, как он нарушает условия допуска к полетам. Причем дразнил ее он, а пытаться вернуть ему допуск должен я. Так как он считает, что у меня больше шансов договориться с Ольгой, чем у него. Мне вовсе не нужно напоминать об этом. Я знаю, что частичный
Когда Андрей был серьезно ранен у него ушло девятнадцать лет на то, чтобы получить частичный допуск на полеты, хотя у Андрея было меньше проблем. У него не было лихорадки Леднева. А я получил возможность летать, пусть и с ограничениями, в тот же самый день, как Михайлов отобрал у меня полный допуск. Давид, Сэм и Иссин правы: я должен быть благодарен за то, что еще летаю.
Вздохнув, опять одеваю форму Коммандоркапитанского корпуса без знаков отличия и свитер, который связала для меня мать Эрнеста, пилота Империи. Моя старая форма из-за ранения и стараниями Иссина превратилась в клочья. Я открываю дверь и молча выхожу.
– Лан, – меня останавливает оклик Ольги. Я вздрагиваю. Может, меня все же оставят сегодня в РРЦ… Ольга подходит ко мне и впечатывает в ладонь небольшую упаковку. Я удивленно рассматриваю что это такое. Такие же таблетки, которые я телепортировал вчера вечером.
– Дозировка указана на упаковке. Постарайся не превышать дозу. Так как иначе они очень быстро перестанут помогать вообще, – лаконично говорит она мне.
– И будь осторожен, ладно?
Я встречаюсь с ней взглядом и понимаю, что она все знает. И то, что я увел две таблетки вчера вечером, и то, что сегодня проснулся от боли. И все равно отпускает.
Пока я ищу Сэма, размышляю, что Иссина мне прийдется прятать, когда я буду заниматься в колледже. Оставлять его с Сэмом – это рассердить Иссина не на шутку. А сердить его мне сейчас совсем не хочется. И все же он слишком заметен, хотя зеленый дракончик сейчас самая популярная разновидность интерактивных зверей на Рессате. Сэм ждет меня у выхода. Он усмехается мне, но в глубине его глаз я вижу отражение своего собственного страха.
Я выхожу из здания РРЦ вслед за Сэмом. Пока мы идем к парковке, я успеваю сильно продрогнуть. Несмотря на то, что на мне, помимо формы, одет тёплый свитер. Может и пилотскую куртку одеть, которую я на дно рюкзака затолкал? Холод для меня сейчас опасен: я очень хорошо помню, чем закончился мой позавчерашний ночной визит в Империю. Телепортироваться на центральную планету Империи, почти сразу после того, как пришел в сознание после операции, было не самым верным решением. Правда, я хотел заверить родителей Янека, что с ним ничего не случилось и он находится в Солнечной системе под моей защитой. Но вначале мама Янека решила, что я появился с дурными вестями и мне пришлось уверять её, что с её сыном всё впорядке. Зачем именно она вышла на балкон пятого этажа своего особняка, когда на мгновенье подумала, что Янек погиб, я оставил без комментариев. Но постояв на балконе вместе с нею всего несколько минут, и вдохнув пронзительно-ледяного воздуха, я вырубился на полчаса. Зима в Империи – достаточно холодное время года… И лишь вмешательство Антарианиуса спасло меня от Имперской больницы.
Сэм разрешает мне занять место первого пилота, и садится рядом, стараясь не заострять моего внимания на том, что затребовал у програмы доступ к управлению, как второй пилот. Раньше он этого никогда не делал, когда летал со мной. Особенно заранее. Инструкции Ольги? Или он сам не уверен, что я справлюсь с пилотированием флаера? Понимаю, что он в любой момент готов перехватить управление. Я включаю обогрев на максимум и вижу, что Сэм заметил это – раньше я никогда обогрев не включал.
Ну и ладно. Я поднимаю флаер на максимально возможную высоту. И бросаю машину в петлю Нестерова, хотя флаер и не рассчитан на это. Просто чтобы подразнить Сэма.
