Энциклопедический словарь (П)
Шрифт:
Ю. Beceлoвcкий.
Плиний Старший
Плиний Старший. — Под этим именем известен Гай П. Секунд (С. Plinius Secundus), знаменитый своею разнообразною ученостью римский писатель. Старшим он называется в отличие от своего племянника, П. Младшего . Родился в 23 г. по Р. Хр. в Комо (Comum), цветущей римской колонии в Верхней Италии (по тогдашнему — Цизальпинской Галлии). Образование получил, по-видимому, в Риме; но об этом не сообщают никаких сведений ни краткая его биография, написанная Светонием, ни письма его племянника, составляющие главный источник биографических данных о П. В юности он ревностно служил в коннице, участвуя в разных походах, между прочим против Хавков — германск, народа, жившего у Северного моря между реками Эмсом и Эльбой, и описанного им в начале XVI книги его «Естественной истории». Побывал он и на Дунае (XXXI, 19, 25), и в Бельгии (VII, 17, 76), где тогда был прокуратором римский всадник Корнелий Тацит, отец или дядя знаменитого историка. Продолжительное пребывание в заальпийских странах дало ему возможность собрать о них не мало сведений и написать большое сочинение о войнах римлян с германцами («Bellorum Germaniae lib. XX). послужившее главным источником Тациту для его „Германии“. Впоследствии он был прокуратором в Нарбонской Галлии и в Испании. Близость его к Веспасиану, с сыном которого, Титом, он вместе служил в Германии, выдвинула его на один из важнейших постов государственной службы: он был назначен начальником мизенского флота. Во время его пребывания в этой должности произошло в 79 г. по Р. Хр. известное извержение Везувия. Подъехав на судне слишком близко к месту катастрофы, чтобы лучше наблюдать грозное явление природы, он погиб жертвою своей любознательности. Подробности этого события изложены его племянником, П. Младшим, в длинном письме к Тациту (Epist. VI, 16). П. был человек необыкновенного трудолюбия. Не было такого места, которое бы он считал неудобным для ученых занятий; не было такого времени, которым бы он не воспользовался для того, чтобы читать и делать заметки. Он читал или ему читали в дороге, в бане, за обедом, после обеда, при чем отнималось время и у сна, насколько это было возможно, так как он считал потерянным всякий час, не посвященный умственным занятиям. Читались всякие книги, даже и плохие, так как, по мнению П., нет столь дурной книги, из которой нельзя было бы извлечь какойлибо пользы. Подробности об этом изумительном трудолюбии сообщает Плиний Младший, в одном из своих писем (Epist. Ill, 5), в котором перечисляет и ряд сочинений дяди: „De jaculatione equestri“ (0 кавалерийском метании), „De vita Pomponii Secundi“ (Биография Помпония Секунда), три книги риторических сочинений (Studiosi III), восемь книг грамматического содержания ( Dubii Sermonis», VIII), тридцать одна книга истории, начинавшейся с того пункта, где кончил свою историю Ауфидий Басс "А fine Aufidii Bassi XXXI), вышеупомянутое сочинение о Германии и, наконец, тридцать семь книг «Естественной Истории» («Naturalis Historiae» XXXVII). Кроме того после смерти его осталось сто шестьдесят книг, мельчайшего письма, с выписками или заметками,. какие он делал при чтении. Из всех сочинений П. дошла до нас только «Естественная История», представляющая собой энциклопедию всевозможных знаний, накопленвых древним миром о природе и ее произведениях. Тут перед нами развертывается все мироздание, как его понимали греческие и римские ученые. Прежде всего идут сведения астрономические и физические (2-я кн.), затем сведения о земли, ее географическом разделении и устройстве ее поверхности, с указанием народов, ее населяющих, городов и гаваней (3 — 6 кн.). Далее следует собственно естественная история, начинающаяся с животного царства и прежде всего с человека (8 — 11 кн.); в отделе о растительном царстве (12 — 32 кн.) говорится не только об уходе за деревьями, но и об употреблении растений с лечебною целью, а затем и о лечебных средствах, извлекаемых из царства животных. В остальных книгах ( 33 — 37) речь идет о неорганической природе и ее приспособлении к потребностям человека — о камнях и металлах, об извлечении лечебных средств из металлов, о красках для живописи и о самой живописи, о пользовании земляными породами для пластических произведений, кстати о художниках и их произведениях, об употреблении камней в искусстве и медицине и, наконец, о драгоценных камнях и о том, где их находят и как их обделывают. Сочинение это, по словам его автора (Praef., 17), потребовало от него прочтения приблизительно двух тысяч томов, из которых им было извлечено до двадцати тысяч заметок; П. прибавил к ним множество данных или неизвестных его предшественникам, или открытых впоследствии. Сочинение посвящено и передано в 77 г. по Р. Хр. Титу и состояло первоначально из 36 книг, к которым после смерти автора была прибавлена еще книга, заключающая в себе перечень содержания и указание источников для каждой книги. Этою книгой в изданиях и начинается сочинение П.. Значение труда П. в римской литературе огромно. Оно долго служило источником, из которого черпались сведения о мире и делались извлечения для составления руководств по разным предметам (географии, медицине и др.). Как много оно читалось не только в древности, но и в средние века, видно из того, что оно дошло до нас почти в двухстах рукописях. Особенная важность его для нашего времени вытекает из того, что огромная масса сочинений, которыми пользовался автор, теперь потеряна.
В. Модестов.
