Энциклопедический словарь (П)
Шрифт:
В. Шимкевич.
Пищевод (болезни его). — До недавнего прошлого трудность объективного исследования П. и неопределенность субъективных явлений при болезнях его заставляли предполагать, что он сравнительно редко с другими органами подвергается различным поражениям; в настоящее время, благодаря изобретению эзофагоскопов и гастроскопов, т. е. зеркал, освещающих стенки П., оказалось, что болезни его не представляют редкости. Симптомы заболевания его выражаются главным образом дисфагией, т. е. затруднением глотания, отрыгиванием пищи и болью. Для объективного исследования руководствуются не только зондами, но также выслушиванием и постукиванием. Слизистая оболочка П. может подвергаться катарам и вообще всем воспалительным болезням, присущим этой ткани (острый, хронически, фолликулярный катар, дифтеритическое, крупозное, оспенное, флегмонозное, гнойное воспаление), при чем она может изъязвляться. Точно также наблюдаются бугорчатые и сифилитическая поражения П. Более специфический характер для П. имеют так наз. стенозы, т. е. сужения, зависящие от причин, лежащих внутри него, либо вне его, т. е. в соседних органах (сужения от сжатия), как, напр., при увеличении щитовидной железы, при опухании лимфатических желез шеи или средостения, при околопищеводных нарывах, аневризмах аорты и т. под. Что же касается сужений первого рода, то хотя иногда наблюдаются и врожденные формы его, но гораздо чаще встречаются рубцовые сужения после язвенных и воспалительных процессов (стриктуры П.). Иногда рубец бывает только на одной стороне; в других случаях вся стенка П. превращается в плотную, мозолистую, неподатливую массу. Нередко сужение обусловливается закупоркой просвета инородными телами, грибками молочницы; полипами. При самом начале развития сужения больные ощущают только незначительное затруднение при проглатывании больших кусков пищи, но в дальнейшем пищу приходится принимать маленькими кусочками и запивать водой. Боль или совершенно отсутствует или зависит от воспалительных и язвенных изменений в П. Стриктуры устраняются удалением постороннего предмета, зондированием, введением кишечных струн. которые, набухая, немного расширяют суженное место, насильственным разрыванием и форсированным расширением с помощью специально к тому приспособленных инструментов и, наконец, операцией эзофаготомии , т. е. вскрытием П., и гастротомии, т. е. вскрытием желудка. В противоположность описанным сужениям, наблюдаются также расширения П., как в виде эктазий, т. е. равномерного расширения всего просвета трубки с сопутствующим ему нередко сужением, так и в виде мешочков, полостей, выпячивании (дивертикул). Означенные страдания причиняют затруднения только в случае чрезмерного развития; иногда же в утонченных стенках мешка, вследствие застоя разлагающейся пищи, развиваются изъязвления, которые нередко кончаются прободением П., что может служить источником самых опасных осложнений. В П. наблюдаются также новообразования, как, напр., полипы, которые в дальнейшем своем развитии сильно затрудняют глотание; дыхательное гордо сдавливается опухолью и наступает затруднение дыхания. Их удаляют обыкновенными ножницами или щипцами. Очень часто наблюдается рак П., сильно истощающий больного. У нервных и истерических субъектов наблюдаются иногда судороги П. (эзофагизм). Точно также, в противоположность судорогам, наблюдаются параличи П. Особенного внимания заслуживают инородные тела, застревающие в П. при проглатывали: как круглые, с гладкою поверхностью, так и тела с острыми краями и углами (рыбьи косточки, осколки костей, гвозди, искусственные зубы и пр.). Если их нельзя извлечь с помощью специальных инструментов, то нередко приходиться прибегнуть к эзофаготомии.
Г. М. Г.
