Энциклопедический словарь (К)

Брокгауз Ф. А.

A. H.

Ключевский

Ключевский (Василий Осипович) — профессор русской истории в моск. дух. акд.и в моск. унив. (в последнем — с 1879 г.); в настоящее время состоит председателем моск. общества истории и древностей. Во время существования в Москве высших женских курсов проф. Герье читал на них лекции по русской истории, а после закрытия этих курсов участвовал в организованных моск. профессорами публичных лекциях. Не особенно многочисленные, но богатые содержанием, ученые исследования К., из ряда которых особенно выдается его докторская диссертация («Боярская дума»), посвящены, по преимуществу, разъяснению основных вопросов истории управления и социального строя московского государства XV — XVII вв. Широкий размах исследования, охватывающего наиболее существенные стороны жизни государства и общества в их взаимной связи, редкий дар критического анализа, доходящего иногда до мелочности, но приводящего к богатым результатам, блестящий талант изложения — все эти особенности трудов К., давно признанные специальной критикой, помогли ему обогатить науку русской истории рядом новых и ценных обобщений и выдвинули его самого на одно из первых мест среди ее исследователей. Главнейшие из трудов К. : «Сказания иностранцев о Московском государстве» (М., 1886), «Древнерусские жития святых, как исторический источник» (М., 1871), «Боярская дума древней Руси» (М., 1882), «Pyccкий рубль XVI — XVIII ст. в его отношении к нынешнему» (1884), «Происхождение крепостного права» («Русская Мысль», 1885, №№ 8 и 10), «Подушная подать и отмена холопства в России» («Русская Мысль», 1886, №№ 9 и 10), «Состав представительства на земских соборах древней Руси» («Русская Мысль», 1890, № 1; 1891, № 1; 1892, № 1). Помимо научных работ, К. выступал со статьями популярного и публицистического характера, помещая их, главным образом, в «Русской Мысли». Сохраняя и здесь свойственный ему талант изложения, К. отходил в этих статьях все далее и далее от научной почвы, хотя и пытался удержать ее за собой. Отличительной их чертой служит нацоналистический оттенок взглядов автора, стоящий в тесной связи с идеализацией московской старины XVI — XVII вв. и оптимистическим отношением к современной русской действительности. Такие черты ярко сказались, напр., в статьях: «Евгений Онегин», «Добрые люди старой Руси», «Два воспитания», «Воспоминание о H. И. Новикове и его времени», а также в речи К. под наз. : «Памяти в Бозе почившего государа имп. Александра III» ("Чтения Моск. Общ. Ист. и Древ. ", 1894 и отдельно, М., 1894). В. Мякотин.

Ключица

Ключица (Clavicula, Furcula), у человека — слегка изогнутая ообразная крепкая трубчатая кость с незначительной мозговой полостью, которая, перекрещиваясь с первым ребром и сочленяясь, с одной стороны, с верхней частью грудной кости, а с другой с акромиальным отростком лопатки, служит опорой для передней (верхней) конечности и обуславливает свободу ее движений. У млекопитающих она, вообще, развита тем больше, чем более разнообразны и свободны движения передних конечностей, и потому развитую К. мы находим, напр. у лазающих, летающих, а у одно— и двукопытных ее вовсе нет (относительно К. у других позвоночных см. Конечности и статьи об отдельных классах).

Н. Кн.

Книга

Книга (от ц. слав. кънига, которое имело значения: 1) буквы и грамоты, 2) книги, 3) письма и 4) искусства писать) — соединение в одно целое листов бумаги, папируса, пергамента и пр.; поэтому глиняные библиотеки клинообразного письма не подходят под понятие книги, и появление ее следует приурочить к изобретению бумаги из папируса. Первые книги, состоявшие из длинных свитков такой бумаги, появляются в Египте, откуда около VlI столетия до Р. Хр. этот способ писания переходит в Грецию и потом в Рим. Египтяне долго сохраняли монополию выделки папируса, но в последние времена республики римляне завели собственные папирусные фабрики.