Плиний Младший
Плиний Младший, — Так обыкновенно называется Г. Плиний Цецилий Секунд (С. Plinius Caecilius Secundus), племянник, по матери, П. Старшего, современник и друг Тацита, один из важнейших римских прозаиков. Он родился в 61 — 62 г. по Р. Хр. и происходил из гор. Комо. Рано лишившись отца, он был усыновлен своим дядей. Получил риторическое образование в школе Квинтилиана: другим его учителем в красноречии был Никита Жрец (Nicetes Sacerdos), также один из известных риторов в Риме того времени. Его ораторская деятельность на форуме началась, по его собственным словам (Epist., V, 8), на девятнадцатом году, и рано обратила на себя внимание. Живым образцом для него в красноречии служил Тацит (Epist., VII, 20), выступивший на ораторскую сцену несколькими годами раньше. На процессы, в которых он пользовался успехом, он указывает в своих письмах. Эти письма вообще представляют превосходный материал для его биографии, дополняемой еще четырьмя надписями, указывающими на пройденные им государств. должности. Так как преддверием к этим должностям была служба в армии, то он, после первых успехов на форуме, отправился в Сирию, где вступил в армию в качестве военного трибуна. По возвращении оттуда, он в 89 г. был квестором, в 92 г. народным трибуном, в 93 г. претором; в 100 г. консулом. Три первых почетных должности были им получены при Домициане, а последняя и высшая — при Траяне. Он кончил службу в качестве легата (наместника) в Вифинии: умер или там же, или вскоре по возвращении оттуда, в Риме; последние данные его биографии относятся к 113 г. Данные эти собраны и расположены в хронологическом порядке еще Массоном, в его «С. Plinii Secundi.. Vita» (Амстердам, 1709); важное дополнение к этому соч. представляет статья Моммзена: «Zur Lebensgeschichte des jungeren Plinius» (в журн. «Hermes», 1868). Литературная деятельность П. Младшего была разнообразна и отличалась плодовитостью. Он был прежде всего оратор и поэт, готов был взяться и за историю, в видах более верного увековечения своего имени (Epist., v, 8), хотя и не мог сам выбрать сюжета для повествования. Главным продуктом его литературной деятельности были письма, которые он писал в огромном количестве, прямо в видах обнародования их впоследствии. Из многочисленных речей его, произнесенных по делам гражданским и уголовным, до нас не дошло ни одной. Некоторые из них относились к важным случаям и имели выдающийся успех. Такова, напр., была речь, которую он произнес перед сенатом в 93 г., поддерживая обвинение испанцами Бебия Массы, бывшего прокуратора Бетической Испании, удручавшего провинцию тяжкими вымогательствами. Процесс этот был громким событием того времени (разгара Домициановой тирании) и П., главный герой его, просил Тацита (Epist., VII, 33) рассказать о нем в своих «истоpиях». Историческое значение имела также его речь в процессе проконсула Африки, Мария Приска, на вымогательства которого провинциалы жаловались сенату, Здесь рядом с П. действовал, также в качестве назначенного сенатом адвоката, и Тацит (99 — 100). Как эти речи, так и другие были Плинием в свое время тщательно отделаны на письме и в этом виде изданы. Единственным сохранившимся памятником красноречия его является «Похвальное слово Траяну» («Panegyricus ad Trajanum»), сказанное в благодарность императору за доставление ему консульства (100 г.), быть может самое слабое из всех ораторских произведений П., хотя оно и служило впоследствии образцом для многих речей подобного рода, между прочим — Ломоносову и Карамзину. До крайности напыщенный тон, искусственный пафос, многословие, скудость содержания, безмерная лесть — таковы характеристические черты этого панегирика. Он имеет мало общего с судебным красноречием, в котором, собственно, и проявился во всей своей полноте ораторский талант П.; но напыщенность и расплывчатость, по-видимому, была свойственна вообще речам П., как это видно из его самозащиты против порицателей в письмах к друзьям (IX, 26; VII, 12; 1, 20, VI, 2 и др.) и из отзыва Макробия (Saturn., V, 1, 7) о характере его красноречия — «жирном и цветистом» (pingue et floridum). Сам П. думал, что он следовал не кому другому, как Демосфену (I, 2; VII, 80; IX, 26). Как бы то ни было, речи П. были выдающеюся стороною его литературной деятельности и поставили его в число важнейших представителей литературы Траянова века. Как поэт, он не играет в этой литературе заметной роли, хотя писал много стихотворений всякого рода. Он пробовал свои силы и в трагедии, и в эпосе, и в элегии, но больше всего упражнялся в легкой лирической поэзии и, между прочим, в стихотворениях несколько резвого характера, извиняя себя тем, что и до него многие очень важные и серьезные люди позволяли себе писать вещи не совсем скромного свойства (IV, 14). В одном из своих писем (V, 3) он приводит длинный ряд таких серьезных писателей — Цицерона, М. Брута, Сенеку, Вергилия, Энния и др. Из этих легких лирических стихотворений, носивших обыкновенное название гендекасиллабических (11-сложных), П. составил отдельную книгу, которую издал. Некоторые из них, по его словам (VII, 4), не только читались и списывались, но и распевались под звуки то цитры, то лиры, и не только римлянами, но и греками, выучившимися будто бы из любви к ним по-латыни. Ясно, что автор был довольно высокого мнения о своем поэтическом таланте, хотя единственные 13 стихов (гекзаметров), дошедшие до нас в его письме к Понтию (VII, 4), не свидетельствуют о выдающемся даровании. Сохранились в полноте «Письма» П., по которым мы всего лучше можем судить о нем как о писателе и человеке. Мы имеем два сборника писем П. : один — в девяти книгах, в которых помещены 247 писем к друзьям; другой, состоящий из одной книги и содержащий его переписку с Траяном (122 письма). Первый сборник был составлен самим автором писем; другой появился уже после его смерти и принадлежит неизвестно кому. Письма П. к друзьям представляют очень богатый материал для знакомства с жизнью и взаимными отношениями рим. общества конца I и начала II в. по Р. Хр. Тут перед нами проходит вся культурная обстановка эпохи, с живыми людьми, их нравами, мыслями, взглядами, интересами. Благодаря тому, что автор писем — человек, больше всего преданный литературе, с особенною рельефностью рисуются литературные отношения и выступает на сцену литературная жизнь того времени. Среди множества корреспондентов (113), к которым адресованы письма, наибольший интерес возбуждает возвышенная и строгая фигура Тацита, вполне отвечающая тому представлению, какое внушает великий историк при чтении его «историй» и «Летописи». Больше всего в своих письмах автор рисует самого себя, сообщая о своих занятиях, образе жизни, литературных сношениях, взглядах, успехах, заботе о славе своего имени в потомстве, помощи бедным собратьям по литературе, издержках на общественные постройки, хлопотах по приисканию учителей для школы в родном городе, защите на суде правого дела, обвинению вредного для общества человека. Тщеславие, которое всюду выглядывает сквозь строки писем — одна из самых видных черт характера П. Письма П., очень интересные и, как исторический материал, драгоценные, изданы в хронологическом порядке, как это было доказано еще в начале прошлого столетия Тильмоном («Histoire des empereurs») и подтверждено Моммзеном («Hermes», 1868), хотя П., в первом письме 1-й книги, по какому-то странному кокетству, уверяет, что он собрал письма, не соблюдая хронологического порядка, а помещая их как они подвертывались под руку. Что касается до сборника переписки П. с Траяном, обыкновенно в изданиях писем П. составляющего 10-ую книгу (что неправильно), то в этих, обыкновенно коротких письмах, мы имеем образчик официальной переписки между императором и его наместником. Переписка эта относится ко времени пропреторства П. в Вифинии (111 — 112 или 112 — 113). Особенно интересны два письма (96 и 97), где речь идет о христианах, тогда уже, по словам П., размножившихся в провинции до того, что языческие храмы почти опустели. Наместник императора хотел бы иметь инструкцию, как ему действовать на будущее время, и сообщает, что он до тех пор упорствовавших в исповедании своей веры, если они не были римскими гражданами, казнил, римских граждан отсылал в Рим, а