Пиявки
Пиявки (Hirudinei) — отряд класса кольчатых червей. Тело удлиненное или овальное, более или менее сплющенное в спинно-брюшном направлении, ясно разделенное на мелкие кольца, которые в числе 3 — 5 соответствуют одному сегменту тела; в коже многочисленные железы, выделяющие слизь; на заднем конце тела обыкновенно большая присоска,
П. медицинская (Hirudo officinalis) — водится у нас, как на С, в губерниях Петербургской и Новгородской, так в особенности на Ю, в губерниях Бессарабской, Астраханской и Черноморской, на Кавказе и Закавказье, в Поти, Ленкорани. П. составляли не так давно выгодный предмет вывоза: за ними приезжали на Кавказ греки, турки, итальянцы и др. Сверх того производилось искусственное размножение пиявок в особых бассейнах или парках, по системе Сале, в Москве, Петербург, Пятигорске и Нижнем Тагиле. На основании действующих законов, лов П., во время размножения их — в мае, июне и июле воспрещается; при ловле П. должны быть избираемы одни лишь годные ко врачебному употреблены, т. е. не менее 1 1/2, врш. длины; П. мелкие, как равно слишком толстые, должны быть, при ловле, бросаемы обратно в воду. Для надзора за соблюдением этих правил, на губернские врачебные управления возложена обязанность свидетельствовать запасы П. у цирюльников и других промышляющих ими торговцев. С тех пор, как медицина изгнала П. из употребления, пиявочный промысел упал окончательно. П. Применение с лечебною целью имело задачей главным образом уменьшение количества крови чрез непосредственное отнятие из ближайшей окружности. Удобство П. заключается в возможности пользования ими на местах, где банки или искусственная П. Гертелупа неприменимы, например — к носовому отверстию, деснам и т. д. Каждая П. извлекает от 8 до 15 гр. крови. Их приставляют от 2 до 12 и даже до 25 штук; они должны быть свежи и здоровы, быстро сокращаться при дотрагивании. Так как переваривание всосанной крови длится обыкновенно 5 — 9, иногда 12 — 18 месяцев, то ранее употребленные П. редко пригодны для нового сосания. Нужно выбирать П. средней величины, весом в 1 — 2 гр., в возрасте 3 — б лет. Никогда не следует отрывать их насильно, так как в ране могут остаться челюсти П. Обыкновенно, насосавшись, они сами отпадают; при необходимости — отпадение может быть ускорено присыпкой к их телу соли или смазыванием его уксусом. За уколами, остающимися после отпадения П.. нужно тщательно следить, в виду возможных опасных последовательных кровотечений. Всего удобнее остановить кровотечение прижиманием кусочком трута или кровоостанавливающей ватой.
Плавт
Плавт (Тит Макций Plantus) — гениальный поэт; важнейший представитель римской комедии. Род. в 254 г. до Р. Хр. (500 по основании Рима), в умбрской деревне Сарсине. Приехав в молодые годы в Рим, он поступил служителем в труппу актеров, где и получил, так сказать, драматическое образование. На заработанные деньги он пустился в торговлю, в которой потерял все состояние, и, возвратившись в Рим, ради куска хлеба поступил на службу к мельнику. Здесь он написал три комедии, которые продал на сцену; этим началась его литературная деятельность. Умер он двадцать лет спустя после Невия, своего предшественника в области римской комедии, в 184 г. до Р. Хр. (570 по основанию Рима). Таковы сведения, доставляемые о П. частью Геллием, частью Цицероном, частью Иepoнимом. Он написал по крайней мере двадцать одну комедию, которые, за исключением последней, представляющей один отрывок, в более или менее полном виде дошли и до нас. Но еще в древности был спор, сколько собственно П. написал комедий, так как сам он не составил сборника их, а под его именем, в виду его популярности, ходило не мало чужих пьес. По словам Геллия (III, 3), число всех комедий, ходивших с именем П., было около 130, но никто не считал все эти комедии подлинными. Одни сводили число подлинных комедий П. на сто, другие — на сорок, Элий Стилон, учитель Варрона — на 25, а сам Варрон за несомненно подлинные считал всего только 21 — те самые пьесы, которые и нам известны. Вопросом этим в новое время всего больше и с наибольшею компетентностью занимался Ричль, в своем труде «Parerga zu Plautus und Terenz» (Лейпциг, 1848). Пьесы П. дошли до нас одни лучше, другие хуже сохранившиеся. До половины настоящего столетия текст их мало отвечал тому языку, каким они были писаны их автором. Средневековые переписчики рукописей, не знакомые с языком VI столетия Рима, не зная правописания того времени и совершенно не понимая плавтовой просодии и метрики, коверкали слова по произволу. Это искажение текста неподражаемого римского комика шло все увеличиваясь и достигло крайнего предела в эпоху