У греков и особенно у римлян, несмотря на отсутствие книгопечатания, книжное дело стояло очень высоко: не говоря уже о библютеках общественных, при императорах были частные библиотеки в 30000 томов (или точнее — свитков) и более. Книжные лавки встречались и в самых отдаленных провинциальных городах; в Риме были большие и малые книжные магазины и множество лавочек букинистов. При больших магазинах были залы, где находились многочисленные скорописцы; с их помощью автор мог издавать свое сочинение, и за исключительное право продавать его иногда получал гонорар или, по крайней мере, даровые экземпляры. Римская К. имела форму свитка, навернутого на палку с утолщенными концами; на верхнем конце прикреплялся ярлычек с обозначением заглавия, который высовывался из футляра, большей частью кожаного, соответствовавшего нашему переплету. Для переноски такие свитки помещались в круглые корзинки, с отверстиями во внутренней крышке, вроде тех, в которых теперь помещаются флаконы с духами. В библиотеках эти свитки не ставились, а клались на полки так, чтобы ярлычки были на виду. Писали на одной стороне, либо одной вертикальной колонной, длина которой равнялась длине свитка, либо рядом многих параллельных колонн. Книжные магазины в Риме служили местом свидания литераторов, ученых и любителей литературы; при магазинах были и кабинеты для чтения, где за небольшую плату можно было просмотреть новинки или сличить свой экземпляр известного сочинения с таким, который был исправлен грамматиком, содержавшимся для этой цели при магазине и копировальном зале. В виду сравнительной дешевизны папируса и безусловной дешевизны труда, К. в Риме были недороги. Кроме обыкновенных дешевых экземпляров, были и чудеса каллиграфического искусства, экземпляры роскошно иллюстрированные; были книжкикрошки; Цицерон видел экземпляр Илиады, который мог поместиться в скорлупе ореха. Падение античной цивилизации прежде всего изменило внешний вид К.; папирусные фабрики закрываваются одна за другой и в Европе папирус становится все более и более редким, да он по своей непрочности и не совсем был удобен для тех К., которые были в наибольшем ходу в начале средних веков. Для св. Писания и К. богослужебных, предназначенных для ежедневного пользования, более подходил вековечный пергамент, употреблявшийся и прежде папируса, но вытесненный его дешевизной. Теперь он снова входит во всеобщее употребление; его листы соединяются в томы, которые вполне соответствуют современной нам форме книги. В восточной империи были особые мастерские для его обработки, и писцы получали его совсем готовым; на Западе они большей частью сами обделывали его: бритвой снимали жир и пятна, пемзой очищали волосы и жилы, выглаживали и разлиновывали особ. ножем. Писали крупно, четко и красиво; в отделке заглавных букв доходили до необыкновенной роскоши. Иногда (с III по VII в.) пергамент окрашивали в красную или др. краску и всю рукопись писали разведенным серебром, а заглавные буквы золотом. Понятно, что К. в то время были страшно дороги: за красиво написанный и разрисованный молитвослов или псалтырь уступали иногда целые имения; бывали случаи, что в целом христианском городе не оказывалось ни одной книги. В мусульманском мире книжное дело стояло в это время очень высоко: в Испании насчитывали 70 общественных библиотек, и в кордовской библютеке было, говорят, до 400000 томов. В Европе К. стали и дешевле, и чаще, когда стало распространяться употребление пергамента, тем более, что с этим совпал сильный подъем умственной жизни после крестовых походов, а также развитие университетов. В XIII в. при университетах был особый вид должностных лиц, так наз. stationarii; они давали студентам списывать учебники, брали К. на коммиссию от ростовщиков-евреев, которые сами не имели права торговать книгами, и от уезжавших студентов; эти stationarii были, таким образом, первыми книгопродавцами в новой Европе. В начале XIV в. в Париже книгопродавцы в собственном смысле уже отделились от стационариев; но и они приносили присягу университету и были подчинены его ведению. Были также и присяжные продавцы писчих материалов. В конце XIV и нач.XV в. в «латинском квартале» целые дома и переулки были заселены переписчиками, каллиграфами, переплетчиками, миниатюристами (иначе, иллюминаторами), пергаментщиками, продавцами бумаги и пр. В Лондоне переписчики (text-writers) в 1403 г. соединились в особый цех, то же местами было и в Голландии. В Италии в XV в. были книгопродавцы, содержавшие при своем магазине массу писцов, след. способные издавать книги и до книгопечатания. В это время во всех больших городах Европы были уже общественные библиотеки, из которых иные К. выдавались на дом (libri vagautes); Другие, особенно ценные и объемистые, прикреплялись к письменным столикам железными цепями; почти везде были книгопродавцы и общества переписчиков, старавшиеся удовлетворить не только богатых любителей, но и людей среднего состояния молитвенниками, К. поучительными и даже забавными.