отрекавшихся от христианства и соглашавшихся, в числе других обрядов языческого культа, исполнить обряд поклонения изображению императора, отпускал на свободу. Траян, отвечая ему, одобряет поведение своего легата, но приказывает не разыскивать последователей новой религии, не придавать значения безымянным доносам, а наказывать только лиц, явно принадлежащих к секте. Важность предмета этих писем не раз заставляла поднимать вопрос об их подлинности, тем более уместный, что не сохранилось ни одной из рукописей, в которых дошла до эпохи Возрождения переписка П. с Траяном ( издано было сначала 81 письмо, в 1503 г., Авантием и Бероальдом, а вскоре затем и вся переписка. Альдом, в Венеция, в 1508 г., по другой рукописи). Впрочем, серьезных возражений против подлинности переписки как вообще, так и в частности писем о христианах не имеется, и в настоящее время подлинность эта почти вовсе не подвергается сомнению. Вопросом этим в последнее время особенно занимались: Гастон Буасье («De l'аuthenticite de la lettre de Pline au sujet de Chretiens», в "Rev. Arch. ", 1876), Вильде («De Plinii Cecilii Junioris et imperatoris Trajani epistolis mutuis», Лейден, 1889) и Apнольд («Studien zur Geschichte der Plinianischen Christenverfolgung», Кенигсб., 1887). Отдельное издание переписки П. с Траяном сделано с большою тщательностью Hardy, в Лондоне (1889). Плиний, без всякого сомнения, принадлежит к выдающимся представителям римской литературы. Он получил хорошее образование в лучшей школе своего времени — в школе Квинтилиана. Он тщательно изучил Цицерона и других представителей литературы золотого века; на его произведениях лежит печать утонченного образования; он ревностно заботился о тщательной отделке своих произведений, об изяществе формы. Но мысль его ни где не обладает глубиною, выражение — силою; B общем, его произведения производят впечатление чего-то поверхностного, лишенного серьезного содержания и оригинальности. У автора этих писем (в ревностном писании которых само собою бросается в глаза подражание Цицерону) доброе сердце, желание быть со всеми в приятных отношениях; его литературная критика почти не знает порицания; вообще он отзывается о людях не иначе, как с хорошей стороны, а если о ком говорит не сочувственно, то не называет его имени. Но это добросердечие не искупает собою недостатка творческой силы и твердости убеждений, с какими так ярко выступают пред нами Тацит и Ювенал, современники П., составляющие вместе с ним, но в гораздо большей, чем он степени, украшение литературы Траянова века. Лучшее издание сочинений П. Младшего принадлежит Кейлю (Лпц., 1886). В русской литературе есть след. труды, относящиеся к П. : Зедергольм, «П. Младший» ("Пропил. ", V); Модестов, «Об отношениях П. к Тациту» (2-я глава книги о Таците); Опацкий, «П. Младший, литературный деятель времен Нервы и Траяна» (Варшава, 1878); Гвоздев, «Образованность и литературные нравы в римском обществе времен П. Младшего» ("Ж. М. Н. Пр. ", 1873); его же, "Дачная обстановка и образ дачной жизни знатного и богатого римлянина в первом столетии по Р. Хр. " (четыре письма П. Младшего в русском перев., Казань, 1888); Касицын, «П. Младший» («Филол. Обозрение», III, 1893).
В. Модестов.
Пловдив
Пловдив, иначе Филиппополь (болгарский Пловдив, Пловдиов, прежде Плавдинград, т. е. город св. Павла; турецк. Фи(е)либе, латинск. Philippopolis, немецк. Philippopel, Filibeh) — гл. г. Пловдивского округа в Восточной Румелии (в Болгарии), на р. Марице, которая отсюда становится судоходною, и на жел. дор. линиях из Константинополя и Адрианополя на Саламбе-Беллова. П. расположен в прекрасной, плодородной местности, где проходят пути на Константинополь из внутренней Болгарии и Валахии. Местопребывание православного епископа; много православных церквей, около 20 мечетей, музей и лицей греческого общества, болгарская мужская гимназия, содержавшаяся еще до присоединения Восточной Румелии к Болгарскому княжеству на средства болгарского правительства; каравансараи, бани и другие общественные здания; интересные памятники древности; фабрики шелковых материй, сукон и хлопчатобумажных тканей; кожи и табака; оживленная торговля. Около 50000 жителей; из них около половины болгар, около 1/4 турок. 1/6 греков, почти столько же цыган, остальные — испанские евреи и армяне. В окрестностях П. (в том числе и на возвышенности Бунарджик, с которой открывается прекрасный вид, растут в большом изобилии рис, виноград, шелковичное дерево и всякие овощи. П. — древний FilippopoliV, укрепленный и значительный город древней Фракии, построенный Филиппом II Македонским на месте прежде бывшего здесь г. Эвмолпиады (EumolpiaV, Eumolpias), на трех вершинной горе, от которой он в римское время получил название Трехгорного (Tirimontium). К жителям этого Филиппова города св. апостол Павел обращался со своим «Посланием к Филиппеом» (почему и город стали называть Павловым городом), В турецкие руки П. попал в 1360 г. В 1818 г. П. почти совершенно был разрушен землетрясением, но, благодаря торговле и промышленности, довольно скоро достиг прежнего цветущего состояния; в 1846 г. снова значительно пострадал от большого пожара. После освобождения Болгарии П. вместе со всею Восточной Румелией вышел из под непосредственной власти турок и подчинено ведению болгарского князя или восточно-румелийского ген. губернатора. В это время болгарское правительство, в целях противодействия греческому влиянию и для возбуждения национального самосознания в болгарском населении этих мест, устроило в довольно широких размерах пропаганду болгарского языка (и влияния) в школах П. и всей восточной Румелии, чем в известной степени и подготовляло присоединение этого генералгубернаторства к Болгарскому княжеству. Плотва, плотица, сорога (Leuciscus rutilus) — рыба из семейства карповых (Cyprinidae). От ближайших к ней наших рыб плотва отличается незазубренными и расположенными с каждой стороны в один ряд глоточными зубами (по 5 — 6 с каждой стороны), относительно крупной чешуей (40 — 45 чешуй в боковой линии), ртом на конце морды и положением начала спинного плавника над основаниями брюшных. Спина черноватая, с голубым или зеленым отливом, бока и брюхо серебристые, спинной и хвостовой плавники зеленовато-серые с красноватым оттенком, грудные желтоватые, брюшные и заднепроходный красные, радужная оболочка желтая с красным пятном; попадаются также экземпляры с глазами и плавниками желтого цвета, с золотистой чешуей, с красноватым оттенком на боках и спине. От собственно П., которую можно считать пресноводной рыбою, отличают две разновидности: тарань (в Азовском и Черном море и их реках) и воблу (в Каспийском море и низовьях его рек). Обыкновенно длина плотвы около 20 см., реже до 30 см., но попадаются местами экземпляры до 50 см. и более и весом до 1 1/2 кг. П. — самая обыкновенная и многочисленная из наших пресноводных рыб. Область распространения П. обнимает почти всю Европу (на Ю до Пиренеев и Альп) и большую часть Сибири. П. живет почти исключительно в пресной воде (кроме разновидностей ее тарани и воблы) и отчасти в солоноватой (Балтийское море) питается частью водорослями, частью ракообразными моллюсками, насекомыми и т. д. Время нереста зависит в значительной степени от погоды: в средней России он наступает обыкновенно в конце апреля или начале мая; за неделю или две до него рыба получает брачный наряд в виде бугорков, на чешуе сначала беловатых, потом темнеющих и твердеющих. Нерест происходить обыкновенно весьма шумно, рыба в это время собирается густыми стаями, в которых замечается резкое численное преобладание самок. Число икринок у самки средней величины приблизительно 80000 — 100000, диаметр 1 мм. Нерестится П. в травянистых местах или покрытых крупным песком. Молодь выклевывается через 1 — 2 недели, обыкновенно же через 10 — 12 дней. Зимою П. малоподвижна и скопляется в ямах часто значительными массами. П. представляет одну из наименее ценных рыб и потому промысловое значение ее вообще невелико, за исключением ее разновидностей воблы и тарани, служащих у нас на Ю предметом громадного промысла. Некоторое значение П. имеет также как пища для других, более ценных рыб и как наживка для ловли их. Главными орудиями лова П. служат невода, мережи, морды и т. д.