итальянского Возрождения, когда, желая придать тексту комедий более подходящий, с точки зрения того времени, вид, ученые производили в нем не только всевозможные изменения в словах, но делали в тексте пьесы перестановки, сокращения и даже снабжали его собственными вставками. Число таких рукописей было очень велико, и они были положены в основу первых печатных изданий. Хотя впоследствии, при помощи некоторых более древних рукописей, текст П. был освобожден от грубых искажений, но все-таки он не был текстом комедий, как они вышли из рук автора или, по крайней мере, как они давались на сцене в древности; даже в лучших средневековых списках (Cod. Vetus — XI стол., Cod. Decurtatus — XII стол.) текст был уже сильно подновлен. Настоящий переворот был произведен в 1815 г. сделанным Анджело Май, в милавской библиотеке, открытием палимпсеста, в котором, под библейским текстом средних веков, скрывался текст плавтовых комедий, принадлежащий древности. За разработку этого палимпсеста, попорченного Анджело Маи, взялся еще в 30-х годах Ричль, которому, благодаря тщательному изучению просодии и метрики П., а равно при помощи уцелевших древних форм в других рукописях и в надписях, удалось, на основе текста палимпсеста (на сколько он мог быть при помощи химических средств разобран) восстановить текст значительного числа плавтовых комедий, приблизительно в том виде, в каком они давались на сцене еще во время республики. Таково было его издание одиннадцати комедий П. (1848 — 1853). Все предыдущие издания в отношении к 11-ти комедиям, для восстановления которых палимпсест давал достаточные данные, были изданием Ричля как бы устранены, а для издания текста остальных комедий была проложена дорога, по которой и пошли как ближайшие ученики знаменитого филолога, так и все остальные научно образованные издатели. Издание самого палимпсеста, сделанное в 1890 г. (Берлин) Штудемундом, еще более облегчило работу восстановления текста П. Содержание своих комедий П. брал не из римского, а из греческого мира: римские сюжеты для комедий в эпоху господства знати (оптиматов) не допускались. Поэтому и П., и Теренций, и другие комики VI стол. Рима одевали своих действующих лиц в греческий плащ (pallium); отсюда название соmoedia или fabula palliata (комедия плаща). Впрочем, не только одежда, но и место действия, и имена действующих лиц в этих комедиях были греческие;. сами нравы, которые осмеивались в пьесе, были также греческие или должны были казаться такими. При таких условиях было естественно, что римские авторы комедий не выдумывали сами сюжетов, а прямо брали их из греческого репертуара, представлявшего неисчерпаемый источник, особенно у представителей так назыв. новой аттической комедии — Менандра, Дифила; Филемона, Аполлодора и др. Римские комики брали у греческих не сюжеты только, а самое содержание, со всеми действующими лицами и их обстановкой. Так поступал и П.; только он не переводил оригинал и не следовал за ним рабски, как другие, а обрабатывал его по своему и налагал такую яркую печать своего индивидуального таланта на переделываемую пьесу, что его произведение могло назваться оригинальным. Типы новой аттической комедии были общими нравственными типами; они имели лишь ту античную подкладку, которая в основе была общей как для греческой, так и для латинской жизни. Это обстоятельство позволило П., под видом греческих действующих лиц, выводить на сцену явления римской жизни, и так как П., сам вышедший из народа, прекрасно знал народную жизнь и для изображения ее употреблял язык, который прямо брал с рынка и улицы, то его пьесы получали как бы народный характер, какого вовсе не имели составленные на основании того же материала пьесы Теренция и Цецилия, двух других важнейших представителей грекоподражательной комедии в Риме. Оба эти писателя, стоя ближе к греческим оригиналам, старались угодить более развитому вкусу высших классов общества. П. писал свои пьесы для народа и был неподражаем в искусстве рисовать известные каждому типы прихлебателей, торговцев рабынями для разврата, сводниц, публичных женщин, хвастливых солдат, плутов-рабов и других представителей низших слоев населения. Народ как бы забывал, что сюжеты комедий П. взяты из греческого репертуара, и смотрел на проходившие перед ним уморительные сцены с неослабным интересом. тогда как он нередко убегал из театра во время представления пьес Теренция, чтобы смотреть на канатных плясунов или на бой гладиаторов, и заставлял, таким образом, прекращать представление на половине. Успех П, на римской сцене был громаден, чем и объясняется стремление театральных антрепренеров выдавать впоследствии за