Зря. К Сэму вернулась его невозмутимость. Он ухмыляется и перестраивается, чтобы принять возросшие перегрузки. Для пилотирования в условиях отличной от земной силы тяжести большинству пилотов приходится или вырасти здесь, в Системе Сатурна, или переучиваться пилотировать в условиях низкой силы тяжести. Хотя селенгенам, таким как Сэм, рожденным на космических станциях или лунах, пилотаж на Земле даётся еще тяжелее.
– Знаешь, на твоем месте я бы не провоцировал персонал РРЦ. Ольга, конечно, не пилот. Но ведь и Давид тоже думал, что она закроет глаза на его нарушения условий частичного допуска. Ты пойми… для того чтобы получить частичный допуск необходимо десять медикологов, или хирургов как минимум, а чтобы отозвать твой допуск к полетам – вполне достаточно одного, – Сэм говорит вполне серьезно. Он ведь до тринадцати лет учился по программе для дальнейшего обучения на медиколога, а сменил специализацию программы обучения почти в четырнадцать.
– Ты что, действительно думаешь, что кто-то из персонала РРЦ осмелится отобрать у меня допуск? – иронично спрашиваю я у Сэма. Все-таки это Рессат, а не Астра-2. Я здесь на правах шефа.
– Отключи автоматический передатчик, и память у флаера сотри. Иначе система безопасности полетов доложит автоматически, что ты творил. Флаер не предназначен для высшего пилотажа. Это просто транспортное средство, более удобное, чем монорельс, – отвечает Сэм. Видимо препираться со мною у него нет никакого желания.
– Ты бы хоть на пару миль отошел от РРС прежде чем устраивать шоу для всего медицинского персонала включая Ольгу, – ехидно добавляет Иссин.
– Ты думаешь, что Ольга видела? – спрашиваю я Иссина, осознав, что она действительно могла стоять у окна и наблюдать за мной и Сэмом.
– Свяжись с ней и спроси сам, шеф, – насмешливо отвечает мне Иссин.
Но связатся с Ольгой телепатически, чтобы спросить, видела ли она, как я нарушаю ее инструкции, у меня нет никакого желания. Я передаю управление флаером Сэму. Делать вид, что устал, мне не нужно. Это итак заметно.
Я помню, что случилось в последние несколько дней. Это сложно забыть. Мой разговор с Императором. Рессат. И Астру-2. То, что случилось всего три дня назад… Почему мне кажется, что за эти семьдесят два часа прошла почти вечность? Почему память прокручивает эти три дня всякий раз, как я на миг закрываю глаза?
Империя
Темнеет. Сильный ветер завывает в трубе. В открытом камине горят дрова, разнося по залу восхитительное тепло. Теплый воздух касается моих ладоней. По какой причине дворец Императора отапливают дровами, я не знаю. Наверное, какое-то обязательное правило, которое знают все в Империи. Все, кроме меня. Или, может быть это – прямой приказ Императора?
В Империи есть бесчисленное количество всяких правил, обязательных к исполнению, которых я, по счастью, не знаю. А значит, могу не соблюдать. Да, я понимаю, что произвожу не самое лучшее впечатление на Императора, зато все мои кузены просто счастливы, что я могу заявиться на какой-нибудь важный церемониальный вечер в джинсах и рессатке.
Быть единственным наследником Императора, к тому же получив эту должность месяц назад, это изматывающая работа. Ведь я пока не знаю, как объяснить моему дедушке, что его власть мне нужна, как рыбе – зонтик. И я вряд-ли теперь успею выучить все эти церемониальные правила. Я знаю, что у меня осталось мало времени. Континуум, который я создал семь лет тому назад начал изменяться. И должен быть стабилизирован. Причем законы Континуума оговаривают возможность постороннего вмешательства или скорее исключают возможность оного: Континуум должен быть стабилизирован по собственной воле тем самым Древним, который этот Континуум создал. То есть ни Антарианиус, ни Итиус, ни Рейе, отец Антарианиуса, стабилизировать мой Континуум не сумеют, даже если захотят и осмелятся вмешаться, рискуя в свою очередь нарушить второй или первый галлактические законы. Да и вряд-ли им захочется разделить со мной наказание.