И. Кн.
Плотин
Плотин (204 — 269) — главный представитель новоплатонизма, родом из Ликополя в Египте, учился в Александрии у Аммония Саккаса, считающегося основателем новоплатонической философии. Переселившись в Италию (ок. 241 г ), П. становится известным учителем в Риме, потом живет в Кампании, где задумывает основать философски монастырь, при поддержки имп. Галлиена, но это предприятие не удается. Все элементы философии П. находятся у Платона, и Аристотеля (отчасти также у новопифагорейцев и стоиков), но П. свел эти элементы в одно грандиозное и стройное мировоззрение, которое, с позднейшим дополнением Прокла , составляет достойное завершение всей древней философии. Свое учение П. изложил в отдельных трактатах (числом 54), которые собрал его ученик Порфирий, разделивший их на 6 групп, по 9 трактатов в каждой (эннеады). Совершенное Первоначало или Божество понимается П. не только как сверхчувственное, но и как сверхмыслимое, неопределяемое для разума и невыразимое для слова, неизреченное (arrhton). Откуда же мы о нем знаем? П. указывает два пути: отрицательный и положительный. Ища подлинно божественного смутным сначала стремлением души, мы перебираем всякие предметы, понятия и определения и находим, что все это не то, чего мы ищем; наш ум ничем не удовлетворяется, ни на чем не может остановиться; отсюда логическое заключение, что искомое находится выше или по ту сторону (epekeina) всякого определения, мысли и бытия; оно есть сверхсущее (uperousion), и мы логически истинно познаем его, когда отрицаем от него всякое понятие. Но в нас самих есть способность подниматься выше ума, или выступать из всякой определенности. В таком умоисступлении или экстазе (ekstasiV) мы действительно касаемся божества, имеем общение с ним или положительное знание о нем. Благодаря этому мы понимаем, что необходимое отрицание у него всяких определений выражает не отсутствие в нем всего, а лишь превосходство его над всем. Оно понимается, таким образом, как нераздельное единство всего положительного или совершенное блого. В понятии этого Единого (to en) или абсолютного Блага (to agaJon) уже содержится представление о нисходящем порядке всего существующего. Совершенное единство не может быть ограничением; абсолютное благо не может быть исключительным или замкнутым в себе. Оно необходимо есть избыток, изобилие или выступление из себя. Если для ограниченного существа человеческого выступление из себя к Богу (экстаз) есть возвышение над своею данною ограниченностью, то для Божества, обладающего бесконечным совершенством, как вечно данным, или пребывающим, выступление из себя может быть, наоборот, только нисхождением. Самый способ этого нисхождения выражается у П. лишь с помощью образов, при чем его мысль заинтересована собственно тем, чтобы оградить Единое от всякого представления об изменении или умалении его абсолютного достоинства. Как источник заполняет реки, сам ничего не теряя, как солнце освещает темную атмосферу, нисколько не потемняясь само, как цветок испускает свой аромат, не становясь от этого безуханным, так Единое изливается или излучается вне себя от избытка или изобилия своей совершенной полноты, неизменно пребывая в себе. Первое истечение, или излияние (эманация), или излучение (радиация) Единого есть у м (NouV), начальная двоица (h arcikhduaV), т. е. первое различение в Едином мысли (nohsiV) и бытия (on , ousia) или его саморазличение на мыслящего и мыслимого (nohton). Мысля о Едином, ум определяет его как большее мысли или как сущее, различая себя от него, ум полагает его как пребывающее (atasiV), а себя — как внутреннее или чисто мысленное движение (cinhsiV), предполагает его как то же самое или тожество (tautothV), а себя — как его другое (eterothV). Таким образом 10 аристотелевых категорий сводятся у П. к 5 основным, имеющим применение и в умопостигаемой области. Действием ума нераздельная полнота Единого расчленяется здесь на множественность идей, образующих мысленный мир (kosmoV nohtoV). Эти идеи не суть внешние предметы, созерцаемые Умом, а его собственный вечные состояния или положения, его мысли о Едином во множественности или числе. Таким образом через идеи. Ум вечно обращается к Единому, и сам он в действительности, и есть лишь это обращение (epistrojh).За этим первым кругом зманации, где Божество или Единое чрез Ум различается в себе и обращается на себя мысленно или идеально, следует его второе или реальное различение и обращение на себя, определяемое живым движением Души (yuch). Душа не мыслит уже непосредственно Единое как свою внутреннюю предметность, а стремится к Единому или желает его как чего-то действительно от ее различного, к чему она сама относится не как мыслимое только, но и реальное начало «другого» (Jateron). Единое, ум и душу П. обозначает как «три начальные ипостаси» (treiV arcikai upostaseiV), из которых объясняется все положительное содержание вселенной. Душа есть вторая, существенная «двоица» — начало реальной множественности. В ней самой П. различает две основные стороны — высшую и низшую душу: последнюю он называет природой (jusiV). Высшая душа обращена к неподвижному созерцанию Единого и есть собственно лишь живой и чувствующий субъект ума. Низшая душа обращена к материи или не сущему, к беспредельной возможности бытия. Как ум мысленно расчленяется на множественность идей, образующих мир умопостигаемый, так Душа разрождается во множестве душ, наполняющих мир реальный. Высшая душа рождает богов и бесплотных звездных (астральных) духов, низшая душа или природа размножается, в демонских, человеческих, животных и растительных душах, сгущая для них «небытие» материи в соответствующие тела, подлежащие обманчивой чувственности. Как свет и тепло по мере удаления от своего источника ослабевают, и наконец, исчезают в совершенном мраке и холоде, так эманации божественного света и тепла — чрез ум и душу — постепенно ослабевают в природе, пока не доходят до полного отсутствия или лишения (sterhsiV) истины и блага в материи, которая есть, следовательно, не сущее и зло. Но если материя или субстрат видимого мира имеет такой чисто отрицательный характер, то форма этого мира взята душою из высшего идеального космоса; с этой стороны и чувственный наш мир разумен и прекрасен. Красота есть проникновение чувственного предмета его идеальным смыслом, есть ощутимость идеи. Нравственная задача состоит в постепенном возвращении души от материального или плотского чрез чувственное к идеальному или умопостигаемому, а от него к божественному — порядок прямо обратный нисхождению Божества во вселенной. В полемике П. против гностиков он настаивает на постепенности возвращения души к Богу и на нравственных условиях этого процесса. «Без истинной добродетели, говорит он, Бог есть пустое слово». Признавая аскетическую и практическую нравственность основным условием обожествления, П. самый путь к этой цели определяет более с теоретической, эстетической и мистической сторон. Первый шаг к возвышению над чувственностью есть бескорыстное отношение к самой этой чувственности, как к предмету познания, а не вожделения; второй шаг есть отвлеченное мышление (напр. арифметическое, или геометрическое); более высокий подъем дается, затем, любовью к прекрасному ради ощущаемой в нем идеи (платонический эрос); еще выше поднимает нас чистое умозрение (диалектика в платоновом смысле); последний шаг есть восхищение или экстаз, в котором наш дух становится простым и единым как Божество и, наконец, совпадает и сливается с ним. Так как высшая жизненная задача исчерпывается здесь возвращением единичной души к Богу, то в этом воззрении нет места для общественных, политических и исторических задач: все дело происходить между отдельным лицом и «неизреченным» абсолютом. Философия П. представляет собою завершение древнего умственного мира как с положительной, так и с отрицательной стороны. Древний мир здесь следует принимать в широком смысле, так как эллинизованный египтянин П. вобрал в свое учение не классические только, но и восточные духовные стихии. И в этом последнем слове всего образованного язычества сказалась его общая граница с полною ясностью. Весь идеал позади человека. Абсолютное нисходить и изливается
Литература. Кроме общих сочинений об александрийской философии и новоплатонизме, собственно о П. — Kirchner, "Die Philos. des Plot. ". (Галле, 1854); Н. v Kleist, «Plotinische Studien»(Гeйдeльбepг, 1883); Volkmann, «Die Hohe der antik. Aesthetik, oder Plot's Abhandlung v. Schonen» (Штетт., 1860); Brenning, «Die Lehre vom Schonen bei Plot.» (Геттинг., 1864); Vitringa, «De egregio, quod in rebus corporeis constituit Plotinus, pulchri principio» (Амстерд., 1864); M. Владиславлева «Философия П.» (СП б. 1868).