На Русь К. пришла, вместе с христианством, из Византии, в лучшее время специально-византийской культуры; но эта культура усваивается нашими предками далеко не во всем ее объеме. К., напр., принимаются исключительно богослужебные и благочестиво-назидательные; дело книжного просвещения ведется духовенством и весьма немногими любителями из высокопоставленных лиц. По словам Кирилла Туровского, светские люди говорили: «Жену имам и дети кормлю... не наше есть дело почитание книжное, но чернеческое». Если мирской человек и принимался читать или даже списывать книги, он делал это не для удовольствия и даже не для поучения, а для спасения души. Книжное дело сосредотачивалось исключительно в монастырях: известна прекрасная картинка из жития Феодосия Печерского, как он волну плел для переплета в то время и в той комнате, где Иларион списывал книги, а старец Никон переплетал их. Монахи писали только с дозволения игумена, и потому К. или даже всякая отдельная статья начинается с формулы: благослови, отче. Писали на харатье (пергаменте, от chartia), на больших листах, большей частью в два столбца, крупными и прямыми буквами — уставом (который постепенно переходил через полуустав в неразборчивую скоропись XVII в.); заглавные буквы и заставки разрисовывали красками и золотом. Одну книгу писали многие месяцы и в послесловии часто выражали сердечную радость, что трудный подвиг окончен счастливо. Нашествие монголов остановило развитие книжного дела на Ю, а как трудно было заниматься им на С, ясно свидетельствует житие Сергия Радонежского, который, не имея ни харатьи, ни бумаги, писал на бересте. Только в Новгороде были досуг и средства; о Моисее, архиепископе новгородском (1353 — 1362), летопись говорит:многи писцы изыскав и книгы многы исписав. С XV века книгописание распространяется по всей средней России:являются писцы и даже литераторы профессиональные, «питавшиеся от трудов своих»; каллиграфия иногда доходит до высокой степени совершенства; появляются хитрые измышления, вроде тайнописания (криптографии) и пр. В XVI в. и у нас начинается городской период в истории К.: Стоглав упоминает о городских писцах, деятельность которых он желает подвергнуть надзору. Самый выдающийся деятель в истории русской К. этой эпохи — митр. Макарий.Изобретение книгопечатания значительно понизило ценность рукописей, но не сразу убило их производство: первопечатные К. представляли собой копию с современных рукописей;тем не менее, иные богатые книголюбцы все еще отдавали предпочтение лучшими мастерами писанным рукописям перед произведенными фабричным способом печатными К.: но борьба каллиграфов XVI в. с печатным станком была безнадежна и непродолжительна. Только в России среди старообрядцев рукопись соперничает с К. до XIX в. Уже в XVI в. удешевленная К. начинает служить интересам дня и заметно демократизируется: она становится доступной и интересной не только для людей серьезно образованных, но и для массы; она проникает и в женскую половину купеческого или небогатого помещичьего дома, и даже в деревенские трактиры; она столь же часто служит для забавы, как и для назидания. В XVII в., вследствие усовершенствований в типографском деле, книжное производство прогрессирует в количестве, дешевизне и красоте; в соответствие духу времени — по выражению Бушо, остроумно сопоставляющего наружность и содержание книги с политической и культурной историей (Н. Воuchot: «Le livre, l'ilustration, la reliure», Париж, 1886), — она «надевает парик, украшается колоннами и пилястрами, становится надуто-грандиозной и вся расплывается в аллегории и условности». По особенному свойству науки XVII в., работавшей не для публики, а для немногих избранных, именно в этом столетии выходят в большом количестве многотомные фолианты, поглощавшие десятки лет жизни авторов и составленные с поразительной ученостью и тщательностью (Дюканжа, Ламбеция, Болланда и пр.). В этом же и следующем столетии появляются в большом количестве ученые и литературные журналы . XVIII в., век просвещения, по преимуществу, вознес книгу на небывалую высоту; достаточно назвать Вольтера, чтобы дать понять, какую силу имела тогда умно написанная книжка. Знаменитая «Энциклопедия» Дидро наглядно показывает, что и толстые, дорогие К. в то время стали предназначаться для массы образованных людей, для среднего сословия. XVIII век — время зарождения и развития русской печатной книги; при Петре зародилась она, при Екатерине II получила силу и распространение (в промежутке прогресс совершался очень медленно, да и в первые годы царствования Екатерины наиболее популярные сатирические журналы расходились в 200 — 300 экз.). С 80-х годов издаются целые библиотеки классиков и переводных романов; выходят сотнями собственные подражания последним; даже мистические книги масонов выходят несколькими изданиями. Русские люди приучились читать и даже покупать книги; с особой пользой потрудился для этого Н. И. Новиков.Тогда же у нас начинают заботиться и о внешней красоте книги: даже многие казенные издания, даже уставы украшаются изящными виньетками. В первой четверти XIX в. в истории развития книги замечаются два явления огромной важности. Хорошая книга стала обогащать автора — обогащать не посредством подарков и пенсий от богачей или правительства, но посредством покупателей, публики; знаменитые писатели становятся богачами, и литературный труд, при благоприятных условиях, даже заурядному работнику дает средства к безбедному существованию.С другой стороны, предприимчивые издатели (один из первых — Констебль в Англии) задаются высокополезной задачей удешевить хорошую книгу до такой степени, чтобы всякий сколько-нибудь достаточный человек мог, без больших затрат, составить себе целую библиотеку. Первое явление в передовых странах Европы к середине столетия становится общим: не только авторы, подлаживающиеся ко вкусам публики (напр., Дюма-отец), но и большинство талантливых писателей совершенно независимых (напр., Виктор Гюго)могут хорошо жить доходами от продажи своих книг; вместе с этим они становятся и крупной политической силой. Крайнее удешевление хорошей книги (за исключением особых случаев: изданий Нового Звета, полного Шекспира в 1 шиллинг) становится возможным только в З-ей четверти столетия, зато теперь идет вперед быстрыми шагами:благодаря таким издателям, как Реклам («Universal Bibliothek») в Германии, Сонцоньо в Италии и пр., теперь за десятки рублей можно собрать библиотеку классиков всех времен и народов, которая в начале столетия стоила тысячи. Специально для народа красиво и правильно издаются целые библиотечки полезных К. по такой цене, которая своей дешевизной убивает плохие лубочные издания. В Германии, а за ней и повсеместно, в последние годы даже роскошные, красиво иллюстрированные К. так удешевляются, что не составляют редкости на полке учителя начальной школы. 70 лет назад Греция получала из Франции и бумагу, и шрифт для правительственных изданий и учебников; теперь в ней ежегодно выходят тысячи названий К., и в том числе много баснословно дешевых изданий для народа и бедняков. И в России, уже с первых 10-летий XIX в., в книжном деле замечается значительный прогресс: первые томы истории Карамзина, выпущенные в 1818 г., разошлись в несколько недель; плохой, ныне забытый роман Булгарина «Иван Выжигин», вышедший в 1829 г., доставил автору деньги, по тому времени, огромные; появляются предприимчивые издатели, искренно любящие свое дело, вроде Смирдина. С начала царствования Александра II и у нас К. становится крупной общественной силой. В последнюю четверть века и у нас являются дешевые библиотеки для среднего класса, уже не разоряющие предпринимателей, как прежде; и у нас издаются отечественные классики по такой цене, которая делает их доступными и для бедных людей;что же касается до наших народных, копеечных изданий, предпринимаемых с полублаготворительной целью комитетами грамотности и др. общественными учреждениями, а также и некоторыми частными фирмами, то по строгому выбору содержания, дешевизне и изяществу они могут поспорить с немецкими и английскими. Но в общем книжное, книгопродавческое и типографское дело в России, сравнительно с ее западными соседями, находится еще в очень неудовлетворительном состоянии.По истории К. см. Arnett, «An inquiry into the nature and form of the Books of the Ancients» (Л., 1637); W. Wattenbach, «Das Schrift wesen im Mittelalter» (Лпц., 1871); V. Gardthausen, «Griechische Palaeographie» (1879); E. Egger, «Histoire du livre» («Bibl: d'edacation et derecreation»); H. Bouchot, «Le livre, l'illustration, la reliuie» (Пар., 1886); Aug. Mulinier, «Les manuscrits et les miniatures» (1892, «Bibl. des Merveilles»). Для славянской рукописной К. лучший материал у Востокова, в «Описании ркп. Рум. музея» и у Срезневского, «Славяно-русская палеография» («Журн. Мин. Нар. Просв.», ССХIII, отд. II). Для старопечатной, петровской и послепетровской К. материал у Каратаева, Сопикова, Пекарского («Наука и лит. при Петре») и др. Ср. А. Кирпичников, «Очерк истории книги» (СПб., 1888): О. Булгаков, «Иллюстрированная история книгопечатания»(т. 1, СПб., 1889).