Плавтовы пьесы, писанные не им. Успех этот был заслужен. П. обладал комическим дарованием, как никто другой в римской комедии. Ни у кого из римских комиков не было такого неистощимого остроумия и такой живости изображения, такой чарующей свежести языка. По выражению Элия Стилона, филолога республиканской эпохи, "если бы музы заговорили по-латыни, они стали бы говорить языком П. ". Не все пьесы П. обнаруживают одинаковую высоту драматического искусства и комического гения; есть между ними и слабые, напр. «Asinaria» и «Casina», составленные по Дифиловым комедиям, или «Mercator», составленная по Филемоновой пьесе того же названия (EmporoV). В них слишком много шаржа и грубой нескромности; это, вероятно, и было причиною того, что, напр., «Сasina» была подвергнута театральной переделке и является укороченною. Не к лучшим пьесам П. относится и «Curculio» (название по имени паразита), что, быть может, отчасти зависело и от слабости оригинала. Но за то такие пьесы, как «Aulularia», по которой Мольер составил своего «Скупого», как «Captivi», которую Лессинг считал лучшею из всех комедий, когда-либо появлявшихся на сцене, и которая отличается отсутствием всякого неприличия, как «Epidicus», любимая пьеса самого П., как «Menaechmi», увлекшая своим остроумием даже Шекспира, как «Menaechmi», хорошо скомпонованная и остроумная пьеса, нашедшая подражателей в лице Реньяра, Аддисона, Детуша и др., как «Pseudolus», необыкновенно комическая пьеса, как «Trinummus», составленная по Филемоновой QhsauroV; и нашедшая подражателя в лице Лессинга («Schatz»), как трагикомедия «Аmphitruo», имевшая подражателей в лице Боккаччо, Камоэнса, Мольера и др. — всегда останутся перлами комического жанра во всемирной литературе. Многие из этих пьес переведены на русский язык, и некоторые — вполне удовлетворительно, напр. «Aulularia», Мемн. И. Петровским, под заглавием « Кубышка», в "Журн. Мин. Нар. Пр. " (1888), и Фетом, под заглавием «Горшок» (М., 1891); «Epidicus» — Петровским (Казань, 1884); "Меnaechmi — Холодняком. под заглав. «Близнецы» (в "Журн. Мин. Нар. Пр. ", 1887); «Miles gloriosus» — Шестаковым в «Пропилеях», III), «Casina» — Котеловым (СП б., 1897). Новейшее критическое издание всех комедий П. принадлежит Лео (Берл., 1895 — 1896). Кроме продолжения и обновления Ричлева издания его учениками Леве, Гёцом и Шёллем и прекрасного editio minor Гёца и Шёлля (Лпц., 1893 — 96), есть еще не мало превосходных изданий отдельных комедий, с обстоятельными предисловиями, в литературах немецкой, французской и английской: для «Аmphitruo» — издание Гавэ (П.,1865), для «Mostellaria» — Лоренца (Берл. 1866), для «Trinummus» — Брикса-Нимейера (Лпц., 1888), для «Rudens» — Зонненштейна (Оксфорд, 1891)и др. Ученая разработка всех вопросов, касающихся П.; принадлежит по преимуществу Ричлю и сосредоточена во 2, 3 и отчасти 5 томах его «Opuscula Philologica» (Лпц., 1868 — 1879). Cм. Модестов, «Плавт и его значение в университетском преподавании» (в «Журн. Мин. Нар. Просв.», 1878).
В. Модестов.
Плагиат
Плагиат — литературное воровство. Это значение усвоено слову П. лишь в XVII в. : в римском праве plagium означало преступную продажу в рабство свободного человека, за что полагалось бичевание (ad plagas). Теперь под П. понимают присвоение авторского права, выражающееся в опубликовании чужого произведения или его части под своим именем. Понятие это не имеет вполне определенного содержания, и в частых случаях не всегда возможно отграничить его от сопредельных понятий литературного подражания, заимствования, совладения и других подобных случаев сходства литературных произведений. Во всяком случай в совпадении отдельных идей нельзя видеть П. : условия преемственности духовной жизни таковы, что без известного усвоения чужой мысли невозможно никакое человеческое творчество. Между тем человек, дойдя своим умом до чего-нибудь, часто склонен считать себя Колумбом истины и, не желая знать о своих предшественниках («pereant qui ante nos nostra dixerunt»), видит в повторении своих мыслей посягательство на свои права. На самом деле объектом П. является не идея, за редкими исключениями представляющая собою «res communis omnium», но то, что принято считать ее внешней оболочкой. Громадное большинство литературных произведений, не заключая ничего нового по содержанию, имеет своеобразную форму, новые оттенки выражения; лишь присвоение этой, глубоко индивидуальной стороны произведения может быть названо П. Обсуждая, с этой точки зрения, случаи сходства поэтических произведений, нельзя видеть П. ни в заимствовании фабулы («сюжет заимствован» во многих драмах Шекспира, в сказках Толстого), ни в пользования