Вл.С.
Плотина
Плотина — искусственная преграда для воды. Поперек рек и речек П. устраиваются с целью поднять уровень воды и образовать искусственный водопад, которым пользуются как механическою силою, или же чтобы сделать мелкие реки судоходными и распространить судоходство и сплав далее вверх по течению реки. Ручьи, балки, овраги и ложбины заграждаются П. для задержания в них дождевых и снеговых вод, образующих пруды и резервуары, запасами которых пользуются в сухое время года для орошения полей, для водопоя и других потребностей в домашнем хозяйстве или же для водоснабжения населенных мест, для питания судоходных каналов, а также для пропусков воды в реки при недостаточной глубине их для судоходства (р. Мета, Верхняя Волга и др.). П. вдоль рек возводятся для направления течения соответственно потребностям судоходства, а по берегам рек, озер и морей — для предохранения от наводнений и для предупреждения вторжения морских вод во внутрь страны. Искусство возведения П. известно уже с глубокой древности. О водоподъемных плотинах упоминает Геродот. Абулфеда сообщает о П., построенной персами для отвода воды от города Тостара. Шах-Аббас соорудил близ Катана каменную плотину длиною 36 м., высотою 16 м. и толщиною 10 м., снабженную у подошвы каналом для пропуска воды. Наконец, в древние времена строились также весьма большие П. для ограждения местностей от наводнений, напр. арабами во II ст. по Р. Хр. Подобные же работы, по рассказу Абулфеды, предприняты были Александром Македонским для предупреждения разлива озера Кадис, близ сирийского города Эмесы. П., преграждающие течение реки, производят подпор воды, который распространяется на известном протяжении вверх по течению. Водоподъемные П. разделяются на глухие, устроенные в виде сплошной массы; вовсе не пропускающие воды, водосливные, допускающие проток высокой весенней воды через гребень или водослив П., и разборчатые, со съемными затворами, которые совершенно удаляются перед весенними разливами или большими паводками, оставляя почти все русло реки открытым для свободного прохода воды, льда или судов и леcныx гонок. Иногда разборчатые П. устраиваются самодействующими, т. е. сами открываются при возвышении уровня воды до известного предела и сами закрываются при его понижении. Часто строятся смешанные П., состоящие из глухих и разборчатых частей, расположенных или одна возле другой, или так, что нижняя часть П. глухая, а верхняя разборчатая. Кроме того, в П. устраиваются особые отверстия для пропуска судов и лесных плотов, наз. шлюзами и полу шлюзами, а также водосливы и водоспуски для пропуска излишней воды. П. в разных странах имеют местные названия, которые отчасти указывают на тип устройства. У нас на Вышневолоцкой водной системе они называются бейшлотами, в Индии (Мадрас) аникутами, в Египте барражами (франц. Barrage), земляные П. у нас в запад. крае и на юге называются греблями. В Германии, Франции и Англии для механического вододействия часто употребляются водосливные П.; в России же водосливные П. встречаются редко и наиболее распространены створчатые. Причина этого заключается, во-первых, в сильном ледоходе в наших реках, при котором прочное устройство водосливных П. вообще трудно исполнимо, а во-вторых, в небольшой вообще высоте подъема воды, достигаемой глухими П. (редко выше 3 м.). Створчатые же П. поднимают воду на значительную высоту и образуют за собою весьма обширные пруды, вмещающие большой запас воды. В местах густонаселенных, где земля имеет большую ценность, образование подобных прудов, затопляющих окрестные угодья, было бы весьма убыточно. Так, напр., пруд, образуемый створчатыми П. на pp. Сестре и Черной, при Сестрорецком оружейном заводе, имеет до 12 кв. в. поверхности; на Уральских горных заводах, где во многих местах устроены наиболее обширные в России заводские П., площади прудов занимают от 10 до 30 кв. в., но есть пруды, которых площадь простирается до 60 кв. в. (напр. Черноисточинский, Кыштымский). Самые небольшие, обыкновенные мельничные пруды все-таки занимают 10, 20 и 30 дес. земли. Створчатые П. представляют еще то преимущество для механического вододействия, что посредством затворов водоспуска, называемых щитами, заставками, вешками (когда они сколочены из досок) и шандорами (когда они состоят из горизонтально укладываемых брусьев), можно регулировать воду, поднимаемую П., и держать ее уровень на определенной высоте, что весьма важно для правильного действия некоторых гидравлических приемников. Всякая П. своею постоянною частью образует порог, который возвышаясь над дном реки поперек ее русла, стесняет течете. Вследствие этого перед П. и ниже ее образуются сильные водовороты, действующие разрушительно на дно реки и на те части сооружения в отверстиях П., около которых совершается перепад воды, почему части эти должны быть устроены особенно прочно. Бока выпускных отверстий створчатых П. образуются так назыв. береговыми устоями, а самые отверстия, по ширине, разделяются на несколько частей промежуточными опорами или быками и щитовыми стойками. Дно отверст., по которому движется вода, называется флютбетом. Флютбет образуют понурный, водобойный и сливной полы, из которых первый предохраняет сооружение от водоворотов, защищая основание П. от давления подпруженной воды, второй принимает на себя удары перепадающей воды, а третий предназначается для ослабления действия водоворотов, образующихся за П. у ее подошвы. В малых П. понурный пол образуют иногда земляною отсыпью к порогу выпускного отверстия со стороны пруда, которую называют отмелью или отмелом. Каждая П., — будет ли она по материалу каменная, деревянная или земляная, или составленная из соединения различных материалов, а по роду своему водосливная или разборчатая — должна поднять воду и поддерживать уровень ее на определенной высоте, пропускать без вреда для выпускного отверстия, самой плотины и находящихся возле ее сооружений назначенное количество воды для действия гидравлических приемников, а также излишнюю воду, как при нормальном состоянии реки, так в во время самых высоких паводков, а иногда и идущий по реке лед; в случае судоходства или сплава она должна иметь приспособления для пропуска судов и плотов. При этом П. и все ее части должны иметь надлежащую прочность и устойчивость, чтобы давлением и движением воды, а иногда и льда П. не могла быть ни сдвинута с места, ни опрокинута, ни подмыта и ни прорвана ни в какой части. Главная задача в строительном отношении, при возведении П., заключающаяся в том, чтобы по возможности совершеннее прервать течете реки, представляет весьма сложное дело и требует от строителя не только знаний и опытности, но многих местных наблюдений и соображений, особенно если приток воды в реки значителен и подвержен большим колебаниям, а грунт русла слабый. Прорыв плотины иногда сопровождается большими бедствиями, вследствие сноса строений и даже разрушения целых селений, гибели людей и пр. (напр. разрушение Джонстоунской П. в Сев. Америке в 1887 г., Бузейской во Франции в 1892 г.; при последней катастрофе этого рода, в конце 1897 г., вследствие прорыва плотины С.