А. Кирпичников.

Кносс

Кносс (KnwssoV или KnwsoV, у римлян Gnossus, развалины близ нын. Макротиха) — древний город на о-ве Крите, на сев. берегу, в 4 километрах от моря, в древности с двумя гаванями. Главный город о-ва в доисторические времена царя Миноса. В его окрестностях находился лабиринт Дедала, где был заключен Минотавр. Средоточие культа критского Зевса. Родина Эпименида. Город был взят в 68 г., во время войны с морскими разбойниками, Метеллом Критским и обращен в римскую колонию. Ср. Hoeck, «Кretа»(Геттинген, 1823 — 29);Pashley, «Travels in Crete» (Л., 1837); Kiepert, «Lehrbuch der alten Geographie» (Б" 1878); Lolling, «Hellenische Landeskunde und Topographie» (Нёрдлинген, 1837). Князь (лат. princeps, откуда итал. il principe, франц. и англ. prince; сходного значения немец. Furst, датское fyrste, голл. vorst, шведск, furste, восходящиe к древневерхненемецк. furisto=aнгл. the first, «первый»). — Со времен римской империи титул princeps, иногда с определениями (princeps senatus princeps inventutis), стал применяться к наиболее высокопоставленным в империи лицам, в том числе к императору и его наследникам. Позже это слово стало вообще ходячим атрибутом лиц, одаренных властью и почетом; римские авторы прилагают его к племенным начальникам народов, с которыми им приходилось встречаться. Тацит называет этим именем выборных вождей германцев, происходивших обыкновенно из знатнейших родов. От этих первых германских К. ведут свое происхождение дворянские и княжеские роды, появляющиеся во франкском государстве наряду со служилой знатью — графами. В течение XI в., мало по малу, название К. сделалось общеупотребительным для обозначения всех членов высшей имперской аристократии; сюда относились герцоги, маркграфы, пфальцграфы, ландграфы, бургграфы и графы, равно как и архиепископы, епископы и аббаты имперских аббатств. К концу XII в. развилось так наз. младшее имперское княжеское сословие, к которому принадлежал лишь более тесный круг знатных семей. Оно имело характер замкнутый, что сказалось, между прочим, в формальных возведениях в княжеское достоинство. На имперских сеймах К. имели личный голос и сидели на княжеской скамье; они делились на духовных К. (епископов и аббатов), которые лишь путем избрания получали свое достоинство, и светских К, права которых приобретались рождением. К привилегиям их принадлежало особое судопроизводство, между прочим, в особых третейских судах (Austragalgerichte), от которых можно было апеллировать в один из обоих высших имперских судов. Из круга К. в XIII в. выделились курфюрсты, вследствиe чего К. со второго места в государстве опустились на третье. Светские княжеские дома позже разделились на старые и новые, под первыми разумелись те, которые до аугсбургского сейма 1682 г. имели место и голос на княжеской скамье, под новыми — роды лишь позже получившие от императора княжеское достоинство. Последние не считались равными по происхождению (ebenbtirtig) первым; но эта разница потеряла свое значение с отменой старинной имперской конституции. В настоящее время К. является титулом тех территориальных владетелей, которые, по своему значению, следуют тотчас же после герцогов. Независимо от К. с действительными суверенными правами, рано появились княжеские титулы, не соединенные с правами над какой-либо территорией; назначение их было одной из прерогатив императора, но оно само по себе не давало им еще всех прав остальных К. Поэтому делалось различие между К., имевшими место и голос в сейме, и теми, которые не имели этих прерогатив. С распадением священноримской империи стушевалось и это различие, так как имевшие голос в имперском сейме К. были, большей частью, медиатизированы и потеряли свои территориальные владения. Суверенных князей в настоящее время очень немного: К. шварцбургские и рейсские, К. Липпе и Вальдека, к которым вне Германии присоединяются еще К. лихтенштейнский и монакский. К ним приближаются по значению К. гогенцоллернские, уступившие свои владетельные права Пруссии, но пользующиеся почетными правами членов королевского прусского дома. На Балканском полуо-ве до последней русскотурецкой войны были К. в Румынии, Сербии и Черногории; в настоящее время титул К. принадлежит здесь лишь владетелю черногорскому и вассальному К. болгарскому. Медиатизированных К., т. е. таких, которые прежде владели самостоятельно частью священно-римской империи, но с 1806 г. сделались простыми подданными, довольно много. Все они de jure считаются равноправными с суверенными домами. Из них наиболее известны: чешский род Гаррах, франконск. Гогенлоэ, австр. Виндишгрец и Меттерних Виннебург, баварские Эттинген и Зальм (2 линии), прирейнский Шенборн, шведский Стадион и др. В ином положении находятся роды тех лиц, которые после 1815 г. получили титул К. от кого-либо из немецких суверенных государей. Эти роды принимаются в высшее дворянство государства, где дан им титул, но не входят в состав германского высшего дворянства и не получают всех его прав и привилегий, не считаются равными ему по происхождению. Княжеский титул часто переходит в них не на все потомство, а лишь на старших сыновей, которым достаются майоратные имущества; младшие сыновья, в таком случае, получают титул графов. Такими К. за отличия были сделаны Гарденберг, Блюхер и, в последнее время,