готовыми типами (особый художественный прием, примененный Щедриным в его Ноздреве и Молчалине), не говоря уже о новой обработки известных во всемирной литературе характеров (Донжуан, Фауст). Равным образом не имеют характера П. сводные работы, самой сущностью которых предполагается пользование чужими данными без самостоятельной обработки. Но взгляды на П. меняются — и то, в чем прежде видели присутствие творческой мысли, кажется подчас механическим воспроизведением. Древний мир был чуток к авторской славе, но разрешал заимствования довольно широко. Особенно свободно пользовались трудами предшественников историки в географы, даже такие, как Геродот (делавший заимствования из Гекатея), Диодор Сицилийский, Плутарх. Вергилий горячо жаловался на П. в знаменитом «Sic vos non vobis», хотя сам разрешал себе в этом отношены многое: Макробий, в 6-й книге «Сатурналий», собрал довольно много отдельных стихов, позаимствованных Вергилием у Энния и Лукреция. Александрийскому философу Латину приписывают два исследования о П. у Софокла и Менандра. Открытие сокровищниц древней литературы в эпоху Возрождения вызвало многочисленные попытки присвоить себе славу классиков. Бруни д'Ареццо опубликовал в 1444 г. под своим именем «историю Готов» Прокопия; Перотти выдал себя за автора басен Федра; венецианец Альционо уничтожил манускрипт трактата Цицерона: «De gloria»,
Ар. Горнфельд
Плакаты художественные
Плакаты художественные — украшенные рисунками объявления о театральных представлениях, публичных балах, концертах, маскарадах и др. общественных увеселениях, о вышедших в свет новых изданиях, о промышленных предприятиях, фабричных изделиях, продажных товарах и т. п" печатанные литографическим способом или однотонно, или преимущественно в несколько красок, чаще всего в огромном формате, и расклеиваемые на улицах или доводимые до сведения публики иным путем. Такие объявления были в употреблении уже давно, но в них человеческие фигуры с различными аксессуарами и орнамент обыкновенно играли роль придаточных виньеток, главное же место принадлежало тексту, напечатанному типографским шрифтом или начертанному причудливыми буквами. В последние годы этот характер П. существенно изменился, благодаря, с одной стороны, тому, что их заказчики, при возросшей коммерческой и предпринимательской конкуренции, стали требовать, чтобы их объявления сколь возможно навязчивее бросались в глаза среди массы наклеенного по стенам домов к заборам, а с другой — вследствие того, что явились талантливые художники, взглянувшие на рисование П. как на новую отрасль прикладного искусства, в которой можно с большим успехом выказывать находчивость фантазии, декоративный вкус, оригинальность и техническую ловкость, банальная уличная публикация превратилась в настоящее художественное произведение, занимающее почти все пространство огромного листа, на котором только маленькое, хотя и видное место отведено оповещению, ограничивающемуся лишь самыми необходимыми словами. Переворот произошел прежде всего во Франции, и его виновником был парижский рисовальщик литограф Жюль Шере. Обладая редкою способностью сообщать немногими бойкими чертами жизнь и движение изображаемым фигурам и чрез сопоставление немногих вкусных красок достигать ласкающих взор эффектов, он вначале занимался эскизными картинками для иллюстрированных журналов, виньетками для поздравительных и пригласительных карточек, обеденных меню и др., а потом стал литографировать также афиши и анонсы в большом виде. В 1889 г. он устроил выставку своих работ, обратившую на него общее внимание. Его веселые святочные фигуры, его воздушные, лишь слегка костюмированные грациозные танцовщицы и дамы полусвета, являющиеся по одной или в ограниченном числе, но в размере, близком к натуре, пляшущие, летящие и кокетничающие среди приятного фейерверка красок, обходящиеся почти без всяких околичностей, пришлись как нельзя более по вкусу публики и доставили ему множество заказов на произведения подобного рода. Успех Шере увлек на открытое им поле других артистов, пустившихся возделывать это поле то в его духе, то сообразно со своими индивидуальными наклонностями и принципами. Запрос на художеств. П. в громадной степени увеличился, потому что коммерсанты, фабриканты и всякие антрепренеры убедились в выгоде, какую они приносят, не смотря на то, что обходятся довольно дорого. Из Франции любовь к фигурным объявлениям распространилась по всей Европе. Прежде всего Бельгия, за нею Англия, Германия, Голландия, Италия и Скандинавские страны выставила даровитых рисовальщиков по их части. Не осталась без таких художников и Сев. Америка. Несколько опытов печатания