-Кристин, близ Люшона во Франции, была разрушена целая деревня Монтобан. Земляные П., не смотря на все указанные опытом способы их уплотнения, могут быть пригодны для поднятия за ними воды на высоту не более 12 — 14 м. Для обеспечения непроницаемости земляных П., в Америке в последнее время стали строить их с бетонным ядром, иногда же в теле П. до высоты наибольшего подпорного горизонта закладывается каменная стенка. Обыкновенно же, для предупреждения просачивания, в ядро П. закладывается слой глины. На наружной части П. чистой глины нельзя употреблять; лучшим материалом для земляных П. считается песчано-глинистая земля. Толщина П. зависит от напора на нее воды, но во всяком случае должна быть не менее 4 м. Откосы земляных П. делаются довольно пологими. Внутренний откос должен быть не менее полуторного, а если можно ожидать обвалов, то делают его положе, доводя до тройного. Наружный откос, в зависимости от рода грунта, от полуторного до двойного. Для предупреждения разрушения откосов от ударов волн или от мороза, их дернуют или мостят на мхе, а при большой высоте откоса его укрепляют сухою каменною кладкою. Каменные П. представляют сооружения из каменных стен, промежутки между которыми заполняются землею; встречаются на французских каналах. Каменные П. делаются обыкновенно толщиною в половину высоты, а потому толщина их, при высоте напора от 10 до 20 м., доходит до 12 м. При большой высоте П. уширяют к основанию, придавая наклон наружной и внутренней поверхностям стены, по кривой, определяемой расчетом. Наиболее замечательною из каменных плотин, построенных в недавнее время, считается Нильский барраж, расположенный в 12 англ. милях ниже Каира, в пункте разделения Нила на 2 рукава — Розеттский и Дамиеттский. Сооружение это начато в 1843 г. Мегметом-Али, по проекту французского инженера Мужеля, который и руководил работами до 1850 г. После смерти Мегмета-Али работы были приостановлены и возобновились лишь в 1882 г., под руководством английского гидротехника инженера Монкрифа. Нильский барраж состоит из двух П., переброшенных через начало Розеттского и Дамиеттского рукавов и соединенных каменной набережной. По наружному виду, барраж представляет гигантский каменный мост, состоящий из множества узких пролетов. Розеттская плотина имеет в длину 1437 фт" а Дамиеттская 1709 фт. Египтяне называют барраж «Мостом благословений», так как он значительно расширил площадь орошения в тот период, когда в нем особенно нуждается Нижний Египет. Успех нильского барража побудил египетское правительство выработать проект второй, более грандиозной П. на этой же реке, у Асуана, длиною 18 км. и высотою 23 м. от дна реки, для накопления около миллиарда куб. м. воды. К работам предполагается приступить в скором времени. Деревянные П. состоят из флютбета, береговых устоев и быков, которые в России всегда устраиваются из ряжей, т. е. бревенчатых ящиков, заполняемых камнем. Для предупреждения просачивания воды поперек деревянной П., впереди понурного пола, под затворами и в конце водобойного и сливного полов забиваются сплошные стенки из шпунтовых свай. В случае твердого грунта, не допускающего забивки свай, нижние венцы ряжевых стен прикрепляются к скале болтами, с помощью выдолбленных в камне гнезд. Промежутки между венцами ряжевой нарубки проконопачиваются и стены обшиваются досками для предохранения от действия сырости. На устоях и быках, поперек всей П., устраивается мост, с которого можно управлять механизмами для подъема затворов. Последние состоят из стоек, пространство между которыми запирается щитами или шандорами. Подъемные механизмы состоят из горизонтального вала, на который навиваются цепи от затворов. П. с постоянными частями в виде устоев и быков, даже по открывании всех затворов, все же значительно стесняют живое сечение реки, так что на некоторых реках, промежутки эти должны оказаться недостаточными для пропуска полного количества весенних вод, что может повлечь за собою значительный подъем воды, затопление окружающей местности и разрушение самой П. В таких условиях прибегают к системам разборчатых П., которые дают возможность открыть все отверстие между устоями. Существует много различных устройств этого рода П., в которых устранены постоянные промежуточные быки. В П. Поаре временными опорами служат металлические фермы; устанавливаемые поперек всей реки по направлению течения. Фермы связаны поперечными связями, образующими мостик. В этот мостик упираются почти вертикальные шандоры или спицы (деревянные или металлические), которые нижними концами упираются в порог, вделанный в флютбет. Плотно между собою соприкасаясь спицы образуют род стены, подпирающей воду. Помощью соответственных механизмов такую П. можно быстро открыть, удалив спицы и разобрав связь между фермами, после чего последние ложатся на дно, вращаясь около нижнего своего основания. Таким образом открывается вся ширина реки. В П. системы Тенара заграждение составляется из ряда наклонных щитов, поддерживаемых подкосами, со стороны, противоположной напору. Подкос соединен со щитом посредством шарнира, так что помощью особой рейки, движущейся на катках вдоль всей П., и соединенного с нею зубчатого механизма, можно последовательно опрокинуть все щиты и опустить их на дно. На подобном же принципе основано устройство разборчатых П. системы Шаноана, в которых, для облегчения подъема щитов против течения, устанавливается впереди их вспомогательная П., состоящая из ферм Поаре и закрываемая спицами. При дальнейшем усовершенствовании этой системы, Шаноан устранил вспомогательную П. Поаре и взамен того сделал свою П. самодействующею, пользуясь для этого подпором воды,. которым приводится в движение колесо или турбина, перемещающая щиты. В П. системы Жирара и Каллона щиты поднимаются гидравлическими прессами. В самодействующей П. системы Дефонтена щит составляется из двух частей: верхней, поднимающейся над флютбетом, и нижней, помещенной в особой выемке в теле флютбета. Верхняя часть есть собственно затвор, а нижняя служит противовесом для передвижения верхней при помощи напора воды. Весь щит вращается на горизонтальной оси, соединяющей обе части его. Пуская воду в камеру противовеса, производят по желанию давление то на одну, то