Бисмарк. В странах романских титул К. обозначается словом «prince», передаваемым на русский яз. или словом «принц», или К. Первое слово в русском языке имеет особое значение и применяется, как и в немецком, для обозначения младших членов суверенной семьи, «принцев крови». Самое слово «принц» для означения царствующих лиц почти не применялось в средние века и стало встречаться лишь позже; старинные итальянские principi и валлийские принцы, равно как и гораздо более новые принцы оранские — это почти единственные примеры, известные нам в истории. В Англии титул К. отсутствует, и слово «prince» имеет значение лишь «принца крови» или «государя» вообще. Во Франции многие из герцогских родов старой монархии имели в числе низших своих титулов и название К., например, герцог Ларошфуко был одновременно К. Марсильяком, герц. Грамон — К. Бидаш. Другие французские К. являются родоначальниками младших линий герцогских домов: К. Леон и де Субиз — в роде Роганов, К. Тенгри и де Робекк — в семье Монморанси. Когда Наполеон основал империю и ввел снова во Франции титулы, К. (princes) были провозглашены первым, герцоги — вторым разрядом нового дворянства. Княжеское достоинство получили: Тайлеран, К. Беневентский; Бернадотт, К. Понте-Корво; Бертье, К. Ваграмский; Даву, К. Экмюльский; Массена, К. Эсслингский, и Ней, К. de la Moskowa. В Италии, Бельгии и Голландии К. в среде дворян стоят ниже герцогов. В Испании и Португалии этот титул никому не дается, кроме принцев крови; единственное исключение — известный К. Мира, Годой. Списки медиатизированных К. печатаются во 2-м, а главнейших иных княж. родов — в З-м отделе ежегодно выходящего «Almanach de Gotha». См. Hullmaua, «Geschichte des Ursprungs der deutschen Furstenwurde» (Бонн, 1842); Ficker, «Vom Reichsfurstenstand» (Иннсбрук, 1861); Schulze, «Die Hausgesetze der regieren den deutschen Furstenhauser» (Иена, 1862 — 1883).

Л.

Князь

Князь у славян (кроме русских), как представитель верховной власти, назывался жупаном (у сербов «великий жупан»), владыкой, воеводой, господарем, чаще всего К. ( = kunings), в лат. памятниках dux, judex, princepsterrae; впоследствии, по примеру визант. императоров и франк, королей, слав. К. стали назыв. цесарь или царь, краль. Мы имеем много несомненных известий о существовании княж. власти у всех славянских племен в древнейший период их истории, но о происхождении, объеме и значении этой власти нельзя сказать ничего определенного. Можно лишь предположить, на основании этимологии слова «жупан» и позднейшего характера княжеской власти, что она произошла из власти родового старейшины. Первоначально, вероятно, княжеская власть была религиозной: К. был представителем своего племени перед божеством (ср. известия Козьмы Пражского о Кроке, Гельмольда о Бодричах; у поляков на религиозный характер княжеской власти указывает сходство слов ksiadz и ksiaze). С религиозным авторитетом К. соединена и судебная его власть (ср. Любуша, Крок у Козьмы Пражского; предания Гельмольда о Ваграх, Галла о Болеславе; у хорватов и других южных славян К. назыв. judices). К. был также и военачальником (dux, воевода). Кроме этих трех основных элементов древней княжеской власти, ей принадлежало право представительства во внешних сношениях племени, участие в управлении. Власть К. в то время не была бесконтрольна: с ним и над ним действует власть совета старейшин (сенат, дума) и народа (вече); последний даже волен прогнать нелюбого князя (ср. особенно у лютичей, чехов). В таком первоначальном неразвитом состоянии княжеская власть осталась лишь у славян полабских. Здесь К. до конца оставался не более как первым (princeps), более богатым и могущественным из знатных людей (nobiles); эти последние, а также и народ на вечах, всегда ограничивали К. и не давали ему усилиться. Слабой была власть князя и в далматинских городах, но причина здесь та, что К. часто сменялись, вследствие зависимости Далмации то от одной, то от другой державы. К. в далматин. городах назывался приором (во время византийского владычества), дожем (dux), подестой (potestas), comes (граф), ректором; его выбирали, часто давали ему викария или помощника; с него брали клятву в соблюдении основных законов; на обязанности К. лежа ли защита безопасности государства от внутренних и внешних врагов, назначение не которых чиновников, надзор за общественными землями, постройками, рынком, разбор жалоб, наблюдение за исполнением приговоров курии и пр.; за службу К. вознаграждался жалованьем и регалиями. У других славян княжеская власть потерпела значительные изменения; она весьма усиливается с образованием первых славянских государств, конечно, за счет общества: князья-объединители племен, благодаря своему уму и характеру (Само, Моймир, Симеон, Людевит, Звонимир, Чеслав, Болеслав I чеш., Мечислав и др.), подчиняют себе мелких племенных князей, и последние стушевываются в рядах знати. Новый К., благодаря поддержке дружины, далеко не похож на племенного К.; он действует самостоятельно, часто круто, захватывает в свои руки все отрасли управления; как прежде религия, так теперь политика руководит им; на землю он смотрит, как на собственность (отьчествие, дидина, дедици, дзедзици, patrimonium, palerna hereditas). Южнославянские К. принимают титул царя. Княжеская власть сосредотачивается в известном роде — пястовичи, премысловичи, неманичи. При взгляде на государство, как на частную собственность, при размножении княжеского рода, естественно было разделение государства на уделы между К.: старший между К. носил титул великого К. и вместе с лучшими волостями получал известный город — Краков, Прагу; остальные были удельными К., но не зависели от великого К., а если и были какие обязательства, то добровольные, по взаимному соглашению. В своей области К. являются полными хозяевами; они отдают приказания, чинят суд и расправу, предводительствуют на войне, вступают в переговоры с иностранными государствами; некоторая зависимость зап. славянского К. от германского императора (дань, поставка войска) не мешает им быть самостоятельными у себя дома. Двор К. представляет подобие императорского по блеску, по числу дворцовых чиновников. Доходы К. огромны (денежный сбор со всей земли, сбор натурой, судебные пошлины, конфискованные имения преступников, отдельные доходы — с битья монеты, рудников и пр.), расходы сравнительно незначительны (дань императору и папе, подарки, праздники, расход на войско во время внешних походов). Уделы выигрывают от непосредственного участия К. в управлении, но сила государственная, вследствие раздробления, слабеет, а затем обнаруживается главная пагуба удельной системы: споры старших и младших К. за уделы и великокняжеский стол; в эту борьбу втягивались и императоры. К концу XIII и началу XIV в. относится упрочение нового порядка наследования великокняжеского стола: старшинство в роде заменяется первородством в семье. К этому же времени относится и собирание земли: общество, утомленное распрями и ссорами княжескими, охотно признает единого сильного властителя К., которому теперь уже естественнее носит более почетный титул короля и «короноваться», а не «сажаться на стол», как было прежде. Но не надолго К. утверждают свою сильную власть; у них находится враг — аристократия, которая к концу средних веков настолько усиливается, что грозит окончательно превратить монархические в принципе государства в чисто-аристократические. Эта новая внутренняя борьба ведет сперва к ослаблению, а затем и падению зап. славянских государств.

