Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни
Шрифт:
ОТТЕПЕЛЬ – широко распространенное в литературе и прессе название периода правления Н. Хрущева и проводившейся им политики демократизации государственной и общественной жизни, и прежде всего – «разоблачение» культа личности И. Сталина, массовое освобождение заключенных из ссылок и лагерей, реабилитация осужденных по пятьдесят восьмой статье, а также депортированных народов. Период «оттепели» отличался появлением относительной свободы в печати, литературе, искусстве, стали широко обсуждаться проблемы политической истории, жизни в деревне и т.д. В это время права гражданства постепенно получили колхозники, которым стали выдаваться паспорта, были приняты некоторые меры по повышению оплаты их труда и пенсионному обеспечению, снижены налоги. Одновременно рабочие и служащие получили в 1956 г. право свободного увольнения с предприятий и учреждений. Повышен был размер зарплаты. «Оттепель», получившая свое название от одноименной повести И. Эренбурга, где впервые были затронуты многие запретные темы, сопровождалась большой активностью творческой интеллигенции, поддержавшей Хрущева. Однако меры по либерализации общественной жизни перемежались с эксцессами сталинизма,
ОТХОДНИЧЕСТВО – форма внеземледельческих заработков крестьянства, занятие ремеслами, кустарными промыслами, работа в промышленности, на шахтах, транспорте, в строительстве, сельском хозяйстве, обслуживании и пр., т.е. за пределами своего хозяйства и деревни. Широко было развито в XIX в., особенно усилилось в конце столетия в связи с аграрным кризисом. Практически крестьянство было преобладающей, почти единственной рабочей силой во всех отраслях хозяйства, неисчерпаемым резервом рабочих рук, а в некоторых отраслях являлось единственной рабочей силой. В СССР начиная с 1917 г. и до сер. 20-х гг. имел место резкий спад отходничества в связи с полной разрухой в народном хозяйстве. Подъем промышленности к кон. 20-х – нач. 30-х гг. возродил отходничество в сравнительно широких размерах: между 1923–24 и 1927–28 гг. оно выросло более чем вдвое, но в 1928 г. его уровень (чуть меньше 4 млн чел. в год) не достигал довоенного (около 9 млн отходников в год). Так, оживившееся строительство, в ту пору являвшееся исключительно сезонным, почти полностью было в руках отходников. Правительственное постановление от 30 июня 1931 г. «Об отходничестве», вводившее оргнабор рабочей силы, стало попыткой поставить отходничество в контролируемые государством рамки. Коллективизация, привязавшая крестьян к земле, вызвала сильнейший спад отходничества, но обернулась бегством крестьян в города и на крупные стройки и полным их отрывом от земли. Колхозная деревня продолжала давать немало отходников (см. Шабашники), что из-за оттока рабочих рук, которые районной и пр. администрацией учитывались работающими в колхозе, вызывало недовольство колхозной администрации и колхозников, остававшихся в деревне. Делались многочисленные попытки если не запретить отходничество, то хотя бы затруднить его, в том числе и экономическими мерами, напр., урезая приусадебные участки. По-прежнему множество колхозников уходило, особенно зимами, на строительные работы в небольшие города, где привычными способами рубили избы, или просто на лесоповал и лесосплав: колхозные трудодни не обеспечивали прожиточного минимума.