на другую сторону нижней половины щита и таким образом затвор, смотря по надобности, становится вертикально, образуя преграду для воды, или ложится на флютбет, открывая отверстие П. Этого рода П. с подвижными частями, называемый барабанными, в последнее время применены с большим успехом во Франции (Жуанвильская и Нуазьельская П. на р. Марне) и в Германии (на р. Кюдов у Тарновки; на р. Шпрее у Шарлотенбурга, на р. Майне и др.). В более широком смысле название П. применяют не только к сооружениям, устраиваемым поперек водотоков для подъема и накопления воды, но также к дамбам , которые возводятся вдоль рек и по берегам морей для защиты от наводнений, а также при разных мелиорационных предприятиях с целью осушки низменных местностей и т. д. Гребень приморских П. должен возвышаться над самым высоким уровнем моря на 1, 5 до 3 м. Речные оградительные П. обыкновенно возвышаются на 0, 5 м. над горизонтом высоких паводков. П. этого рода строятся большею частью в виде земляных валов или каменных дамб. Голландские П., с помощью которых удалось отвоевать от моря значительные пространства плодородной земли, представляют земляные насыпи, защищенные с внешней стороны камнем или рядами свай. Обширные П. для защиты от наводнений построены на многих реках, подверженных разливам, в Голдандии (Нижний Рейн, Ваал и др. реки), Сев. Германии (в низовьях Вислы, Одера, Эльбы и др.), Франции (Луара), Англии (Тайн, Уайтем, Уэлленд), Америке (р. Миссисипи), у нас на р. Тереке и др. В Западной Европе владельцы прибрежных земель соединяются в товарищества (Deichgenossenschaften в Германии), которые на общие средства возводят и содержат в исправности оградительные П. для защиты их угодий от затопления. Права и обязанности участников таких товариществ определяются специальными законами.
А. Таненбаум.
Плотность
Плотность (densite, Dichtigkeit) — по самому происхождению слова, указывает на некоторое физическое свойство вещества, по которому количество вещества, помещающегося в единице объема, может быть различно (VII, 663). Хотя мы не имеем прямых средств для измерения П., тем не менее для нас несомненно, что мы уплотняем тела ударами молота, прессованием или явным уменьшением их объема (сжатие газов, сжимание жидкостей). Понятие об отношении плотностей получается из сравнения веса равного объема разных тел (в одном и том же месте земной поверхности — строго говоря). П. одного и того же тела зависит от его температуры и (вообще гораздо слабее) от давления, под которым тело находится, так как то и другое влияет на объем, занимаемый телом. При переходе тел из твердого состояния в жидкое и потом в газообразное или при обратных переходах тел, без изменения их химического состава, П. тела (вещества) меняется. Дают еще и другое определение П., основанное на понятии о массе.
Ф. Д.
Средняя П. тела измеряется отношением массы его к величине его объема. Величина единицы П. выражается следующим символом:
[единица плотности] = [единица массы] / [ед. длины]3
Средняя П. тела равна единице П., если масса его во столько раз более единицы массы, во сколько раз объем его более единицы объема. Если всякая, даже самая мельчайшая часть тела имеет ту же самую среднюю П., как и целое тело, то такое тело называется телом однородной П.; величину средней П. такого тела называют П. его.
Плотность воды при 4° Ц.
= 1, 000013 грамм / сантиметр 3
Для вещества неоднородной П., средняя П. части тела будет иметь различную величину, смотря по величине взятой части. Положим, что берем все более и более уменьшающиеся части тела, заключающие в себе одну и ту же точку его А. Пусть Dm есть масса, а DV объем некоторой такой части. По мере уменьшения Dm, средняя П. Dm / DV — приближается к некоторому пределу, который называется П. вещества в точке А. Следовательно, П. материи в точке А. тела есть средняя П. бесконечно малого объема dV, заключающего точку А внутри себя, или на своей поверхности:
s = dm / dV, где dm есть масса объема dV, а s — П. вещества в точке A.
Д. Б.
Площадь
Площадь — часть поверхности, ограниченная каким-либо замкнутым контуром. Величина П. выражается числом заключающихся в ней квадратных единиц. Вычисление П. производится с помощью приемов, излагаемых в геометрии и приложении интегрального исчисления к геометрии. Плутарх (PloutarcoV, ок. 46 — 120 г. по Р. Хр.) — знаменитый греческий моралист, родился в богатой семье в Херонее (в Беотии), получил высшее образование в Афинах, где примкнул к академическому философу Аммонию. Ему удалось побывать и в Александрии. Он учился физике и естественным наукам, в молодости занимался и риторикою, но вскоре отстал от ее и, как приверженец Платона, находился в решительной вражде с общим софистическим направлением своего века. В Риме он бывал несколько раз; впервые пришел он туда еще молодым человеком при императоре Beспасиане. Он достиг некоторого влияния при дворе императоров, есть известие, что Траян требовал от наместников Ахайи, чтобы они в управлении провинцией руководились указаниями П. Адриан также покровительствовал ему, но известие о том, что П. был воспитателем этого императора, вымышлено в средние века. В родном своем городе П. был избираем смотрителем построек и архонтом; может быть, он был и беотархом. С дельфийскими жрецами П. поддерживал тесную связь; Афины дали ему право гражданства. Он был примерным семьянином, жил в полном согласии с согражданами и находился в дружбе и переписке со многими римлянами и греками. большую часть своего досуга он уделял обучение сыновей и других молодых людей, не устраивая, однако, настоящей школы. Часть его бесед с учениками вошла в записи его сочинений. Большая часть его сочинений дошла до нашего времени; они очень многочисленны. Как видно из каталога некоего Ламприи, предполагаемого ученика П., в древности насчитывалось их всего 210. Сохранившиеся произведения П. делятся на два главных класса: биографии или исторические труды и философскопублицистические сочинения, известные под общим названием «HJika» или «Moralia». Из первой группы дошло до нас 46 параллельных биографий, к которым примыкают еще 4 отдельных жизнеописания (Артаксеркса, Ареста, Гальбы и Отона); несколько биографий утеряно. Соединение двух параллельных жизнеописаний — биографии грека с биографиею римлянина — соответствовало давнему обычаю биографов, заметному еще у Корнелия Непота, и притом очень подходило к взглядам П., который всей душой был предан прошлому своего народа, но охотно признавал изумительную силу римской государственности и одинаково считал в числе своих ближайших друзей и греков, и римлян. В большинстве пар причина соединений понятна сама по себе (соединены, напр., величайшие