А. Л — ий.

Коала

Коала или сумчатый медведь (Phascolarctus cinereus) — из отряда сумчатых, составляет особое семейство Phascolarctidae (или подсемейство в семействе лазающих сумчатых — Phalangistidae). Резцов 3/1, клыков 1/0, коренных зубов 4/4; клыки малы; сложение плотное, неуклюжее; голова толстая с защечными мешками, большими пушистыми ушами и тупой, широкой мордой; передние и задние ноги пятипалые, приблизительно одинаковой длины; на передних все пальцы с когтями и 2 внутрениих могут противопоставляться остальным, на задних — лишенный когтя большой может противополагаться остальным; вместо хвоста лишь маленький бугорок. Мех К. густой, пушистый, длинный, сверху рыжевато-пепельно-серого, снизу желтовато-белого цвета; уши внутри белые, снаружи серые. Длина 60 см., вышина 30 см. Водится в Вост. Австралии от Квинсленда до Виктории, живет парами на деревьях, лазает очень медленно, почему и получил название «австралийского ленивца», питается листьями и побегами. Самка рождает 1 детеныша, которого носит сначала в сумке, потом на спине. Туземцы ревностно охотятся за К. из-за мяса.

Н. Кн.

Коалиция

Коалиция — союз, в особенности союз государств для мирного или военного противодействия одному какому-либо государству; таковы были, напр., К. против Людовика XIV или против первой франц. республики, а затем против Наполеона I.На парламентском языке К. назыв. союз различных партий, вступивших в компромисс, для достижения известной цели; сосредоточив в себе большинство в палате, такая К. создает и коалиционное министерство, в состав которого входят представители всех партий, вступивших в К. Наконец, К. назыв. соединения людей, имеющих общие интересы, для достижения какой-либо определенной экономической цели, как то производителей, торговцев, работодателей, рабочих.