ОФИЦЕР – военный специалист со специальным образованием или большим опытом военной службы, имевший специальное военное звание. До Первой мировой войны офицеры получали образование в основном в военных и юнкерских училищах. Некоторая часть офицеров запаса производилась из вольноопределяющихся, лиц с законченным средним или высшим образованием, на действительной службе окончивших специальную полковую школу, и крайне незначительное число офицеров производилось из числа сверхсрочнослужащих унтер-офицеров, сдавших экзамен в полковой школе, получивших звание подпрапорщика и произведенных в офицерский чин на вакансию. В ходе Первой мировой войны огромное количество кадровых офицеров, до должности командира батальона включительно, погибло на войне или выбыло из строя по ранению. Эти потери вкупе с ростом потребности в офицерах из-за массовой мобилизации привели к предельному сокращению срока обучения в военно-учебных заведениях и открытию школ прапорщиков, куда на 2 мес. откомандировывались с фронта отличившиеся солдаты. Ко времени революции большинство офицеров в чинах до капитана происходило из таких солдат, и множество их затем, уже в силу происхождения и психологии, оказалось в Красной Гвардии и Красной Армии. В то же время в белых армиях такие, вышедшие из народных низов офицеры, оказывались самым устойчивым боевым элементом: они не были заражены либеральной рефлексией, как офицерство из интеллигенции, и свирепо отстаивали свое право на привилегированное офицерское положение. А в целом, ввиду массового притока в офицерский корпус старой армии разночинцев, подавляющее большинство офицеров представляло собой наемных профессионалов, которым было более или менее все равно, на чьей стороне служить: помещиков даже среди генералитета было очень немного. В этом смысле примечательны судьбы вождей Белого движения: отец генерала Л. Корнилова был простой казак, выбившийся в станичные писари и получивший невысокий гражданский чин коллежского регистратора, отец генерала Н. Алексеева был солдат-сверхсрочник, отец генерала А. Деникина был из крепостных крестьян взят в армию, выслужился в офицеры и закончил жизнь отставным майором Пограничной стражи на нищенской пенсии. Очень немного было среди армейского офицерства и убежденных монархистов: большинство из них являлось приверженцами демократических принципов Учредительного собрания. Тем не менее, советская пропаганда изначально представляла белое офицерство как борцов за свои поместья и фабрики (естественно, что фабрикантов среди старого офицерства просто не могло быть) и презрительно именовала их «золотопогонниками», чуждыми и враждебными народу.
По декретам СНК от 29 июня и 23 ноября 1918 г. командный состав царской армии, военные чиновники, врачи и фельдшеры подлежали регистрации и принудительной мобилизации в Красную Армию. Их семьи в тылу являлись заложниками и в случае измены подлежали репрессиям. В результате ок. 75 тыс. бывших офицеров и генералов, в т.ч. Генерального штаба, добровольно или приудительно пошли на советскую службу, находясь под бдительным контролем комиссаров и чекистов. Практически все командные должности, начиная от Верховного главнокомандующего, начальников Всероссглавштаба и командармов были заняты бывшими генералами и старшими офицерами. Подавляющее большинство из них верно служили на новых местах. Тем не менее, уже в ходе Гражданской войны по подозрению, а также в ходе репрессий кон. 20-х – 30-х гг. множество бывших офицеров было убито в результате самосудов, расстреляно или оказалось в тюрьмах и лагерях.
В результате пропаганды и раздуваемой классовой ненависти слово «офицер» в СССР надолго стало презрительной кличкой «врага трудового народа». Для начальствующего состава Красной Армии была введена должность «командир», а также комэск, комбат и т.д., а ненавистные погоны заменены другими знаками различия. Это касалось и военных специалистов новой формации, подобранных по социальному признаку и закончивших советские военно-учебные заведения. С сер. 30-х гг. началась медленная реабилитация офицерства: введены были прежние офицерские и генеральские чины (правда, они стали именоваться званиями), в среде краскомов началось возрождение традиций старого офицерства, в 1943 г. восстановлены погоны, в армии введено единоначалие, и в ходе Великой Отечественной войны, с 10 авг. 1943 г., вновь стало употребляться название «офицер». Но вместе с тем в ходе войны появилось множество младших офицеров, не имевших специального образования, а иногда плохо образованных, получивших звания за боевые заслуги. В ходе массовой демобилизации армии по окончании войны, а затем сокращения ее в сер. 50-х гг., практически все такие офицеры-самоучки, а также и офицеры, вышедшие из советских военных училищ в 30-х гг., были отправлены в запас. Не имея гражданской специальности, они были обречены на прозябание, подвизаясь на должностях школьных военруков, учителей труда, на незначительных руководящих должностях на предприятиях и т.п. Внедрение в армию новой техники потребовало и новых офицеров, с более качественным специальным образованием.
На протяжении десятилетий, особенно после войны, офицеры были элитой советского общества. Они получали довольно высокие зарплаты с различными надбавками, ряд льгот, в т.ч. в материальном содержании (царские офицеры на свой счет приобретали все, включая личное оружие и строевых лошадей), по истечении 25 календарных лет службы имели право выхода в запас с хорошей пенсией и правом выбора места жительства. Едва ли не единственной сложной проблемой советских офицеров было жилье: общий жилищный кризис в той или иной мере отразился и на них, тем более что они постоянно переводились с одного места службы на другое. Однако следует отметить, что дореволюционные офицеры вообще не получали казенных квартир: таковые полагались только командирам корпусов, редко – дивизий, и начальникам военных округов. Благополучными, в сравнении с царским офицерством, стали и условия службы: если старые офицеры должны были проводить все время в частях, а непродолжительные отпуска давались очень неохотно, в младших чинах раз в два года, то теперь служба ограничивалась восемью часами в день, как у всех трудящихся, а продолжительные отпуска стали ежегодными. Вне службы советские офицеры могли носить штатское платье (в старой армии это категорически запрещалось). Обязательным стало продолжение образования: окончание военной академии было условием производства в высшие звания. Можно сказать, что на общем фоне, включая лиц с высшим образованием, советское офицерство было привилегированной социальной группой.