ораторы — Цицерон и Демосфен, древнейшие законодатели — Ликург и Нума, знаменитейшие полководцы — Александр и Цезарь). У 19 пар П. дает еще, в заключение биографий, краткое указание общих черт и главнейших различий сравниваемых мужей. Автор нигде не является историком, критически исследующим факты; его цель — дать философские характеристики, представить данную личность возможно всесторонне, чтобы нарисовать поучительную картину, побудить читателей к добродетели и воспитать их к практической деятельности. Этою целью объясняется большое количество фактов из частной жизни изображаемых лиц, анекдоты и остроумные изречения, изобилие моральных рассуждений, разнообразные цитаты из поэтов. Недостаток исторической критики и глубины политической мысли не мешал и до сих пор не мешает биографиям П. находить многочисленных читателей, интересующихся их разнообразным и поучительным содержанием, и высоко ценящих теплое гуманное чувство автора. Как бы дополнением к биографиям являются «Апофегмы царей и полководцев», к которым в рукописях присоединяется подложное письмо П. к Траяну и столь же подложные мелкие собрания разных иных «апофегм». Некоторое отношение к истории имеют и описания странных обычаев римлян и греков, заимствованные П. у Варрона, Аристотеля и других, а также несколько риторических опытов об афинянах, Александре Вел., римлянах. Философские сочинения П. называются обыкновенно «моральными» (Moralia); есть между ними, однако, и трактаты религиозные, политические, литературные и естественно-исторические. По форме, между этими трактатами преобладают диалоги. Мы имеем здесь прежде всего ряд сочинений, в которых даются педагогические указания и советы молодым людям, приступающим к занятию философскими науками. Далее, несколько сочинений посвящено объяснению трудных мест в диалогах Платона и полемике со стоиками и эпикурейцами. Диалог «Против Калота», многочисленными своими выдержками из Гераклита, Демокрита, Парменида, Эмпедокла и эпикурейцев, весьма важен для истории греческой философии. Специально этике посвящено П. около 20 сочинений, являющихся, в большинство случаев, как бы проповедями, в которых автор старается «научить добродетели» множеством примеров из жизни и цитат из поэтов. Они схожи с некоторыми сочинениями Сенеки. На определенные случаи написаны П. три «утешительные речи» (paramuJicoi): одна к собственной его жене, по случаю смерти дочери, другая к изгнанному из родины другу, третья к отцу, потерявшему сына. Мораль у П. всегда тесно связывается с религией; он стремится к очищению веры и культа и к согласованию их с философией. П. восставал против суеверий, а так же и против атеизма эпикурейцев и прагматического рационализма евгемеристов. Собственная его религиозная система составлена из демонологии, мантики и аллегорического объяснения мифов. Очень глубок по мысли и богат содержанием диалог :"О позднем наказании безбожника", подобно «Политии» Платона оканчивающийся фантастическим изображением загробного мира. К теософическим сочинениям П. относится также диалог «О демонионе Сократа». Из естественноисторических сочинений П. наиболее значителен диалог «О видимом на диске луны лице», в котором сохранены любопытные известия о предшественнике Коперника, астрономе Аристархе Самосском. Характерны для П. его сочинения о животных, в душевную жизнь которых он пытается проникнуть; он сильно восстает против мучения людьми животных. П. был врагом эпикурейского принципа «LaJe biwsaV» («живи в тиши») и настаивал на необходимости общественно-политической деятельности. На эту тему им написано несколько рассуждений, многие из которых вызваны случайными поводами. Основою государства П. считал семью, восхвалению которой посвящены им особые сочинения; из них особенно выдаются «Gamica paraggelmata». П. принадлежат также комментарии к Гезиоду, Арату и Никандру, дошедшие до нас в отрывках, критическая статья о Геродоте, сравнение Аристофана с Менандром и важный для истории диалог «Peri mousichV», с большими выдержками из лучших писателей о музыке, Аристоксена и Гераклита. Более всего отразилась личность П. в его «Застольных беседах» (Sumposiaca), которые, в 9 книгах, дают непринужденные рассуждения о самых разнообразных предметах: об удобоваримости пищи, о воздержании евреев от свинины, о венках, о числе муз, о видах танцев и т. д., при чем все эти рассуждения переплетаются с обильными и удачными цитатами из поэтов и прозаиков. К Sumposiaca в рукописях П. примыкает «Пир семи мудрецов», принадлежащий П., как теперь доказано, столь же мало, как и «Биографии 10 ораторов», «Жизнеописание Гомера», сочинения «О догматах философов», «О реках» и мн. др. соч., раньше приписываемых Плутарху. П. был характерный представитель многих лучших сторон эллинского миросозерцания; его отличительные свойства — добродушная искренность, нравственная теплота; спокойная умеренность в суждениях, оптимистичный взгляд на вещи. Жалкое положение современной ему Эллады отразилось, однако, и на нем: он далек от свободолюбивых мечтаний и горячего стремления вперед, консервативен во всех своих воззрениях, обо всем судит с односторонней этической точки зрения и ни в чем даже и не старается пролагать новых путей. О сравнительных достоинствах рукописей П. см. критические аппараты к изданиям Reiske (Лпц., 1774 — 82), Sintenis («Vilae», 2 изд., Лпц., 1858 — 64); Wyttenbach («Moralia», Лпц., 1796 — 1834), Bernardakes(«Moralia», Лпц. 1888-95), также Treu, «Zur Gesch. d. Ueberlieferung von Plut. Moralia» (Бресл., 1877 — 84). Словарь плутарховского языка — при назв. издании Wyttenbach'a. О жизни П. скудные сведения дает Свида. Из новых соч. ср. Westermann, «De Plut. vita et scriptis» (Лпц.. 1855); Volkmann. "Leben, «Schriften und Philosophie des Plutarch» (Б., 1869); Muhl, «Plutarchische Studien» (Аугсбур, 1885) и др. Из переводчиков П. на новые европейские языки особою славою пользовался Амио . На русский язык П. стали переводить еще с прошлого века: См. переводы Писарева, «Наставления П. о детоводстве» (СП б., 1771) и «Слово о не преступающем любопытстве» (СП б., 1786); Ив. Алексеева, "Нравственные и философические сочинения П. " (СП б., 1789); Е. Сферина, «0 суеверии» (СП б., 1807); С. Дистуниса и др. «Плутарховы сравнительные жизнеописания» (СП б., 1810, 1814 — 16, 1817 — 21); "Жизнеописания П. « под ред. В. Герье (М» 1862); биографии П. в дешевом изд. А. Суворина (пер. В. Алексеева. т. I — VII) и под заглавием «Жизнь и дела знаменитых людей древности» (М., 1889, 1 — II); «Беседа о лице, видимом на диске луны» («Филол. Обозрение» т. VI. кн. 2). Ср. исследование Я. Елпидинского «Религиознонравственное мировоззрение Плутарха Херонейского» (СП б., 1893).