таких объявлений сделано также в России, хотя сильному распространены их у нас мешает ничтожное употребление уличной рекламы, столь обычной в других краях, но не привившейся к нашему быту и неудобной в нашем климате. Повсюду, даже в России, завелись коллекционеры, ревностно разыскивающие и покупающие эти эфемерные произведения искусства, наполняющие ими свои портфели и таким образом сберегающие их для потомства. То и дело стали происходить публичные выставки художественных П., на которые стекаются толпы посетителей. В СП б. такая выставка, под названием международной, была впервые устроена в конце 1897 года, Импер. обществом поощрения художеств. На ней было собрано больше 700 листов из разных стран, и ее памятником остался иллюстрированный каталог с многочисленными воспроизведениями, в уменьшенном виде, любопытнейших из числа выставленных произведений (изд. Р. Голике). Наконец, на Западе успела образоваться целая литература, состоящая из журнальных статей и отдельно изданных сочинений, занимающихся историей и критикой современных художеств. П. Из этих сочинений, желающим близко познакомиться с рассматриваемою отраслью искусства и с главными ее представителями, можно рекомендовать, сверх вышеупомянутого каталога, книгу Л. Майльяра: «Les Menus et Programmes illustres» (Париж, 1898), сборник А. Демёраде-Бомона: «L'Affiche illustree» (Тулуза, 1897), ежемесячное парижское издание: «Les Programmes illustres» и статью Л. Гольфельда: «Das moderne Plakat», в мюнхенском журнале «Die Kunst fur Alle» за 1897 — 98 г. Сочинение рисунков для П. и самое их исполнение предоставляют фантазии и руке художника большую свободу, позволяют ему — как, может быть, ни в каком ином труде — выказывать свою индивидуальность, но также и требуют от него соблюдения основных принципов декоративного искусства, т. е., чтобы формы изображенного были обозначены явственно, лишь в общих, определенных контурах, с устранением подробностей, заметных только тогда, когда смотришь на предмет не с далекого расстояния, — чтобы краски не пестрели мелкими оттенками, а клались по возможности однообразною массою лишь с необходимым ослаблением или усилением их интенсивности, и чтобы как рисунок, так и краски производили сразу гармоничное, живописное впечатление. Держась этих основных правил, рисовальщики П. разрешают свои задачи крайне разнообразно. Одни более или менее придерживаются натуры, берут действительно существующие формы и только слегка изменяют их сообразно с преследуемою декоративною целью. Для других, формы природы служат лишь предлогом для игры фантазия; человеческое лицо, руки, ноги, все члены, одежда, едва намечаются у них лишь в главных красиво переиначенных, широко проведенных контурах; женские волосы превращаются в орнаментальные завитки и извилины; цветы, деревья и животные принимают небывалый, причудливый вид. Обращаясь столь же свободно и с красками, эти художники не затрудняются, напр., оставлять иной раз лица мертвенно белыми или окрашивать их в бледно-зеленый или голубой тон, тогда как волосы получают ярко-красный цвет, а не то и позолоту. Некоторые художники держатся средины между этими двумя направлениями. В произведениях как тех и других, так и третьих видимо отражается влияние отчасти японского искусства, введенного в моду братьями Гонкурами, отчасти средневековых миниатюристов, и в сильной степени чувствуется веяние новейшего импрессионизма, который — надо сказать — здесь гораздо более уместен, чем в настоящей живописи. Не вдаваясь в характеристику художников, составивших себе известность плакатами, ограничиваемся перечислением наиболее выдающихся из их длинного ряда. Таковы во Франции, кроме Шерё, его прямые последователи Ж. Де-Фёр, А. Гильом, Ж. деПалеолог и Ф. Буиссе; затем, отступившие от его манеры и сообщившие, каждый посвоему, дальнейшее развитие П. — Ф. Л. Форен (известный рисовальщик журн. «FigaпЛАКАТЫ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ro»), Грассе, А. Виллет, Т. А. Стейнлен, А. де Тулуз-Лотрек. Г. д'Алези, Ренуар, А. Ибельс. А. Муха, П. Бретон, Л. Анкетен и Ф. Воллатон; в Бельгии — Э. Дюйк, Л. Креспен, Пива-Ливремон, А. Оттевар, А. Мёнье, Ж. Комба, Т. Рейсельберге, Э. Берхманс и А. Рассенфорс; в, Англии — Дюдлей-Гарди, Л. РавенГиль, братья Бегарстаф, М. Грейффенгаген и А. Обрей-Бердслей в Германии — Г. Гирис, Ф. Штук, Г. Унгер, Т. Т. Гейне, И. Заттлер, Ф. Рем, Амберг и Зюттерлейтер; в Дании — П. Фишер; в Швеции — Р. Остберг и Э. Вестман; в Италии — Дж. Маталони; в Сев. Америке — Л. Дж. Рид, У. Брадлей, Э. Пепфильд и В. Каркевиль; наконец, в России — В. А. Андреев, И. Порфиров, С. С. Соломко и И. С. Галкин.
А. С — в.