ОФЛАГ – сложносокращенное слово – германский лагерь в ведении Вермахта для пленных офицеров и генералов. От шталагов для рядового и сержантского состава офлаги отличались несколько лучшим содержанием и отсутствием работ. При регистрации в дулагах советские офицеры и политработники нередко записывались как рядовые и сержанты и под чужими именами, опасаясь репрессий со стороны немцев.
ОХОТА. – Велась с использованием охотничьих гладкоствольных и нарезных ружей (см. Оружие), капканов и различных ловушек. Сравнительно немногочисленные профессиональные охотники-промысловики были сосредоточены в сельской местности, преимущ. на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке, в основном среди малых народов этих регионов, для которых занятие охотой было традиционной формой жизни. Охотников-любителей было значительно больше (фактический их учет не велся), и они сравнительно равномерно были распределены по всей территории и населенным пунктам. Формально как промысловики, так и любители должны были состоять в Охотсоюзе с получением охотничьего билета и уплатой членских взносов, но фактически это требование, особенно в сельской местности и маленьких городах, не соблюдалось до 1960-х гг., так что нередко охотились и подростки. Промысловики охотились на традиционных родовых охотничьих угодьях, путиках, оборудованных лабазами для хранения продовольствия и добычи и небольшими избушками для отдыха. Для любителей создавались охотхозяйства, предоставлявшие услуги профессиональных егерей и место для отдыха. Были установлены плохо соблюдавшиеся сроки охоты, особенно небольшие для любителей, а также лимит добытой за день дичи, что также никем и никогда не соблюдалось. На отстрел некоторых видов животных (бобров, лосей) был наложен запрет, либо требовалось приобретать довольно дорогую лицензию без гарантии, что удастся добыть оплаченного зверя. Строго запрещалась охота в заказниках и заповедниках. Для контроля за соблюдением всех этих правил существовали егеря, в т.ч. общественники, неспособные уследить за многочисленными охотниками-любителями на обширных егерских участках, да и не слишком рьяно при крохотной зарплате выполнявшие свои функции, а иногда и потворствовавшие грубым нарушениям правил за бутылку водки или небольшую денежную мзду. В результате любительская охота преимущ. имела характер браконьерства, причем зачастую браконьеры, особенно в деревне, и не подозревали о том, что нарушают закон. Контроль за соблюдением правил стал усиливаться только в 60-х, а преимущ. в 70–80-х гг.
ОХОТСОЮЗ – сложносокращенное слово – союз охотников; принудительное объединение охотников-профессионалов и любителей, что было связано с приобретением охотничьего оружия и боеприпасов и правом заниматься охотой в т.ч. на территории охотхозяйств: формально не членам Охотсоюза охота строго запрещалась, рассматриваясь как браконьерство, а оружие изымалось. Членам Охотсоюза выдавался специальный членский билет, в котором указывался номера приобретенного оружия. При вступлении оплачивался вступительный взнос, а впоследствии – ежегодные членские взносы. Охотсоюз имел в городах свои магазины, продававшие ружья, боеприпасы, снаряжение, обувь и одежду.
ОХОТХОЗЯЙСТВО – основная производственно-территориальная единица в сфере занятий промысловой и любительской охотой. Существовали промыслово-охотничьи, государственно-охотничьи, любительские, заповедно-охотничьи хозяйства, включая военные, «валютные» и элитные партийно-правительственные охотхозяйства. Вне территории охотхозяйств охота формально запрещалась, а на их территории была запрещена натаска собак и на право охоты требовался членский билет Охотсоюза. В охотхозяйствах имелся небольшой штат егерей, охранявших территорию, подкармливавших диких животных, строивших вышки для охоты, помогавших охотникам-любителям; в их же обязанности входила работа по акклиматизации новых видов животных и перевозке больших групп зверей в другие, отдаленные охотхозяйства, чтобы не допускать их кровосмешения. Строились также домики для ночлега и отдыха охотников. Любители, помимо предъявления членского билета, должны были 1–2 раза в году работать в охотхозяйстве, напр. по заготовке кормов для животных.