Кобальт

Кобальт (хим., Cobalt фр. в англ., Коbalt — нем.; Со=59,37) (Атомные веса К. и никеля близки. Прежде всего было найдено: Со = 58,96 (Rothoff, 1818) и Ni = 58,2 (Erdmann и Marchand, 1853); после того определения сделаны для Со u Ni многими исследователями (Schnei der, Marignac, Dumas, Russel, Sommaruga, C. Winkler, Lee, Zimmermann), причем получались близкие величины атомных весов; тот или другой атомный вес оказывался большим, иногда они были равны; наконец, Крюсс и Шмидт приписали причину этих колебаний присутствию в Со и Ni (особенио в последнем) еще неизвестного металла со значительно большим атомным весом. В последнее время (1893 — 94) Кл. Винклер отверг присутствие неизвестного элемента и сделал новые определения, реаультат которых — Со = 59,37 и Ni= 57,72. Должно думать, однако, что по крайней мере еще раз эти цифры будут изменены (хотя бы одна из них), потому что по всем свойствам К. стоит между железом (Fe = 56) и никелем, и, следовательно, атомный вес К. должен быть ниже атомного веса никеля). — Так назыв. особый металл, которого название происходить от «кобольд», горный дух, и употреблялось уже в конце XV в. для обозначения некоторых минералов. В половине XVII в. саксонский стеклодув X. Шюрер случайно получил синюю краску при сплавлении со стеклом остатков от приготовления висмута. Эта краска, под именем цаффры (Zafer по Г. Йоппу, вероятно от Sapphir) или саффлора, а затем шмальты, скоро сделалась ценным продуктом в торговле. Около половины XVIII в. Брандт показал, что краска обязана своим цветом присутствию особого металла, трудноплавкого и магнитного; Бергманн подтвердил эти наблюдения (1780). К. относится к элементам 8-й группы периодической системы; близок по многим свойствам к никелю и к железу, кислородные его соединения такого же типа СоО и Со2О3 как у железа, соответственно выражаются формулами СоХ2 и СоХ3. Закись при накаливании на воздухе поглощает кислород, превращаясь в закись-окись Со3О4, чего уже нет для никеля, хотя Ni2O3 существует. Металлич. К., встречается только в метеоритах, в малых количествах; обыкновенно его находят в виде соединений с мышьяком и серой: шпейсовый К., мышьяковистый — CoAs2, встречается в Саксонии в виде кристаллов правильной системы оловянно-белых с металлическим блеском и хрупких, или в виде неокристаллизованной массы, вкрапленной в другие породы, уд. в. 6,4 — 7,3; скуттерудит CoAs3 похож на предыдущий минерал, уд. в. =6,74; кобальтовый блеск, сернистомышьяковый К., CoAsS, красновато-белые с металлич. блеском кристаллы правильн. системы или неокристаллизованная вкрапленная масса; уд. в. =6,0 — 6,1, встречается в Швеции и Норвегии, в Закавказье;кобальта марганцевая руда — синевато-черная землистая масса (Тюринген), состоящая из закиси К., перекиси марганца и воды, СоО.МnО2.4H2О, всегда содержить медь (СuО заменяет часть СоО); эритрит или кобальтовые цветы, Co3(AsO4)2 8Н2О — водный мышьяковистый К., звездообразно или в пучки сгруппированные светло-красные одноклиномерные кристаллы; в Новой Каледонии в поверхностных отложениях встречаются руды К., не содержащие мышьяка или серы. Важнейшим источником для получения соединений К. служат руды, содержащие шпейсовый К. и К. блеск; в них находятся обыкновенно и другие сернистые и мышьяковистые металлы: висмут, медь, свинец, железо и никель; марганца в мышьяковистых рудах обыкновенно не содержится или только в малых количествах. Обработка подобных руд принадлежит к числу сложных и трудных металлургических операций. Если руда чиста, не содержит примеси посторонних каменистых пород, то ее удобно, по Велеру, обработать следующим образом: порошок руды смешивают с равным весом серы и тройным в. поташа, или двойным соды;нагревают смесь в гессенском тигле сначала слабо, а потом до сплавления; при этом все металлы превращаются в сернистые, а мышьяк в сульфосоль K3AsS4; сплав промывается водой для удаления K3AsS4, остаток обрабатывают разведенной серной кислотой с примесью азотной; отфильтрованный раствор содержит только сернокислые соли закисей К. и никеля и окиси железа. Далее следуют: осаждение содой, промывка осадка и растворение его в возможно малом количестве соляной кислоты; отмученный мел из такого раствора осаждает гидрат окиси железа; новое фильтрование и обработка фильтрата белильной известью, причем сначала осаждается черный, с оливково-зеленым оттенком, гидрат окиси К. Со2О3. ЗН2О, а затем, когда осажден почти весь К., начинает осаждаться гидрат окиси никеля, черный, красно-буроватый; этим путем удается получить, конечно, не без труда, окись К., несодержащую никеля. Но обыкновенно руда после отборки, измельчения и отмучивания подвергается обжиганию, причем сера и мышьяк выгорают до некоторой степени. Подвергая полученную массу плавлению с песком, плавиковым шпатом и углем, получают шлаки, содержащие железо, и шпейсу, или штейн, собирающуюся в расплавленном виде на дне вместилища, где производится операция; легче окисляющиеся металлы раньше переходят в шлаки, чем труднее окисляющиеся. На этом основании можно (Клейншмидт) получить сухим путем чистые препараты К.: возможно свободный от железа штейн смешивают с кварцевым песком и растворимым стеклом и нагревают в горне, вдувая воздух; образуется зеленоватосиний шлак и новый штейн; при новых таких же обработках этот штейн дает чисто синий шлак; наконец, шлак получается красновато-синий; синий шлак содержит закись К. в соединении с кремнеземом (см. ниже), а зеленовато-синий, кроме того, еще закись железа, и красновато-синий — закись никеля; сплавляя чисто-синий шлак с содой и чилийской селитрой и обрабатывая полученный сплав водой, получают в остатки чистую окись К. Со2О3 (она содержит малую примесь SiО2, от которой избавиться не трудно). Хорошо выжженная кобальтовая руда, под именем саффлора или цаффры, идет в продажу и употребляется для приготовления чистых препаратов К. Прежде всего саффлор растворяется в крепкой соляной кислоте, с прибавкой азотной, для окисления закиси железа и мышьяковистой кислоты, а затем подвергается ряду операций, имея в виду, что СаСО3 (подобно ВаСО3) осаждает FeAsO4 и Fe(OH)3, H2S в солянокислом растворе осаждает Сu, Bi, Pb, а в уксуснокислом растворе — Мn, что хлор, или белильная известь, в надлежащих условиях переводит прежде всего МnCl2 в МnO2, а затем посдедовательно осаждает Со2O3 и Ni2O3 (эти операции отчасти уже описаны выше). Самой трудной операцией оказывается отделение К. от никеля (два пути для этого даны выше, два указываются ниже). Имея чистую окись К., легко из нее получить металл, восстановляя водородом сначала в закись (при 125°), а затем до металла (при 190° — 200° по Муасану, при 320° и выше — по Мюллеру); при простом нагревании щавелево-кислого К. без доступа воздуха получается металлСоС2О4 = Со + 2СО2. Водород (Пелиго) при накаливании также действует на СоСl2; даже при нагревании с нашатырем из СоСl2 образуется металл (Г. Розе); если восстановление окиси водородом совершалось при возможно низкой температуре, то получается самовоспламеняющийся на воздухе порошок — пирофорный К. В виде королька К. получается удобнее всего путем сплавления в пламени гремучего газа в выдодбленном куске извести (Девилль). Белый, с красноватым отливом, металл, похожий на железо, но тверже его и сильнее, сопротивляется разрыву (почти вдвое — Девилль); ковок, если не содержить As и S; плавится немного легче железа — при 1500° (Пикте, Fe при 1600°); уд. вес 8,3 — 8,7. При обыкновенной температуре не изменяется на воздухе, при накаливании окисляется; разведенные серная и соляная кислоты медленно, азотная — быстро растворяют его, причем образуются соли закиси; К. может быть сделан пассивным . Порошкообразный К. при нагревании соединяется с галоидами, при накаливании разлагает водяной пар. К. дает хрупкие, железно-серого цвета сплавы с сурьмой и мышьяком, тягучие и ковкие с медью; тягучий, фиолетового цвета — с оловом; очень хрупкий, темно-желтый — с золотом (1 часть Аs и 17 ч. Со), ломкий — с железом и плавкий — с платиной; серебристобелая амальгама употребляется дантистами; по Флейтманну, 1/8% магния делает К. очень ковким, тягучим и способным к полировке. Сплавы К. и самый металл в практике имеют пока весьма малое применение; только в последнее время появились заводы (в Саксонии), вырабатывающие его; предметом торговли является собственно окись и другие соединения.