Планеты
Планеты — темные тела, движущиеся около солнца по слабо эллиптичным путям, согласно трем законам, выведенным Кеплером из наблюдений и являющимся следствием закона притяжения Ньютона. 1) Путь П. есть эллипс, в одном из фокусов которого находится солнце; 2) радиус-вектор П. описывает в равные времена равные площади; 3) квадраты времен полных обращений относятся между собой как кубы средних расстояний до солнца. Название П. (planhthV asthr) произошло от того, что они постоянно изменяют свое положение на звездном небе. Характерное отличие П. от звезд есть отсутствие мерцания. П. делятся на большие и малые — планетоиды. Пять из числа больших П. (Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн) были известны в глубочайшей древности. Уран открыт Вильямом Гершелем в 1781 г., Нептун — Адамсом, Леверрье и Галле в 1846 г. Древние называли Солнце и Луну тоже П.; зато новая астрономия поместила Землю в разряд планет. О размерах, истинных и видимых, фазах, строении, атмосфере, вращении, пятнах на поверхности и т. д. — см. статьи Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун. П. делятся по отношению к земле на верхние — далее отстоящие от солнца (Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун) и нижние — ближайшие к солнцу (Меркурий, Венера). Кроме того, существует деление на теллурическую и урановую группы. Первая (Меркурий, Венера, Земля — 1 спутник, Марс — 2 спутника), характеризуется небольшими размерами, значительной плотностью, медленным вращением на оси и отсюда слабым сжатием; бедна спутниками. Урановая группа (Юпитер — 6 спутн., Сатурн — 8 спутн., Уран — 4 спутника и Нептун — 1 спутн.) большими размерами, малой плотностью, вращение быстрее и потому больше сжатие, богаты спутниками. Эти две группы разделены поясом астероидов. Знаки для обозначения планет ( Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн) вошли в употребление лишь в средние века, в эпоху развития алхимии. Древние употребляли лишь знаки и для солнца и луны. В последнее время Урану и Нептуну приданы знаки и .
Видимое движение П. Все они остаются всегда вблизи эклиптики или видимого пути солнца. В остальном между собою резко отличаются верхние и нижние П. Первые бывают видимы во всех частях неба относительно солнца, вторые удаляются от него — Меркурий не более чем на 23°, Венера — 46°. И те, и другие П. иногда движутся на восток, иногда на запад, временами кажутся неподвижными среди звезд. Движение на восток, одинаковое с видимым движением Солнца, называется прямым; движение на запад — обратным. Происходят эти изменения от сочетания движений земли и П. по их орбитам. Нижняя П. в наибольшей восточной элонгации (удалении от солнца) бывает видима как вечерняя звезда на западе. Вслед затем она начинает приближаться к солнцу, сохраняя прямое движение, все более и более замедляющееся, пока (Меркурий в 18°, Венера в 28° от солнца) не останавливается среди звезд (стояние П.). Затем движение становится обратным, П. все быстрее приближается к солнцу и, наконец, исчезает в его лучах. Она проходит в это время между нами и солнцем (нижнее соединение). В известных случаях ее можно заметить в виде черного пятнышка проектирующегося на диск солнца. Планета выходит из лучей солнца с западной стороны. Вследствие своего обратного движения она быстро удаляется от солнца. Но это движение постепенно замедляется и (в 18° или 28°) наступает стояние П. Возобновившееся прямое движение сначала меньше такого же движения солнца и потому П. удаляется от него, пока (Меркурий в 23°, Венера в 46°) эти движения не сравняются. После наибольшей западной элонгации, когда планета является для нас утренней звездой, она быстрым прямым движением настигает солнце и скрывается в его лучах, проходя по ту сторону солнца (верхнее соединение). Когда она становится видима снова с восточной стороны солнца, ее прямое движение все замедляется, пока не сравняется с движением солнца и не наступить наибольшая восточная элонгация. Промежуток времени между двумя одинаковыми положениями П. относительно солнца называется синодическим оборотом. Для Меркурия он равен 116 дням, для Венеры 584 дням. Верхняя планета, выходя из лучей солнца, показывается с западной стороны его; она движется в это время прямым движением, но медленнее солнца, и потому все более и более удаляется от него. В некотором расстоянии от солнца (для Марса 137°, Юпитера 117°, Сатурна 108° ,Урана 103°, Нептуна 100°) наступает стояние П. Затем ускоряющимся обратным движением П. уходит далее от солнца и достигает места в небе, противоположного солнцу — противостояние П.. Ее удаление от солнца равно тогда 180° и она кульминирует в полночь. После этого замедляющимся обратным движением П. начинает приближаться к солнцу с восточной стороны. Наступает стояние ее в том же угловом удалении от солнца, как и раньше, но прямое движение, которым затем обладает П., менее прямого движения солнца: оно настигает П. и затмевает своим блеском (верхнее соединение). Синодический оборот Марса равен 780 дням, Юпитера 400, Сатурна 378, Урана 370, Нептуна 368. Все приведенные выше числа суть средние величины; на самом деле они чувствительно колеблются. вследствие эксцентриситетов орбит. Видимое движете П. усложняется тем, что орбиты их не лежат в одной плоскости и наклонны к эклиптике. Вследствие этого беспрерывно изменяется широта П. (таким образом слово стояние П. относится только к неподвижности по долготе) и видимые пути П. представляют собою ряд петель. В. Серафимов.
Планктон
Планктон. — Пелагическое животное и растительное население данного морского или пресноводного бассейна, рассматриваемое в совокупности, как явление биологически дельное. и противополагаемое растительному и животному населению дна, составляет П. этого бассейна. Животный П. вообще несравненно обильнее и разнообразнее растительного, состоящего почти исключительно из одноклеточных водорослей; вследствие этого и роль животных в П. всякого бассейна первенствующая. П., в зависимости от физико-химических свойств воды, распадается на два главных типа, морской и пресноводный. П. моря (Haliplancton), в состав которого входят многие, заключающие только пелагические формы, систематические группы, напр. радиолярии, медузы, сифонофоры, многие отделы типа моллюсков, гораздо богаче и разнообразнее, чем П. пресноводных бассейнов, состоящий преимущественно из простейших, ракообразных и коловраток; в нем следует отличать формы или вполне пелагические, ни в какой период своей жизни не зависящие ото дна (голопланктонные животные), или же в то или другое время ее обитающие на дне (меропланктонные животные), напр. гидроидные медузы, личинки иглокожих, моллюсков и нек. др. В море пелагическая жизнь, а, следовательно, распространение П. не ограничивается только поверхностными слоями, но распространена, по-видимому, во всей толще вод океана до дна, но организмы, населяющие глубинные слои, ниже границы проникновения солнечных лучей, никогда или, может быть, только очень редко и случайно подымаются к поверхности; они составляют так наз. «глубинный» (абиссальный) П. П. поверхности моря по составу и количеству населения изменяется периодически, в зависимости от часа дня и времен года, или не периодически — от состояния погоды и других, ближе не выясненных причин: резкое изменение в составе П. вызывается сменой дня и ночи, так как многие животные появляются на поверхности моря только ночью, на день же опускаются в более глубокие и слабые освещенные слои: в средних и низких широтах П. в разгаре лета менее обилен, нежели весной и осенью; многие животные появляются на поверхности моря лишь в период размножения. Горизонтальное (по поверхности земного шара) распространение морского П. изучено в большей или меньшей степени только в отношении поверхностного: для него выяснено, что вообще он распространен и количественно, и качественно весьма неравномерно; составляющие его животные, под влиянием еще не выясненных причин, обыкновенно скопляются в массах на сравнительно ограниченных пространствах, образуя так наз. «зоокорренты»; качественно эти скопления могут быть различны, вследствие того, что слагаются или из одного-двух видов животных (однотонный П.) или из многих видов (смешанный П.); в средних широтах и под тропиками П. вообще разнообразнее, чем в арктических морях, где он нередко представлен одним видом животного, скопляющимся в одном месте в поражающем количестве особей. П. открытого моря менее обилен, нежели П. побережья материков и островов. Так как пелагическое население прибрежья и открытого моря различается, кроме того, и качественно, то отделяют «океанический» П., П. открытого моря, состоящий из сифонофор, сцифомедуз, гидромедуз, лишенных гидроидной стадии (Trachymedusae), также расщепленноногих и веслоногих рачков, от П. «неретического», прибрежного, в котором преобладают мета генетические медузы и особенно личинки различных придонных животных. Распространение океанического поверхностного П. в значительной степени определяется холодными и теплыми течениями, которые полагают границы распространению многих видов, родов и даже семейств пелагических животных. Неретический П. также не однороден: дифференцировка в нем зависит от близости берега и влияния стекающих с земли пресных вод; так опресненные районы моря против устьев больших рек (в этом отношении исследованы Амазонка, Нигер и Эльба), образуют в фаунистическом отношении резко обособленные участки среди остального неретического П. Ортман предлагает следующее зоогеографическое деление морского П. («пелагического района жизни»):
1. Арктическая область: а) арктическо-кругополярная подобласть, б) атлантическо-бореальная подобласть, в) пацифическо-бореальная подобласть.
2. Индо-пацифическая область;
3. Атлантическая область;
4. Антарктическая область: а) нотально-кругополярная подобласть, б) антарктическо— кругополярная подобласть.
Пресноводный П. (Limnoplancton) значительно уступает морскому как качественно, так и количественно, сверх того и биологические отношения, а также дифференцировка его в каждом отдельном бассейне значительно проще, в главных же чертах в нем повторяются те же явления, что и в морском П. Ср. Е. Haeckel, «Plancton-Studien» (1890); С. Chun, «Die pelagische Tierwelt in grossern Meerestiefen und ihre Beziehungen zu der Oberflachen Fauna» («Bibliotheca zoologica», Heft 1, 1888); F. Schutt, «Das Pflanzenleben der Hochsee» («Ergebnisse der Plancton-Expedition», т. 1, 1893); R. Brandt, «Ueber Anpassungserscheinungen und Art der Verbreitung von Hochseethieren» (там же); С. Chun, «Die Beziehungen zwischen den arctischen und antarctischen Plancton» (1897).