Как уже упомянуто, соли К. могут быть отнесены к двум типам, СоХ2 и СоХ3, закиси и окиси. Самое важное отличие их от солей железа состоит в том, что закисные соли постоянны и окисляются, переходят в соли окиси только в таких случаях, когда есть возможность образовать двойные соли. Следующее превращение происходит, если прибавить к водному раствору СоСl2 азотистокислого калия и какой-нибудь кислоты, например, уксусной — 2СоСl2+14KNO2+4C2H4O2=2K3Co(NO2)6+ +4KCl+4C2H3O2K+2NO+2H2O, осаждается желтый кристаллический осадок двойной соли, содержащий кристаллизационную воду 2K3Co(NO2)6.3Н2O, где азотистокислый К., очевидно, представляет соль окиси. Подобное же превращение имеет место для цианистого К.: при смешении растворов CoCl2 и цианистого калия получается красноватый осадок цианистого К. CoCl2+2KCN=Co(CN)2+KCl; этот осадок растворим в избытке реактива, потому что тогда образуется растворимая двойная соль K4Co(CN)6, отвечающая желтой соли; если раствор этой двойной соли кипятить при хорошем доступе воздуха, то он поглощает кислород 2K4Co(CN)6+H2O+O=2K3Co(CN)6+2KOH; это превращение без доступа воздуха совершается при выделении водорода 2K4Co(CN)6+2H2О=2K3Co(CN)6+2KOH+H2; получается новая двойная соль, кристаллизующаяся в виде светло-желтых кристаллов, изоморфная с солью Гмелина ; очевидно, и здесь закисный тип К. переходит в окисный. Попытки готовить простые соли типа окиси показали, что если они и могут быть получены, то весьма непостоянны Г. Маршалл получил (1891) синие кристаллические соли окиси К., пропуская гальванический ток через охлажденный концентрированный раствор солей закиси или, кроме того, еще аммониевых, или калиевых солей; платиновая чашка, в которой помещался раствор, служила анодом, а катод погружался в пористый сосуд, помещенный в жидкости; таким образом были получены Со2(SO4)3).18Н2O и квасцы аммониевые и калиевые, в виде октаэдров правильной системы. Соли эти чрезвычайно непрочны: выделяют кислород под водой и на воздухе, легко переходя в соли закиси (с HCl — хлор). Способность К. образовать малорастворимую двойную соль K3Co(NO2)6 (натриевая соль легко растворима) и хорошо растворимую K3Co(CN)6 дает два пути (Фишера-Штромейера и Либиха) для отделения его от никеля: 1) когда из раствора, содержащего СоСl2 и NiCl2, осаждается K3Co(NO2)6, то никель в виде соли закиси остается в растворе (при отсутствии кальция); промывая желтый осадок, получают соединение К., не содержащее никеля; 2) действуя бромом на щелочный раствор Co(CN)2 и Ni(CN)2 в избытке цианистого калия, при кипячении, получают в растворе К3Со(СN)6, а в осадке гидрат Ni2O3. Здесь, между прочим, выступает большая склонность окисляться для К., чем для никеля (1); последний если и окисляется до окиси (2), то эта неспособна образовать соответствующие соли. Гидрат закиси Со(ОН)2, розово-красный осадок, получается при кипячении со щелочью растворов обычных солей (при обыкнов. температуре едкие щелочи осаждают синие основные соли, которые при доступе воздуха сереют :гидрат закиси в них переходит до некоторой степени в гидрат окиси); прокаливая без доступа воздуха, получают оливковозеленый порошок закиси СоО, которая более или менее быстро способна растворяться в кислотах, образуя красные или розовые растворы солей закиси. Азотнокислый К. (При сплавлении эта соль разлагается: